Я тебя никому не отдам... (СИ) - Есения Светлая

– Я понимаю ВерПална. Я пойду. Что толку говорить. Номер палаты я узнала, схожу, поболтаю с ней, увижусь напоследок. Лишь бы хорошо ей было в этой семье.

– Аня, хорошо ей будет! Я нарушаю, конечно, тайну, но с тобой не могу не поделиться. Маша попадет в свою родную семью.

– Что?!

– Да, Аня. Трагические события семилетней давности. Все сложно у них, но ребенка они искали все время. И, слава Богу, нашли. Так что Манюня будет жить в родной семье!

– Спасибо, ВерПална. Спасибо за то, что мне рассказали... Мне так легче будет ее отпустить. Я постараюсь. Я обещаю.

Аня на подгибающихся ногах вышла из кабинета. Держась за стену, не чувствуя тела, брела по холодным полутемным каменным коридорам. Детский дом, который был убежищем и для нее в последние годы, становился с каждой секундой чужим и враждебным. Она больше никогда не сможет заставить себя прийти сюда, чтобы снова играть с детьми, снова любить кого-то, как родного.

ВерПална права. Так нельзя. Возможно, когда-нибудь, когда у нее  уже будут свои дети, она сможет успокоить свою тоску. Но сейчас это чувство поглотило ее целиком, расползлось чернильным пятном в груди, отравило воздух вокруг.

Аня прижалась к стене, пытаясь отдышаться, но тщетно. Сил нет, как невыносимо больно!!!

Она осела, давясь глухими рыданиями. Только бы никто ее здесь не увидел! Только бы это всё пережить!

41. Заключительная

Любую свободную минуту Павел проводил с дочкой. Дорожил каждым мгновением. С того самого момента, как он сидел у ее кровати, ждал, когда ей станет легче после наркоза, целовал ее маленькие тонкие ручки. Машуня, тогда ещё совсем бледная, очнувшись, открыла свои небесно-синие глаза. Обвела комнату замутненным взглядом, а когда поняла, что рядом сидит Павел, тихо прошептала свое первое: "Папа!"

Уже практически неделю он жил в больнице, совмещая работу и заботу о Машуне. Она очень быстро шла на поправку, вовсю щебетала, играла в куклы, от лечения не отказывалась, перенося все стойко и без слез. Когда Павел выкраивал для нее время, она просто брала его за руку, тянула к кровати. Заставляла сесть поудобнее, а потом забиралась к нему на колени. Прижималась к его груди и сидела тихо-тихо.

Встреча с Олей состоялась и во второй раз. Ольга не могла сдержать чувств. Обнимала, целовала девочку, тискала ее, показывала фотографии братишек, рассказывала о бабушке и дедушке.

Результаты анализов давали возможность оформить отцовство быстро, суд должен состояться уже в конце января. Заведующая детским домом согласилась с тем, что Маша может побыть до этого времени в больнице. Тем более под присмотром отца.

Каждый день приходил психолог, проводил беседы и с ними вместе, и по отдельности с каждым, уже через несколько дней дав заключение, что ребёнок переносит все благополучно, дополнительной адаптации не требуется.

Лишь только заведующая детским домом Вера Павловна просила о встрече Маши и ее нянечки Анны Иванцовой, объяснив, что те очень привязаны к друг другу. И, если это будет уместным, очень просила дать им возможность видеться в будущем, хотя бы изредка.

******

Утро выдалось тяжелым. Сказывалась бессонная ночь и вчерашняя агония, охватившая девушку. В больницу Аня в таком состоянии естественно не пошла. Нужно успокоиться и привести себя в порядок. Манюня очень чуткая, сразу поймет плохое настроение Ани. Не стоит пугать малышку своим затравленным видом. У девочки впереди счастливая жизнь с родителями.

Побольше косметики. Хоть Аня и не любила ею пользоваться, но сегодня это - необходимость. Теплый твидовый брючный костюм. Когда одеваешься в официально-деловом стиле – легче держать себя в руках. Стоит еще зайти в ювелирный магазин. Денег у Ани немного, но на браслет для ребёнка хватит. Очень хотелось подарить Манюне что-то на память. Сегодня она с ней побудет, а завтра снова уедет к матери. До начала рабочей недели ещё осталось несколько дней. А там она уже решит, возвращаться ей жить в город или переехать в родной поселок. Второй вариант ближе - залечь как раненый зверь в нору и зализывать свои раны.

Город ожил. Народ выбрался из своих квартирок, наслаждаясь теплой погодой. Крупные хлопья падающего снега создавали сказочное настроение. Видавший многое на своем веку трамвай-ветеран вез Аню не спеша, позволяя настроиться на нужный лад.

В руке – пакет с игрушками и бархатной коробочкой из ювелирного магазина. Не удержалась, потратила практически все оставшиеся сбережения на подарки для Манюни. Вдох - выдох. Не реветь. У нее все будет хорошо.

Вот и нужная остановка, от нее – правее, в проулок, а дальше метров через сто и сама клиника. Аня специально выбрала этот маршрут, чтобы немного пройтись пешком, раздышаться перед прыжком в омут.

Часы посещения она выбрала послеобеденные. В это время была возможность поговорить с лечащим врачом. И Аня хотела убедиться лично, что здоровью Манюни ничего больше не угрожает.

Записалась в лист посещений, разделась в гардеробной, накинув белый халат и, переобувшись в одноразовые тапочки, села на скамью в комнате ожидания. Через минут пятнадцать из отделения спустилась молодая рыженькая медсестра.

– Здравствуйте, это Вы записывались на встречу с доктором? С Богородским?

– Э-э-э... Здравствуйте. Я в хирургию, к Маше, в седьмой палате лежит. И с врачом ее лечащим хотелось бы поговорить.

— Ну да, все правильно, это он и есть — Павел Андреевич Богородский. Идемте со мной, я Вас провожу.

Аня послушно встала, проследовав за медсестрой. Последние слова девушки буквально ее оглушили и выбили дух. Совпадение? Навряд ли.

Узкие лестничные пролеты, подниматься нужно на четвёртый этаж. Медсестра спешила, а Аня еле-еле переставляла ноги, страшась предстоящей встречи. Что она ему скажет? Ведь понимала, что поступила некрасиво: не объяснив ничего, перестала общаться и с ним, и с Олей.

Медсестра провела ее до двери с табличкой  "заведующий отделением". Ну, слава Богу, наверное, просто тезки, такое бывает. Паша ведь в клинике "Медикал-Эксперт" работает, а не в районке.

– Проходите, пожалуйста.

Аня благодарно кивнула девушке, прошла внутрь, закрыв за собой дверь. Обернулась. Нет ошибки никакой. Это Паша. Сидит и смотрит на нее внимательно, подмечая все изменения, молчит.

А ей стало вдруг так дурно, силы кончились в миг. Прижалась спиной к двери. Уйти? О чем говорить?

– Аня, привет. Ну что же ты не проходишь? Переволновалась?

Павел, увидев, как нерешительно кивает девушка, догадался, что  она действительно неважно себя чувствует: бледная, похудевшая, с искусанными губами, с заплаканными глазами. Но все равно такая желанная. Он подошел, взял ее холодную ладошку в свою и потянул Аню к креслу. Конечно, хотелось ее прижать, обнять крепко-крепко, сказать, чтобы она выкинула все дурные мысли из головы. Но боялся напугать.

Аня присела неуверенно, на самый краешек. Провела рукой по лицу.

— Привет. Прости. Ночь бессонная. За Машу переживала. Как она? Как прошла операция? К ней можно уже? Я тут подарки ей купила... Подарки можно?

— Анют, успокойся. С твоей Манюней все в порядке. Да и шов уже подсох. Карантин снят, игрушки можно. И ты прости меня, Ань. Я занят был, совершенно не было времени встретиться лично. Я знаю, что письмо в мою клинику писала ты. Только узнал об этом позже, после нашей встречи. И извини за бестактное поведение Алисы Арнольдовны. Эта стерва ещё у меня получит.

– Не стоит, Павел, это все в прошлом. Главное, что Машу прооперировали.

– Да, действительно, на тот момент уже было принято решение оперировать ее здесь, и я об этом знал. Прости, я понимаю насколько тебе дорога Манюня, я не хотел тебя обидеть, правда.

– Павел, я не сержусь, это все не важно. Вышло недоразумение, я все понимаю. У Манюни действительно все в порядке?

– Да, оперировали ее лучшие врачи: наш заведующий отделением и московский профессор. По счастливой случайности они были оба здесь. Все прошло хорошо, осложнений нет. Шов минимальный, всего полтора сантиметра, от наркоза она отошла легко, я рядом был, - Паша улыбался, вспоминая, как держал ее маленькие ручки, целовал, не помня себя от счастья, что наконец-то они будут вместе. Ему так хотелось поделиться своей радостью с Аней. Но он видел, что девушка чем-то очень расстроена, и не решился. У них ещё будет время поговорить.