Неподходящая - Юлия Резник

и разговоры. С какой стати я вообще её помню? Лицо, голос, даже ее интонации в моей голове живут какой-то своей непонятной мне жизнью.

Предположение о том, что я заинтересовался ей как мужчина, отметаю сразу, как абсолютно несостоятельное. Эта девушка совершенно не подходит для разового перепиха. А ничего другого я ей предложить не могу. Так что, скорее всего, дело в том, что в ней я чувствую какую-то… червоточину. Один в один как ту, что сам прячу от чужих глаз. Это нас с ней роднит. И помимо воли сближает. Черт!

– Надеюсь. Но ты всё равно наблюдай. На всякий случай. Я слишком хорошо знаю этого старика. Пока мы не поговорили – от него можно ждать чего угодно.

– Принято, – киваю я. – Присмотрюсь к ней повнимательнее.

– Ну, тогда у меня все. Хорошего дня, сын.

Я поднимаюсь, коротко обнимаю отца в ответ на его порыв и выхожу. Но осадок все равно остаётся. Что-то в этом разговоре не даёт мне покоя. Мне ужасно не нравится и то, что я чувствую ответственность за эту девушку, и то, что в принципе так часто о ней думаю.

После встречи с отцом отправляюсь сразу на совещание. Потом у меня две важных встречи в городе. Выезжаю заранее. Поездка складывается как-то вяло. Первая встреча затягивается, вторая отменяется в последний момент. Я разворачиваюсь у П* терминала, решаю срезать к выезду через промку, мимо восьмого дока. Так быстрее. Или, может, просто привычнее – в коридорах портовой зоны я знаю каждую выбоину, каждый поворот.

И вдруг я замечаю её.

Лейла стоит спиной к дороге на границе между асфальтом и ржавой кромкой платформы. Но я узнаю ее безошибочно – она из тех, кто бросается в глаза сразу.

Притормаживаю. Ветер дует с моря – очень удачно. Играет ее волосами, которые она сгребла в хвост и теперь придерживает ладонью. Те у нее густые, тёмные. Одна прядь вырвалась из захвата пальцев и лезет прямо в лицо, но поглощенная спором с мужиком в куртке очередной логистической компании, Лейла не обращает на это никакого внимания. Рука упёрта в бедро. Плотная блузка почти прозрачная от жары и липнет к телу в районе взволнованно вздымающейся груди.

Мужик агрессивно ей что-то доказывает. Лейла легонько подрагивает. В узлы все скручивается от того, что ей сейчас страшно. Я касаюсь ручки двери, она немного меняет положение… И тут я понимаю, что ошибся – это не страх. Это злость! Которая, черт его дери, очень… Очень ей к лицу.

Интересно, каким местом думал Новиков, отправляя новенькую на эту встречу? – мелькает полная недовольства мысль. Хотя тут к нему не может быть никаких вопросов. Такие встречи – абсолютно проходная история для наших юристов. А то, что она ***нка и не приучена общаться с мужчинами в таком духе – для него, абсолютно справедливо – не аргумент. Это у меня разрыв всех шаблонов заодно с когнитивным, блядь, диссонансом.

Сцепив зубы, вслушиваюсь в ее голос – глубокий, чуть с придыханием из-за того, что ей, очевидно, приходится говорить на повышенных. Но, тем не менее, без надрыва, без визга – жесткий. Деловой. Слышу не все. Но то, что слышу – она говорит по делу. Общий смысл такой – либо ты соблюдаешь контракт, либо катишься вон. Я откидываю голову на изголовье и улыбаюсь. Властные нотки в ее интонациях вызывают во мне довольно странный отклик. Ух ты…

И я залипаю… Это цепляет. Другого объяснения нет.

Снова поворачиваюсь к окну. Я видел Лейлу в офисе несколько раз. За столом. У принтера. Возле турникета. Но только сейчас понимаю, как много она прячет под своими скучными костюмами – какое тело, и какую энергию, которая выходит наружу, лишь когда эта женщина себя отпускает.

Мужик давит. Втирает ей что-то про «порешаем» А она отбривает его в лоб. Четко так, с аргументами. Уверен, если бы ей пришлось сожрать этого типа с потрохами, она бы сделала это, не моргнув глазом. И это… чёрт, в нашей женщине это впечатляет. Ну, ладно… В любой, абсолютно любой женщине. Впечатляет так, что у меня поджимаются яйца, а я сам едва справляюсь с желанием выйти и навалять этому козлу, чтобы он навсегда запомнил, что девочек обижать нельзя. На месте держит лишь понимание, что Лейла мне не простит, если я вмешаюсь. Откуда оно взялось? Я не знаю. Но я так же уверен в этом, как и в том, что мне пора рвать когти, чтобы не быть застигнутым ей на месте. Потому как… Черт. Это надо переварить. Понять, что со мной произошло за эти… сколько там минут? Три-четыре?

Медленно надавливаю на газ. И продолжаю свой путь, то и дело поглядывая на ее отдаляющуюся фигуру в зеркало заднего вида. В глотке ком. В штанах… Короче, пиздец там.

Я возвращаюсь в офис и заставляю себя работать. Но всё идёт медленно. Медленно просматриваются документы. Медленно вращаются стрелки часов. Медленно загружается СRM-система. И она всё ещё где-то в голове. Стоит прочно, слово севший на мель сухогруз.

К обеду, проходя мимо общего отдела, мельком вижу её в проходе. Она что-то объясняет Ваське, держит в руках какой-то дурацкий стикер, кивает, улыбается. А следом, будто почувствовав мое внимание, поднимает глаза. Наши взгляды встречаются. И – вот оно. Она отворачивается. Ее щёки едва розовеют. Плечи чуть вздрагивают. Раньше я бы это принял за стеснительность. За девичью скромность, которую она порой прятала под иголками. Я думал, они – игра, что-то вроде маски, за которой Лейла банально прячется. Но теперь... Теперь я уверен, что это не так. Я видел ее настоящую. И мне… да, блядь, мне это понравилось. Кто бы мог подумать?

Может, я ошибся и в остальном?

Что если она не имеет ничего против ни к чему не обязывающих отношений?

Да нет. На хрен такие сложности. Я для себя решил не гадить в офисе. И еще ни разу не пожалел о своем решении.

Отворачиваюсь, делаю шаг к лифту. Как вдруг слышу, что к девичьему щебету присоединяется зычный басок. Останавливаюсь и словно невзначай оборачиваюсь. Лейла как раз что-то отвечает смеющемуся водителю. В ее глазах искрятся смешинки. И кажется, ей вообще по херу, что этот мудак будто вскользь, а на самом деле нет, касается ее руки.

– Игорь, у тебя слишком много свободного времени? – интересуюсь я, сам не до конца понимая, что делаю. Парень оглядывается