Зимняя пекарня «Варежка с корицей» - Анна Кейв

вид, будто тебе все это правда интересно? Нет, Бережной, конечно, парень разносторонний, но, по ощущениям, его внутренний тумблер колеблется только между «скучно» и «невыносимо скучно».

Может, он пытается произвести на меня впечатление, а я зря придираюсь? Но сути дела это не меняет. Я замерзла и хочу домой.

Невпопад киваю ему, будто понимаю, о чем речь. На деле – смотрю, как на дальнюю лавочку садится парочка: она в зеленой шапке с помпоном, он в шарфе в крупную клетку. Они явно не вникают в глобальные тренды, просто держатся за руки и о чем-то смеются.

– Ты как думаешь, Варя? – вдруг спрашивает Свят, и я вздрагиваю. Он все это время внимательно смотрел на меня.

– А… – тяну, пытаясь наугад вспомнить хоть кусочек его лекции. – Думаю, у тебя очень логичный подход.

Он кивает, удовлетворенный, а я втайне горжусь своей дипломатией. Может, и не эмоциональный интеллект, зато интуиция работает.

– Слушай, – говорю, надеясь немного сменить тему, – а у тебя бывало когда-нибудь, что… ну, ты идешь с кем-то рядом, и вроде все хорошо, а внутри – пусто?

Бережной замолкает. Мы останавливаемся под елью, на которой я насчитываю сразу три кормушки.

– Варь, ты… вроде как изменилась, – вдруг говорит он, внимательно всматриваясь в меня. Между бровями залегает морщинка.

– Разве?

– Да. Знаешь, как будто ты ушла, а рядом со мной твой клон.

Я хмыкаю. Как ни странно, я понимаю, о чем он. Кажется, я действительно ушла. И даже знаю куда. Ну, или к кому.

– Прости, – шумно выдыхаю. – Я только-только осознала, чего на самом деле хочу. Зря я позвала тебя гулять.

Он искренне улыбается.

– Не зря. Зато ты поняла, чего хочешь. Ради этого стоило выбраться на прогулку. Даже в такую погоду.

Он протягивает мне руку в перчатке, но не чтобы я снова взяла его под локоть, а как бы прощаясь со мной. Во всех смыслах. Я пожимаю его ладонь. И отпускаю. Не только руку, но и Бережного.

Мы расходимся в разные стороны. Он идет обратно к выходу из сквера, а я решаю немного пройтись, чтобы хорошенько подумать, как извиниться перед Лешей и вернуть то, что между нами так и не успело начаться.

Подумать только, я влюблена. По-настоящему, а не просто в красивого мальчика, сидящего позади меня! И в кого? В Лешу Утенка! Жаль, что я поняла это только после того, как разбила ему сердце. Но ведь еще ничего не потеряно? Если он любит меня, то все поймет.

Ветер доносит до меня напыщенный девчачий голос:

– …мой папа всех вас отчислит!

– Надо же, и за что? – хмыкает другая девчонка. И я хорошо ее знаю. Гуся. Выходит, что они забили стрелку прямо здесь, в сквере?

– Найдет за что! Прогулы, дисциплина, успеваемость!

– Да что ты говоришь?! – Гуся откровенно смеется над жалкой попыткой припугнуть влиятельным папой. – Я смотрю, твоему папе-прокурору нечем заняться, кроме как исключать из колледжа подростков, которые не понравились его доченьке. Интересно, а твой папа-то в курсе, что ты постоянно всех запугиваешь им?

Замечаю разноцветные куртки и шубы за беседкой с мангальной зоной. Ноги сами туда несут. Может, я лезу не в свое дело и вообще буду лишней, но вдруг Гусе понадобится моя помощь? Если эти девицы полезут рвать ей волосы, то я буду свидетельницей их агрессивного поведения. Могу даже на камеру снять как доказательство!

Приближаюсь к беседке, прячась за заснеженной елью, и аккуратно выглядываю. За спиной Гуси собралась компания из нескольких ребят нашего возраста. Видимо, те самые аутсайдеры. Только вид у них не пришибленный, а боевой. Напротив – девчонка, что смеялась в «Могли бы и раньше встретиться» над прозвищем Гуси. За ее спиной собственная свита. Лица наглые, надменные, будто у выпускниц института высокомерных девиц, но в глазах сомнение – стоит ли бороться за своего лидера?

– Ты кто такая, чтобы рот открывать? – с презрительной усмешкой бросает девчонка в лиловой шубке из экомеха.

Гуся скрещивает руки на груди.

– А ты сама кто без своего папы? Девочка, у которой привилегий больше, чем мозгов? Мы вас не боимся. Ничего ваши мамы-папы-бабушки-дедушки нам не сделают. А без них вы обычные студентки колледжа, ни больше ни меньше. Но если вы продолжите нас доставать, я солью в сеть все скрины и видео из вашего «элитного» чата. Да-да, я все сохранила перед тем, как вы меня оттуда удалили.

Девицы испугано переглядываются.

– Врешь, – неприязненно цедит одна из них.

– Хотите убедиться? – хмыкает Гуся. – Одно ваше слово, и руководство колледжа увидит, кто на самом деле заслуживает отчисления. Каждый из нас напишет официальную жалобу, а я прикреплю доказательства. Девочки, вы так гордитесь своими династиями, неужели родня не объяснила вам, что бывает, когда компромат попадает в чужие руки?

Не найдя что сказать, девчонка в лиловой шубке отступает и, уже почти срываясь на визг, бросает:

– Ты пожалеешь об этом! Вы все пожалеете!

Гуся чуть приподнимает бровь, уголки губ ползут вверх.

– Уж точно не сегодня.

Девицы торопливо уходят, оставляя ликующих одногруппников праздновать победу. Гусю обнимают, поздравляют, жмут руки. Она сегодня отстояла не только себя, но и всех, кого пыталась унизить эта «элитная» группка.

Я выхожу из-за ели. Не могу же вечно стоять в кустах и подглядывать. Гуся замечает меня, и ее лицо вытягивается от удивления.

– Варя? Ты что тут делаешь?

Я опускаю взгляд и начинаю носком ботинка ковырять снег.

– Да так… Прогуливаю свидание с Бережным.

У нее округляются глаза, и она сразу же машет одногруппникам:

– Ребят, мне пора, до завтра! – Подхватывает меня под локоть и тащит по заснеженной дорожке. – Срочно пиши Дусе. Я умираю как хочу услышать все с самого начала!

Глава 20

Худший из ответов

Пока Гуся по третьему кругу эмоционально рассказывает о том, как им удалось поставить на место «прокурорских дочек», Дуся, широко открыв глаза, поглощает оливье.

– …я добилась, чтобы пост старосты перешел ко мне. Теперь в нашей группе будут верховодить справедливость и равенство, – тычет указательным пальцем в потолок Гуся.

– А что у тебя за компромат на них? – Дуся нетерпеливо ерзает на стуле.

Гуся потирает руки.

– На самом деле его немного. Они прогуливали пары, притворяясь больными, и подделывали справки в фотошопе. А еще они покупали готовые рефераты, эссе и исследовательские проекты, выдавая за свои.

– Это же нечестно! – возмущается Дуся, задыхаясь от несправедливости. – Кто-то ночами сидит учится, а они просто купили и… и…

Гуся кладет руку ей на плечо и мягко похлопывает, успокаивая.

– Им это с рук не сойдет. Когда-нибудь они закончат учебу и пойдут работать, там и вскроются все пробелы в знаниях. И никакой папа уже не поможет, плохого сотрудника не станут терпеть. Вот тогда-то они пожалеют, что не учились должным образом.

Согласно киваю.

– Если они не исправятся, так и останутся «прокурорскими дочками», сами ничего не добьются. Вот будет смех, если Гуся лет через пятнадцать станет их начальницей!

Возвращаюсь к «Гранатовому браслету» и без аппетита поддеваю багровые зерна. До чего странный салат. Похож на селедку под шубой, только вместо рыбы – гранат.

Дуся двигается ближе ко мне.

– Так, с Гусей и ее стрелкой мы разобрались, у тебя там что?

Красноречиво вздохнув, отпихиваю от себя тарелку. Как бы я ни любила декабрьскую репетицию Нового года в семье Гусевых, сейчас мне кусок в горло не лезет.

Первым делом показываю подругам фотографию, сделанную Ликой, и переписку в классном чате. Гуся и Дуся, отвесив челюсти, подаются вперед, напрочь забыв об оливье. Описываю во всех красках мои ночные муки выбора, происшествие в библиотеке и вялое свидание со Святом.

– …с Бережным все решено. Мои чувства безвозвратно остыли, и он это принял. А вот что делать с Лешей – это вопрос…

– Что-что, поговорить с ним! – пихает меня локтем Дуся, подбадривая. – Пиши прямо сейчас.

Гуся протестующе машет руками.

– Не надо ничего писать! Такое нужно обсуждать лично.

Встряхиваю головой. У меня и без того слишком много противоречивых мыслей, еще и девчонки добавляют.

– Сейчас отправлю ему сообщение и предложу встретиться во дворе, – решаю я. Немного