Запрещенные слова. книга 2 - Айя Субботина

Я убеждаю себя, что это - нормально, стараясь гасить непозволительное собственничество. Это его жизнь - было бы странно, если бы молодой красивый, горячий и не обретенный никакими обязательствами мужчина, вел затворнический образ жизни. В нашем дружеском тандеме это - исключительно моя прерогатива.

Но спрятаться от ревности все равно не получается, и я ненавижу себя за это.

Я отбрасываю эти мысли, как надоедливую муху, пытаюсь сосредоточиться на еще одной «проблеме». На моем столе — очередной подарок от Павла Форварда. Огромный букет белых пионов, перевязанный шелковой лентой, и коробка эксклюзивных конфет от Ladurée, привезенных из Парижа, где он был в командировке. Записка, написанная его аккуратным почерком: «Майя, это просто немного французской расслабленности, ничего личного. П.Ф.» Я закатываю глаза, чувствуя, как раздражение смешивается с легким чувством вины. Он думал обо мне даже в Париже, и это должно льстить, но вместо этого ощущается удавкой, мягкой, но настойчивой.

Я долго перебираю варианты в голове, прежде чем ответить: «Павел Дмитриевич, это лишнее. Я ценю внимание, но мое отношение не изменится». Ответ приходит через полчаса: «Майя, это просто жест от мужчины, который восхищается красивой женщиной. Не драматизируй». Его слова звучат легко, но я чувствую в них давление, скрытое за непринужденной галантностью. И, конечно же, обращаю внимание на изящный переход на «ты».

Кладу телефон экраном вниз, возвращаюсь к работе, но как только начинаю вникать в суть, телефон снова оживает.

Сперва я даже не понимаю, что происходит. Сначала «падает» одно уведомление, потом второе, третье - шквал сообщений в мессенджерах, как град, бьющий по крыше. Хмурюсь, открывая первый попавшийся чат. Наташа. «Май, ты это видела?!» Ссылка. Кликаю, и экран заливает заголовок, от которого у меня холодеет спина: «NEXOR Motors: “Зеленое” будущее на костях ветеранов».

Сердце дергается от «предвкушения» очередной катастрофы.

Я прокручиваю статью, и каждое слово - как удар молотком.

Это не просто заметка. Это журналистское расследование, опубликованное на портале, который славится тем, что рвет корпорации в клочья. В центре — история Виктора Семеновича Петрова, слесаря-инструментальщика, проработавшего в Elyon Motors 25 лет. Его фотография - усталый мужчина с сединой, стоящий на фоне рабочего цеха, - бьет прямо в сердце. Он рассказывает, как его, предпенсионера, уволили одним днем после слияния с NEXOR. «Оптимизация, - сказали ему. Без объяснений, без благодарности за четверть века работы!» - слова подобраны ровно так, чтобы превратиться в правильный, нужный для широкой огласки триггер.

Но и это еще не все. Журналист, явно с чьей-то подачи, добавляет яда: «По словам Петрова, он пытался обратиться к новому HR-директору, Майе Франковской, но его обращение было проигнорировано. Видимо, в блестящем будущем NEXOR нет места для «старой гвардии», даже если это блестящее будущее построено на ее костях…».

Я замираю, чувствуя, как кровь отливает от лица.

Пальцы дрожат, пока я прокручиваю статью дальше.

Петров? Пытаюсь выковырять из своей головы кого-то с такой же фамилией, но это нонсенс - в стране десятки тысяч людей с такой фамилией. И я бы точно запомнила, если бы кто-то обращался ко мне напрямую.

Но почему-то именно мое имя - в центре этого кошмара. Открываю соцсети - и там уже тоже буря. Хэштег #NEXOR_Против_Людей взлетает в топы. Твиты, посты, репосты - множатся, как вирус. Профсоюзы, телеграм-каналы, даже какие-то левый паблики подхватывают историю, пережевывая ее с наслаждением. «NEXOR Motors топчет рабочих ради «зеленого» имиджа!», «Где справедливость?!», «Позор Франковской!»

Я откидываюсь на спинку кресла, цепляюсь в подлокотники, чтобы не растечься кипящей лужей и пытаюсь вдохнуть. Воздух в кабинете моментально становится густым, как сироп.

Это, блин, не просто статья.

Это атака.

Очень прицельная. Очень грамотная и спланированная.

Кто-то точно знал, как ударить - не только по компании, но и по мне. Представляю, как Резник уже потирает руки, готовясь спустить на меня всех собак. Но в то, что это его рук дело… как-то с трудом вериться. Он объявил личную вендетту мне, и все его действия влияли в основном только на меня. Но вот это - удар по всем, причем довольно ощутимый.

Господи.

Телефон снова вибрирует, как оса в банке. На меня обрушивается новая порция завирусившихся уже ссылок, отдельных цитат из статьи. Часть из них уже настолько вырваны из контекста и перекручены, что я невольно вспоминаю тот наш разговор с Дубровским, когда он рассказывал про свою аварию. «Правда никому не нужна, главное - заголовки» - эхом в памяти его слова. Актуальные до сих пор, сейчас - так особенно.

Амина входит без стука - с шоком на лице и чашкой кофе.

— Майя, тебе срочно в переговорную, - говорит, дав сделать мне пару спасительных глотков. Их горечь отрезвляет и немного проясняет в голове. - Резник собирает антикризисный штаб.

Я выдыхаю, чувствуя, как стальной стержень внутри меня выпрямляется. Это все та же война, просто теперь открылся второй фронт. И я пока не очень представляю, воюю я с теми же противниками или у парочки «Резник+Юля» появился новый неожиданный союзник.

Но сердце все равно колотится, а слова из статьи - «Майя Франковская, где твоя совесть?» — жгут, как раскаленный уголь.

Иду к зеркалу, поправляю невидимые складки на простом черном платье.

Беру блокнот, телефон и выхожу из кабинета.

Офис гудит, как улей.

Коллеги перешептываются, кто-то подстраивается под мой шаг, пытается прощупать обстановку. Я отделываюсь от всех одним коротким: «Пока ничего не знаю». Когда поднимаюсь на лифте и выхожу на этаж - наталкиваюсь на Юлю. Конечно, ловлю ее торжествующий взгляд. Она быстро отворачивается, но что-то в ее гаденькой улыбке цепляет, как заноза. Я отмахиваюсь от мысли - не до того.

Коридор кажется длиннее, чем обычно, а каблуки стучат по мрамору, как метроном, отсчитывающий последние секунды перед боем. Снова и снова прокручиваю перед глазами статью, перебираю детали, сдираю мелочи, как мясо с костей, чтобы не осталось ничего лишнего: уставшее лицо Петрова, которого я до сих пор так и не вспомнила, слова о том, как его вышвырнули после двадцати пяти лет работы. И мое имя, жирно выделенное в тексте, как мишень на стене. Я не помню никакого Петрова, никакого обращения. Но кто-то очень хотел, чтобы я выглядела виновной. Резник? Его мелочные подставы с аудитом Костина - это одно, но эта атака - как ядерный удар, бьющий по всему NEXOR. Полгода мы дрались за «зеленый» статус, за дотации, за инвесторов вроде «Veridian Horizons». А теперь все рушится, как