Сэди Мэтьюс - Страсть после наступления темноты

Он так хорош. О Боже, я сейчас умру!

- Но Вы же знаете Селию, - говорит он шутливо, - ей всего лишь семьдесят два года, верно? Я уверен, с ней все будет хорошо. Она, скорее всего, переживет нас всех и будет взбираться на Эверест, в то время как нам не будет хватать сил, даже по лестнице подняться.

Атмосфера между нами стала непринужденной. Мои слезы высохли, а его гнев на то, что я потерялась, казалось, исчез. Мы приближаемся к Рендольф Гарденс. Я слегка замедляю шаг, надеясь продлить то время, что мы вместе. В любой момент мы подойдем к дому и разойдемся каждый своей дорогой. Я не хочу этого. Я наслаждаюсь потрескиванием электричества между нами, уверенная, что ощущаю его.

Он останавливается и поворачивается ко мне лицом:

- Вы свободны сегодня вечером, не так ли?

Я киваю. С минуту он смотрит на меня испытующе, а затем мягко произносит:

- Почему бы Вам не зайти ко мне? Видно, что Вам не помешает чашечка кофе, а я не хочу, чтобы Вы возвращались в квартиру Селии по-прежнему расстроенной. Кроме того, я столько говорил сам и ничего не узнал о Вас.

Я обожаю слушать его голос: теплый, приятный, глубокий и завораживающий одновременно. Хотела бы я зайти на чашечку кофе? Мое сердце начинает учащенно биться, меня охватывает дрожь.

- Очень мило с Вашей стороны, - говорю я. Мой голос звучит немного выше, чем я предполагала. – Пожалуй, я не против.

- Хорошо, тогда договорились. Пойдемте. Он поворачивается спиной и начинает подниматься по ступенькам. А затем останавливается и оглядывается на меня. Я застываю на месте, ожидая, что он собирается передумать, но он произносит:

- Я даже не знаю твоего имени.

- Бет. Меня зовут Бет.

- Бет. Вот и славно, - он улыбается одной из своих душераздирающих улыбок. – Я - Доминик.

Затем он поворачивается и идет к квартире, а я следую за ним.

Когда мы заходим в лифт, я чувствую накал от близости наших тел и едва могу дышать. Я не могу смотреть на него, при этом остро ощущая, как его рука касается моей, и что при малейшем движении мы будем прижаты друг к другу.

Что если лифт остановится? Что если мы застрянем здесь? Вдруг я представляю его в своем воображении, он страстно целует меня, его руки крепко прижимают меня к нему. О, Боже. Эти мысли отзываются кучей различных фейерверков в моем животе. Я украдкой бросаю на него взгляд из-под ресниц. Почти уверена, что он тоже ощущает это странное электрическое напряжение между нами.

Я почти рада, когда лифт останавливается, что снова могу дышать. Я выхожу за ним в коридор. Очень странно находиться на противоположной стороне здания. Сейчас, когда мы в доме, а не на улице, я чувствую себя все более застенчиво с каждой минутой. Добавьте к этому тот факт, что все здесь идентично, но зеркально противоположно. Я чувствую себя, как Алиса в Зазеркалье. Он подводит меня к входной двери и открывает ее.

Доминик улыбается:

- Входи. И не волнуйся, я хотел сказать раньше – я не убийца с топором. Во всяком случае, не по четвергам.

Я смеюсь. Мне даже на секунду не приходила в голову мысль, что рядом с ним мне угрожает опасность. Он же друг Селии, разве нет? Я точно знаю, где он живет. Все в порядке.

Первое, что я вижу в квартире - мое собственное отражение в зеркале в его коридоре, и выражение ужаса, которое появляется у меня, когда я осознаю, что стало с моим изысканным внешним видом. Мои волосы, так красиво накрученные и уложенные волнами ранее, опали и безвольно висят вокруг моего лица. Мой макияж стерся, и я стою с бледными щеками, распухшими от слез красными глазами и непонятными разводами от потекшей туши. Здорово. Вот тебе и Мисс Изысканность.

- Ой, - говорю я вслух.

- Что случилось? - спрашивает он, снимая пиджак. Я замечаю дразнящий контур его мускулистых рук под рубашкой.

- У меня тушь потекла, я выгляжу просто ужасно.

- Вот, - он подходит ближе и, к моему изумлению, начинает нежно тереть подушечкой своего большого пальца у меня под глазом.

Я ахнула. Его прикосновения теплые и мягкие. Он смотрит мне прямо в глаза. Его взгляд напряжен. Его большой палец перестает двигаться, а пальцы покоятся на моей щеке. Мне кажется, что он собирается погладить меня по лицу, и мне очень хочется этой ласки. Я моргаю и тихо вдыхаю; в ту же секунду он, кажется, одергивает себя. Он убирает руку и отводит взгляд со словами:

- Я приготовлю кофе, - и проходит на кухню, оставляя меня одну, чтобы прийти в себя.

Это мое воображение, или у нас только что был один из тех важных моментов?

- Какой кофе ты предпочитаешь? - спрашивает он, когда чайник начинает кипеть.

- Э-э – с молоком, спасибо, - отвечаю я, поворачиваясь к зеркалу и судорожно пробегая пальцами по волосам. Но он уже возвращается, и я вынуждена оставить все, как есть.

- Позволь забрать твое пальто. Оно довольно теплое для этого времени года, не так ли? - он снимает с меня пальто. Я чувствую, как будто он нарочно ведет себя по-деловому, во избежание повторения того странного момента.

- Мне… ммм… холодно, - отвечаю я, запинаясь. - Я очень чувствительна к погоде.

Он ведет меня в свою гостиную и указывает на большой прямоугольный современный диван:

- Присаживайся. А я пойду закончу с нашими напитками.

Я медленно иду к дивану, оглядываясь по сторонам. У меня уже есть представление об этой комнате со стороны, но находиться внутри – совсем другое. В первую очередь, она намного более роскошная и стильная, чем кажется издалека. Полагаю, неудивительно, что человек, который может позволить себе квартиру в этой части города, также может позволить себе обставить ее наилучшим образом. Она очень современная, и вся обстановка в темно-серых и серых тонах с акцентами в черном цвете. Диван цвета не совсем белого камня с пухлыми серыми и белыми подушками, разместился в форме буквы «Г» вокруг большого стеклянного журнального столика, который стоит на гранитных ножках. Два элегантных черных кресла повернуты к дивану с двух сторон. Огромные стеклянные лампы с черными абажурами стоят на полированных тумбочках светлого дерева. По комнате расставлены изящные вещи из керамики – трио белых ваз различных размеров, большое куполовидное украшение с черными завитками по всей поверхности – и племенное искусство: резная маска из черного дерева занимает часть основной стены, наряду с очень большой черно-белой картиной, которую я приняла за абстрактную живопись, пока не поняла, что это огромный фотопринт стаи птиц в полете, их крылья и тела размыты от скорости их движения. Стены обтянуты тканью, а не бумагой – разновидностью грубого, коноплевидного материала. Полы покрыты коврами с густым светлым ворсом, о которых можно лишь мечтать и использовать только, если в квартире нет маленьких детей или животных. Над камином висит большой телевизор с плоским экраном. Камин заставлен огромными свечами, потушенными в данный момент. Столик с различными напитками стоит у окна.