Пять мгновений любви - Мария Александровна Савельева

– У-у-у, Ярик, вот это видок у тебя.

– Я все испортила, Миш, – предательские слезы снова навернулись на глаза.

– Ты чего, Яра? – Он привлек ее в свои объятия, а она крепко схватилась за его куртку, опасаясь, что Миша уйдет. – Я как раз пришел сказать, чтобы ты выбросила эту вину из своей головы. Единственные, кто здесь виноваты, так это его родители, которые решили скрыть от Стаса важную информацию. Мы с тобой ничего не могли и не можем поделать. А то, что он вдруг взял и спустил на нас всех собак, чуть ли не обвиняя во всех смертных грехах, включая развод родителей, просто говорит о том, что ему сейчас тяжело. Я знаю его столько, сколько себя помню, поэтому уверен, что он отойдет, одумается и вернется к нам, – Ярослава молча слушала, уткнувшись в мех на его капюшоне. – А если я за ночь и потерял друга, то не хочу потерять еще одного. Тем более мы оба решили промолчать. Мне вообще Саша за тебя голову откусит.

– Она еще не знает?

– Ну, я в общих чертах рассказал утром, но время было неудобным.

Яра лишь крепче обняла его, радуясь, что ошибалась: ее настоящие друзья останутся с ней и будут рядом, пусть даже весь мир перевернется вверх ногами по ее вине.

– Мне стало так страшно.

Миша потискал ее в своих медвежьих объятьях, забирая тяжелый груз вины, и она расслабленно рассмеялась.

– Мы ведь через два дня тусим, ты не забыла? – повторил он точь-в-точь слова Руслана.

– Судя по всему, вы с Кузнецовым очень хорошо сойдетесь.

Через два дня Ярославе исполнится девятнадцать лет. Настроения отмечать особо не было, но встречу с друзьями она ждала как никогда. Они были для нее глотком живой воды, с ними казалось все возможным и волшебным, иначе реальность грозилась утопить в своем бушующем море.

На свое место Яра вернулась спокойной и даже счастливой настолько, насколько было возможно в данной ситуации. В туалете у нее получилось умыться, правда, прохладной водой и привести себя в порядок. В руке она сжимала дубовую сосиску в тесте – единственное, что осталось в маленьком буфете на входе.

– Ты собралась ее есть? – вновь подала голос Вита, морща носик. Ярослава про себя подумала, что она очень миленькая, и они с Юрой прекрасно бы смотрелись. От этой мысли стало не по себе. Как-то не представлялось, чтобы на его кровати лежал еще кто-то, кроме нее.

– Да, я ничего сегодня не ела. Выбора у меня нет.

Юра устало провел по волосам, о чем-то раздумывая, казалось, что он чем-то расстроен.

– Понимаю, – пожала плечами Вита. – Если бы не Юра, то я тоже сегодня сидела бы голодная.

Яра выдавила из себя вымученную улыбку и принялась за безвкусную и уже засохшую сосиску. Настроение, которое немного поднялось с приходом Миши, снова упало на ноль, и она попыталась нырнуть в себя и посмотреть, почему же сердечный механизм дал сбой.

После маленького перекуса она полезла в банку с краской за утопленной кисточкой, поэтому вдобавок к ней испачкала руки и добавила небольшую лужицу на пол.

– Пойдем в туалет, сполоснем, – Юра поднялся и помог ей встать, придержав за локоть.

– Ты меня ведешь в мужской туалет? – нарушила молчание Ярослава, понимая, что они идут в другую сторону.

– Да, обещаю, приставать не буду, – хмыкнул Юра, открывая перед ней дверь.

– А что другие подумают?

– Пусть что хотят, то и думают. Рассчитываюсь за помощь.

От его серьезного тона мурашки бежали по всему телу, но сейчас она покрылась не только ими, но и ярким румянцем. Поэтому, когда он вывел ее к зеркалу и раковинам, где белый свет ослеплял, в его взгляде проскользнул удовлетворенный огонек при виде красных щек.

Юра включил воду, забрал кисточку и принялся стирать краску с рук. Яра решила не возражать, наблюдала, как с ее кожи стекает розовая вода, цвета киселя, и чувствовала на себе его пристальный взгляд и теплые нежные прикосновения.

– Смотри, я как розовая маршмеллка в горячем молоке, – весело сообщила свое наблюдение, оборачиваясь к нему, отчего он резко сделал шаг назад, но рук не выпустил.

– Ярослава, никто не достоин твоих слез, – внезапно произнес Юра, а она растерялась и удивленно захлопала глазами. В этот момент хлопнула дверь, и из кабинки кто-то вышел. Он, к ее неудовольствию, отпустил руки и принялся за кисточку.

Вернувшись к своим делам, она украдкой наблюдала за «парочкой». Вспоминала, как смеялась над Владой, когда та следила за своим будущим мужем, а тут начала сама страдать этим занятием. К ее радости, Юра на Виту не смотрел, разговаривал редко и суховато. Вообще, сложилось впечатление, что он либо расстроен, либо на нее обижен: недовольство сквозило в каждом жесте, а взгляд был затуманен глубокой задумчивостью.

Вита все это тоже видела и с каждой секундой больше сникала, от ее позитивного настроя (ведь она действительно интересовалась ее делами и в голосе слышалась неподдельная тревога) не осталось и следа.

А Ярославу разрывало между «жалко ее, влюбилась дуреха» и «слава богу, между ними ничего нет». Причем чем ближе она склонялась ко второй чаше весов, тем больше впадала в ступор от мысли, что ее действительно это волнует. Кажется, что-то пошло не по плану, и надо было срочно брать свое сердце в свои сильные и независимые руки, а то распоясалось совсем.

Вскоре к ней снова приземлился навязчивый паренек, и она начала понимать Руслана, который боялся, что Олеся голову из унитаза высунет, когда он пойдет в туалет. Он по-свойски положил ей руку на плечо и приобнял.

– Мне интересно: тебя убить или руку откусить? – гордо произнесла Яра, беря его за запястье двумя пальцами, словно это что-то противное, и скидывая с себя.

– Почему ты такая ледяная?

Она сурово уставилась на него, но он продолжал смотреть насмешливым взглядом.

– Я поняла. Хочешь умереть.

Парень рассмеялся и провел рукой по ее волосам, отчего она увернулась и прошлась кистью с краской по его рукам.

– Только попробуй еще раз тронуть, и я тебе лицо разукрашу. Будешь ходить, как Свинка Пеппа. Я очень уважаю свое личное пространство. Хочешь – сиди, но так, чтобы ни единого движения в мою сторону.

– Почему у меня такое чувство, будто мы знакомы? – внезапно спросил он, криво улыбаясь и вытирая руки о рядом лежащую тряпочку.

– Поднапряги свою единственную извилину, может получиться вспомнить, – съязвила, пересаживаясь ближе к Вите. Юра не сводил с него тяжелого взгляда, а тот лишь