Не поддающийся (чувствам) - Дарья Волкова

дергает себя за сережку. Но на меня по-прежнему не смотрит. – В смысле… Дело не в тебе, дело во мне. Там все сложно и…

Рена наконец решается заглянуть мне в глаза. А потом неожиданно берет меня за руку. Я снова на секунду прикрываю глаза. Как же мне нравятся прикосновения ее рук! А Рена вламывает мне с другой стороны.

– Рус, ты замечательный. Давай просто дружить!

Дружить… Никогда не был во френдзоне. И начинать что-то не хочется. В моей системе ценностей дружба и кровь на белом кружево вообще не сочетаются.

Наш со всех точек зрения увлекательный разговор прерывается звонком телефона. Меня потерял мой шеф. И щедрое предложение о дружбе я оставляю без ответа. А вот руку Рены отпускаю с сожалением.

И уже после, в своем кабинете, сидя со столом, прихожу к простому и очевидному выводу. Рена сама мне его подкинула. «Там все сложно…» Вот именно. Рена Петровская слишком для меня сложная. А я сам в ее присутствии начинаю делать глупости или попадать в идиотское положение.

Разворачиваюсь к монитору. Где тут мой график проверок филиалов? Ага, вот он. Ну и отлично. Проветрю голову.

Звонит телефон. Мама.

– Рус, ты заедешь сегодня ко мне? Я соскучилась.

– Заехать на смотрины очередной Наташеньки?

Мне хочется прикусить язык. Я сорвал на матери свою злость на Рену, а так делать нельзя. В трубке тишина.

– Извини, мама. Заеду.

– Жду.

***

Мама ахает, и я непроизвольно оглядываюсь. Что?! А она протягивает руку к моему лицу.

Черт. Я совсем забыл про этот пластырь. В офисе мне никто не задал ни одного вопроса по его поводу. Мне не задают лишних вопросов. И я забыл про пластырь на лице.

– Рус, что случилось?

– Порезался, когда брился.

Хотя там, почти под глазом, у меня волосы не растут.

Мама осторожно касается моего лица пальцами, но сейчас мне прикрывать глаза не хочется.

– Тут припухло. Рус, ты что, с кем-то подрался?!

Очень любопытный вопрос. Как на него ответить, не представляю.

– Покормишь?

***

Допрос не отменился, он только отсрочился.

– Рустам, что же все-таки случилось?

После маминой еды я беззащитен, как младенец.

– Получил по морде за то, что полез с поцелуями.

Я понимаю, что подставляюсь с таким ответом, но почему-то отвечаю именно так.

Мама у меня эмоциональная, особенно, когда дело касается нас, ее детей. И сейчас я подсознательно жду какой-то бурной реакции. А ее нет. Мать смотрит на меня молча, подперев щеку рукой.

– Это она, да?

– Какие могут быть варианты? Конечно, она.

– Это та девушка, Рена, да?

– Да откуда вы все про нее знаете? – взрываюсь.

Мама подливает мне чаю. Спокойно. Невозмутимо. Я выдыхаю, чтобы успокоиться.

– Что же у вас случилось, Рус?

Медленно пью чай. И осознаю странное, очень странное желание. Все рассказать матери. Спросить ее, что мне теперь делать. Ведь это вы меня таким воспитали, мама. Что мне делать с девушкой, которую я лишил невинности, и которая мне теперь предлагает «просто дружить».

Объясни мне, мама, как это все у вас, женщин, в голове складывается?!

Но ничего этого сказать нельзя. Нельзя никому рассказывать о том, что произошло между мной и Реной. Нельзя. Это касается только меня и ее. И об это нельзя говорить никому-никому. Да и с матерью на такие темы беседовать… не то. И вообще… Я же сам решил, что Рена Петровская для меня – слишком сложный квест.

Мы молчим какое-то время, смотрим друг на друга. Меня накрывает непонятный чувством. Что мама сейчас просто читает меня, как открытую книгу. Отвожу взгляд.

– Да так. Ничего особенного. Просто недоразумение.

Она отвечает после паузы.

– Хорошо. Как скажешь. Налить еще чаю?

Киваю. Мне не нравится это ее «хорошо».

Глава 7.

Уеду на пару дней. Это лучшее, что сейчас можно сделать. Не то, чтобы есть какая-то острая необходимость, но я там, на месте нашего главного проекта, найду, чем себя занять. Юлия Борисовна обрадовалась, Милана согласовала. Все, точно, уеду. А то если Рустам явится ко мне снова, за последствия я не ручаюсь.

Ну почему, почему у меня все в жизни через одно место?! С самого рождения все поперек. Ни одно значимое событие в моей жизни не происходит нормально. Удивительно, как я высшее образование получила без косяков. Впрочем, на попытке второго отличилась.

И вот теперь тоже.

Откладываю телефон, в котором делала заметки для командировки. Я не могу не думать, о том, что случилось между мной и Рустамом!

С одной стороны, эта чертова, выражаясь научным языком, дефлорация никакого значения, как акт, в наше время не имеет. Произошло – и произошло. Просто некоторые изменения в собственном теле. Не фатальные. Неизбежные даже. Уши прокалывать – и то больнее. И статуснее. Все сразу видно, что у тебя теперь в ушах сережки.

С другой стороны, все это превратилось, в лучших традициях моей жизни, в какой-то нелепый фарс. То замуж, то встречаться, то дружить. И все это с одним человеком – с Рустамом Ватаевым. Вспоминается вдруг та наша первая встреча. И мое первое впечатление от него. Говорят, первая мысль от Бога. Что я тогда подумала? Породистый, надменный, самоуверенный.

Именно так. И что с таким делать? А можно ничего? Ну и что, что я с ним переспала, и он стал моим первым мужчиной? Да лучше Рустам, чем… Рустам просто лучше.

Но у нас нет никакого мало-мальского общего будущего. Даже в перспективе встречаться. Даже дружить с ним не получится. Что такое – встречаться с Рустамом Ватаевым? У него статус. У него явно есть определенные требования к девушкам, я уверена. Требования и правила. А я по струнке ходить не умею и учиться не собираюсь.

Мы могли бы попытаться, наверное. Два взрослых неглупых человека могут договориться о компромиссах. Я, правда, не уверена, что у Рустама все хорошо с компромиссами. Но мне… мне придется слишком многое объяснить Рустаму. А я не готова что-то объяснять. Я пока только научилась это все принимать, и то не до конца. Фобии нет – это уже хорошая новость. Но для полноценных здоровых отношений с мужчиной я вместе со своим бэкграундом не готова.

Так что держаться от Ватаева на какое-то время подальше – самый лучший вариант. Только что же от этого так грустно?

Может, под каким-то благовидным предлогом познакомить