Пять мгновений любви - Мария Александровна Савельева

– Спасибо, Миша, – на душе разлилось тепло, и маленькая надежда зажглась в ней. Может быть, еще и не все потеряно.

– Давай обо всем завтра. Саша спит, а у меня важный зачет утром.

Попрощавшись, Яра легла обратно, но сна не было ни в одном глазу. Настроение на уровне плинтуса, глаза горели от слез, которых уже не осталось, и, глядя в потолок, она стала снова прокручивать моменты со Стасом, еще больше бередя свежую рану. Открыла галерею, пролистывая их общие фотографии: с отдыха на реке, с проката катамаранов, с похода в кинотеатр, с летней вечеринки в честь его дня рождения.

Надежда продолжала теплиться в ней. Завтра, когда он придет в себя, она ему позвонит, и он обязательно ее простит.

* * *

Юра

– Так-так-так, Юрий Александрович, какие новости? – лукаво спросил Герман, усаживаясь на нижнюю часть конструкции, которую они уже успели собрать.

Юра покосился на друга. Тот сидел с таким выражением лица, с каким кот смотрит на сметану, ожидая угощения.

– Ни-ка-ких, Герман Игоревич. Видишь, люди пытаются работать, не мешай, – он немного оттеснил его с того места, куда собирался вкрутить шуруп.

– Тут птичка на хвосте принесла, что тебе Воронцова помогает.

– Птичку, случайно, не Вита зовут?

– Да все об этом уже знают. И что ты будешь делать?

– Ни-че-го.

– Ну почему?! – Герман в сердцах саданул рукой по доске, на которой сидел, отчего та жалобно заскрипела и прогнулась.

– Так, тут надо еще укрепить, – пробурчал себе под нос Юра, представляя, что с доской вообще случится, если на ней будут стоять человека три, а не тощий Гера. – Я не хочу привязываться и отношений тоже не хочу… – завел свою шарманку, мысленно подсчитывая, сколько раз им это говорил.

– Да-да-да, именно поэтому ты купил два синнабона. Для себя и для себя любимого, – Герман ткнул на его рюкзак, в котором виднелись две коробочки с булочками.

– Именно.

– Ну-ну.

В этот момент подошел Савелий и хлопнул Юру по плечу, приветствуя.

– Ну и как наша персона нон-грата?

– Тут, наоборот, grata-person, – с английским акцентом изобразил Гера.

– Да не пошли бы вы оба?..

Как бы Юра их не любил, в этот момент он готовился проклясть друзей и провалиться вслед за ними сквозь землю.

– Он ей сладости таскает, – шепотом сообщил на ухо Савелию Герман, прикрывая ладонью рот и косясь на Юру, но так, чтобы тот услышал.

Юра, и правда, утром до репетиций зашел в кафе и купил два синнабона. Он знал, как Яра любит сладкое, и хотел отблагодарить за то, что она поделилась с ним едой.

Однако в обычное время она не пришла. Он в надежде каждый раз, когда кто-нибудь проходил, оборачивался, но это были другие, ненужные ему люди. Юра мельком услышал ее голос где-то внизу, но Ярослава так и не поднялась.

Настроение испортилось. Он хотел выкинуть выпечку, которая источали аромат корицы на весь этаж.

Вита неизменно сидела рядом, причем ей явно нравилось отсутствие Воронцовой, отчего она, не замолкая, что-то болтала. Юра не выдержал и нагрубил ей. Он хотел побыть один и подумать, что вообще с ним происходит.

Вита обиделась и замолчала, даже украдкой стерла слезинку, поэтому, долго не думая, он отдал ей синнабон в знак извинения. Юра никогда не признавал своих ошибок и тем более не просил прощения, и такой знак ее удивил. Она тепло улыбнулась, отчего на душе заскребли кошки, продираясь когтями до самого сердца. Он знал, что ей не безразличен, и каждый раз ему получалось ее задеть, хоть того и не желал.

На улицу опустился вечер, когда они сели перекусить. К ней вновь вернулось хорошее настроение, и она продолжала рассказывать, какие постановки ставят другие институты и факультеты.

– Всем привет.

Юра даже вздрогнул от неожиданности, отчего кусочек булочки упал ему на колени. Ярослава устало кинула сумку на свое место и плюхнулась вслед за ней, прикрывая лицо и всем видом показывая, чтобы ее не трогали.

Она взяла кисть и принялась докрашивать облака, которых осталось всего пять.

– Ярослава, что-то случилось? – внезапно задала вопрос Вита, и он понял, что лицо Яры немного припухшее, а глаза красные. Сомнений не могло быть. Она плакала. Юра и представить не мог, что кто-то может ее обидеть. Такую яркую звездочку хотелось лишь прятать в объятьях. Внезапно он вспомнил, что когда-то сам довел ее до слез.

– Все в порядке, спасибо. Тяжелый день просто. И приятного аппетита.

Она надела наушники и, закрывшись ото всех, продолжила заниматься делом. Скоро забежал Руслан.

– Ярик, я побежал. Люду надо забрать от подруги. Он так и не берет телефон? – Руслан кивком указал на смартфон, который Ярослава положила перед собой.

– Я в черном списке, кажется, – ответила она, гипнотизируя черный экран.

– Не переживай, – Руслан ласково потрепал ее по волосам и поцеловал в макушку. – Он отойдет, вот увидишь, и поймет, что натворил. Так что сам приедет, позвонит, напишет или еще что. Не грусти и держи хвост пистолетом. Мы ведь через два дня тусим, ты не забыла?

Она слабо улыбнулась, и он ушел.

Юра смотрел на Ярославу и пытался как-то уместить в голове две вещи: она не одна, и этот кто-то причинил ей боль. От какой из этих двух мыслей ему стало так паршиво на душе, он не мог сказать.

* * *

Ярослава

Ярослава не хотела приходить к Юре, потому что стеснялась своего заплаканного и невыспавшегося вида, и почему-то думала, что это его расстроит. Немного потоптавшись, она все же решила подняться к нему. Он сидел с Витой и ел булочку. Ее любимую булочку. Именно в этот момент Яра поняла, что так за весь день ничего и не съела, отчего живот жалобно заурчал.

Руслан ушел, а ее попросили заменить Ксюшу еще на одну репетицию. Раздался звонок. Она специально включила громкость на полную, чтобы не пропустить, поэтому сразу же кинулась к телефону, даже кисточку утопила в банке с краской.

Но вопреки ожиданиям звонил не Стас, а Миша.

– Ярик, я подъехал к тебе, сможешь подняться?

– К-куда ты подъехал?

– К культурному центру, куда еще. Жду тебя, а то тут дубак.

– Я отойду на пару минут, – обратилась она к Юре, шагая на негнущихся ногах к главному входу, потому что была не уверена, что вынесет еще один разбор полетов их дружбы.

Миша смог пройти в холл, видимо, он был способен очаровывать любых вахтерш, даже таких злющих, как те, что сидели на входе в их