Босс для Белоснежки (СИ) - Амурская Алёна

Вот только странное ощущение еще какое-то время будоражит нервы. Беспокойно так. Словно кто-то странный и опасный поставил на мне галочку.

[*] Напоминаю, что детективная линия первой части о Батянине и Лизе плотно связана с дилогией о Несмеяне. Кому интересны все моменты с айтишником, Вованом и слежкой, читайте историю Яны.

Глава 28. Временная секретарша

Утро очередного понедельника начинается на беспокойной ноте.

Во-первых, Яна куда-то исчезла. На выходных она впервые не дала о себе знать — ни звонка, ни сообщения. Я привычно решила, что у неё свои дела и свои тайны, но всё равно где-то внутри свербит беспокойство. Слишком похоже это на то давнее исчезновение ни с того, ни с сего двухгодичной давности.

А во-вторых, ещё не успела я допить свой утренний кофе и закончить отчёт по пропускам, как мир опять решил превратить мою жизнь в нелепую комедию.

Ирина Константиновна, непоколебимая стражница приёмной Батянина, внезапно взяла внеплановый отпуск. Новость спустили утром по цепочке, и на первом этаже уже вовсю бурлили предположения: кто же осмелится заменить живую легенду.

Я честно думала, что найдут кого-нибудь из опытных — ну хотя бы из числа тех, кто умеет носить юбки-карандаши без складочек и не краснеть при фразе «совет директоров». Но тут судьба явно решила устроить мне квест «угадай, сколько ещё можно вынести». Потому что ровно в десять утра наша строгая, но справедливая Тамара Николаевна зовёт меня в кабинет и невозмутимо сообщает:

— Елизавета, на время отсутствия Ирины Константиновны вы будете выполнять функции секретаря Андрея Борисовича.

Я сначала решила, что ослышалась.

— Простите… кого? — у меня даже ручка выпала из рук.

— Генерального директора. Временная подмена. Приказ сверху, — голос её, как всегда, спокоен и будто чуточку равнодушен. Но глаза выдают ее удивление, которое она прячет.

Меня пробирает нервная дрожь от затылка до самых пят.

И что я должна ответить? «Извините, я тут пропуски оформляю, а не звонки на высшем уровне принимаю. У каждого своя планка»? Или «ой, у меня ребёнок, я не смогу»?

Нет, конечно. В корпорации такие отмазки звучат как «увольте меня завтра же».

— Хорошо, — выдавливаю я, стараясь держать спину ровно. — Постараюсь справиться.

Тамара Николаевна кивает и даёт краткий инструктаж: к Батянину заходить только по вызову, документы не путать, телефоны фильтровать. На остальное есть привычка и здравый смысл.

К полудню в офисе уже ходят легенды. Юлька, моя неизменная союзница, сияет глазами и встречает меня на первом этаже словами:

— Ну здравствуй, мисс «теперь у нас тут пентхаус на ресепшене».

— Не начинай, — шиплю я, опасливо оглядываясь.

— Как не начинать, если весь этаж уже обсуждает? Марго уже три раза набирала и стирала сообщение в своём «женском чатике». Заголовок выдумывает, наверное: «Лиза протиснулась к генеральному через постель»… или через любую дверь, какую ей воображение нарисует.

Я закатываю глаза.

Вот и всё. Слухи про «роман с курьером» явно показались Маргоше недостаточно сочными. Теперь у неё новый материал: я, такая хитрая-расчетливая, и “не устоявший перед легкой добычей”, как все мужики, Батянин, угу.

Когда в первый раз поднимаюсь наверх с пачкой документов, у меня буквально подкашиваются ноги. Чёрное логово генерального… в смысле, его кабинет на втором уровне пентхауса всегда действовал на меня как смесь кинотеатра и собора: просторно, величественно и слегка страшно. Но Батянин сидит за столом, как всегда, собранный: чёрный костюм, спокойный взгляд, будто вокруг не офисный бедлам, а шахматная партия, где он держит все фигуры.

— Доброе утро, — говорит он негромко. — Положите это сюда.

Бархатный низкий тембр проходит по моей коже, будто электрический ток, оставляя мурашки.

Я подхожу ближе, кладу папку на край стола и почему-то боюсь дышать громко. Внутри всё сжимается. Ну конечно, я же теперь «секретарь генерального», попробуй не задрожать, когда стоишь перед ним.

— Доброе утро, Андрей Борисович, — почти что шепотом отвечаю я.

— Лиза, — произносит он спокойно, не поднимая глаз от документов. — Первое правило — не пытайтесь объять необъятное. Не нужно гнаться за всем сразу. Второе — просто слушайте и фиксируйте. Остальное придёт постепенно.

От того, что он так естественно, даже не спрашивая, вдруг впервые сократил моё имя, у меня глупо вздрагивает сердце. И спина выпрямляется сама собой. Потому что этом его простом «Лиза» есть и доверие, и приказ одновременно.

— Совещания по графику держите через администратора Виктора Сергеевича, — продолжает он будничным тоном. — Счета и пропуска оставляйте на подпись каждое утро до девяти. Входящие звонки фиксируйте в журнал, но не отвечайте без прямой команды.

Я киваю. Голос почему-то не сразу слушается:

— Поняла.

Он переворачивает страницу, скользит пальцами по строчкам, и только потом, словно между делом, бросает:

— С акционерами работаете только через меня. Ни один вопрос напрямую не обсуждаете.

Я снова киваю, а внутри зудит: почему я? Зачем? Здесь же полно опытных. Подбор кадров для приемной генерального — это же не игрушки…

Видимо, он это чувствует, потому что наконец поднимает глаза. Чёрные, спокойные, непроницаемые, но смотрят так, что моё дыхание сбивается ещё сильнее.

— Вы думаете, я ошибся, Лиза?

Я вздрагиваю, не зная, что сказать. А он, не дожидаясь ответа, продолжает:

— Времени на поиск замены у меня нет. А вы умеете держать себя так, будто способны устоять на месте во время шторма. Для меня этого достаточно.

Я моргаю. Устоять в шторме? Это обо мне? Да ладно!.. Я же всего лишь бумажки штампую и таскаю папки, какой там шторм?.. Я скорее тряпка на верёвке, которую крутит ветер. А Батянин почему-то смотрит так, будто видит во мне что-то другое. И это «другое» пугает больше, чем все сплетни офиса вместе взятые.

Он словно угадывает мои мысли:

— Я выбираю тех, кто не ломается под давлением. Ошибки не страшны. Страшно, когда человек сразу сдаётся. Но вы — не из таких.

Комплимент сказан так буднично, будто речь идёт о пересортице в накладной. А у меня воздух вязнет в горле от пугающе приятного волнения. Я слышу собственное сердцебиение, оно слишком громкое, как барабан. И ладони влажные.

Та-а-ак… ну-ка, соберись, Лиза! Скажи что-нибудь умное и серьёзное.

— Я… постараюсь оправдать ваше доверие, Андрей Борисович, — выдавливаю тихо, и сама мысленно морщусь.

Господи, да кто так отвечает? Оправдать, блин… Прямо как школьница, которую вызвали к директору.

Батянин чуть приподнимает бровь, будто его позабавила моя серьезность.

— Работайте, как умеете, Лиза. Всё остальное — моя забота, — и снова опускает взгляд в бумаги, позволяя мне перевести дыхание. — Можете идти.

Я стою, не в силах сразу сдвинуться. Ведь это и похвала, и приговор одновременно. В голове мелькает идиотская мысль с вопросом: «А как вы сами обычно шторм держите, можете рассказать?», и я ее безжалостно давлю. Что за детские порывы?

Ноги и руки словно ватные, но я всё таки сдвигаю себя с места.

Разворачиваюсь, и в последнюю секунду боковым зрением ловлю его взгляд поверх бумаг. Быстрый, резкий, словно он решил проводить меня глазами до двери. По позвоночнику бегают горячие мурашки всё время, пока я иду на выход. Не понимаю, он реально смотрит мне вслед или это я сама себе придумала?

[*] Начало исчезновения Яны по времени соответствует главе 16 в ее истории “Несмеяна для босса".

Глава 29. В новом статусе

Дверная ручка скользит в ладони. Пальцы дрожат так, что я почти слышу их предательское «дзынь». Щёлк — и я выскальзываю наружу.

Воздух в приемной кажется пресным и обычным. Как будто там, в кабинете Батянина, даже кислород другой — дурманящий и до последней молекулы пропитанный голосом хозяина.