Здравствуй, сын! (СИ) - Борн Амелия

Твоего ребенка, Волков, - тут же добавил внутренний голос.

Только теперь мне нужно будет понять, как выяснить, правда ли это. И что делать с пониманием, что меня могли попросту не узнать.

- Мама, я доел, - объявил Матвей и, отставив стаканчик из-под мороженого, слез со стула. - Ты обещала еще и в зоопарк.

-Да.

Диана тоже поднялась и, поставив пустую чашку на поднос, снова мне улыбнулась. Нет, она не могла притворяться. Она взаправду не узнала во мне того парня, с которым провела ночь.

- Мы поедем, Олег Владимирович. Еще раз спасибо вам за все.

Она произнесла эти слова, а у меня внутри все перевернулось. Матвей и Диана вот так вот уедут, и этот малыш не будет знать, что я - его отец? И сама Диана... она меня попросту не вспомнит?

- Диана, подождите, - сказал, когда они направились к выходу из кабинета. - Возьмите мою визитку.

Я нашел на столе белый прямоугольник с написанным на нем номером телефона и протянул Диане. Та взяла визитку после некоторых раздумий.

- Надеюсь, что если повод позвонить мне и найдется, он будет совсем не таким, какой свел нас вместе раньше.

На этом моменте я цепко всмотрелся в лицо Дианы, потому что фраза моя звучала весьма двояко. Но, кажется, она поняла все весьма однозначно.

- Да, я тоже надеюсь, что таких поводов больше не будет. Спасибо вам, Олег Владимирович.

Они ушли, а я некоторое время простоял, глядя им вслед, после чего подошел к окну. Матвей и Диана как раз усаживались в машину. В тот самый старенький Рено, который подрезал меня по дороге на работу. Усмехнувшись, покачал головой - а ведь наше второе знакомство могло состояться раньше и прошло бы в менее дружелюбной атмосфере.

Дождавшись, пока машина отъедет от офиса, я повернулся и осмотрел кабинет. Мне на глаза попалась пластиковая ложка, которой ел мороженое Матвей. Кажется, можно сделать анализ на днк, использовав ее в качестве подручного материала.

Меня охватило какой-то странной лихорадкой, какой я не испытывал ни разу в жизни. Выглянув из кабинета в приемную, я отдал распоряжение секретарше:

- Дай мне все контакты: которые оставила Диана. Все; что ты записала.

Света воззрилась на меня с таким выражением на лице, что мне тут же захотелось ее уволить к чертям собачьим за возможные последствия от ее болтливого языка (если таковой все же обнаружится через время).

- Хорошо, Олег Владимирович. Сейчас я приберу в вашем кабинете.

Она быстро взяла себя в руки и уже направилась в мою сторону, когда я ее остановил:

- Не нужно, все потом, - сказал ей, и прежде чем секретарша снова одарила бы меня удивленным взглядом, скрылся за дверью.

Часть 2. Диана

Старенький Рено Логан тяжело вздохнул, когда я нажала на педаль газа, и неторопливо, словно бы неохотно, двинулся с места. Эта машина была тем немногим, что я не успела продать в тот страшный период, когда жизнь сына висела на волоске. И то только потому, что никто не хотел ее брать, да и денег она много не принесла бы. Не покрыла бы даже сотой доли от дорогостоящего лечения.

Для любой матери, наверно, нет ничего страшнее ситуации, когда оказываешься лицом к лицу с такой бедой, как болезнь твоего ребенка. Хуже того - с невозможностью ему помочь, потому что требуемой на лечение суммы не видела в глаза за целую жизнь. Я до последнего момента не знала, удастся ли собрать нужное количество денег и когда кто-то сделал очень щедрое пожертвование - поклялась себе, что поблагодарю этого человека лично.

Мне хотелось сказать ему так много добрых слов, но при встрече все они куда-то подевались, подавленные странным чувством, будто я знала Олега Волкова не только по фотографиям в интернете.

Но этого никак не могло быть! Таких мужчин, как он, попросту не забывают. И скорее всего это была не более, чем иллюзия, рожденная его известностью. Как я выяснила впоследствии, разыскивая человека, спасшего жизнь моего сына, Олег Волков был знаменитым шеф-поваром и бизнесменом. Наверняка я просто видела его прежде где-нибудь по телевизору и не более того.

Занятая этими мыслями, я не сразу поняла, что Матвей ведет себя непривычно тихо, хотя обычно сын охотно болтал обо всем на свете, начиная со своих друзей и заканчивая тем, что ему попадалось на глаза из окон машины.

- Эй, о чем задумался? - спросила я, кинув взгляд на сына и улыбнувшись его серьезному, сосредоточенному виду, с которым он вертел в руках любимую мягкую игрушку - пингвина в смешной голубой шапочке.

В ответ на мой вопрос сын лишь тяжело вздохнул. Я уже решила было, что он так ничего и не скажет, но Матвей неожиданно произнес:

- Мне понравился дядя Олег. У него глаза добрые.

И после паузы сказал то, отчего у меня все внутри перевернулась:

- Я бы хотел, чтобы мой папа был на него похож. У дяди Олега даже награды есть, - пробормотал Матвей с настоящим благоговением.

А я до боли поджала губы, чтобы не выдать своей реакции.

Господи, мне, наверно, до конца жизни не избавиться от стыда перед сыном за то, что я не знала, кто его отец. Нелепая, безумная ситуация, но я действительно не имела об этом ни малейшего понятия! Хуже того - я, кажется, даже не желала этого вспоминать. Так мне сказала психолог, к которой меня притащила мама.

Я прикрыла глаза, вспоминая тот ужасный момент, когда вдруг выяснилось, что я беременна. В ушах, как наяву, стояли крики мамы, которая сначала обвиняла меня в том, что я развратница, а потом плакала, умоляя признаться, кто этот негодяй, который меня, как она выразилась, обрюхатил.

Но мне решительно нечего было ей рассказать! До того момента, как попала к гинекологу на прием из-за пропавших месячных, я даже не подозревала, что уже не девственница. И когда узнала о том, что внутри меня растет новый человек, долго не могла в это поверить. Не могла принять.

В тот ужасный период, когда Матвей боролся за жизнь, я винила во всем себя. В том, что не знаю, кто его отец и мы не можем обратиться к нему за помощью; в том, что поначалу не хотела принимать факт своей беременности, не была готова стать матерью… Мне казалось - кто-то свыше наказывал меня за все это. И как только не сошла с ума за то время, когда сын болел - не знала и сама.

Понимание, что у меня нет ничего дороже, чем мой ребенок, пришло в тот момент, когда я впервые взяла его на руки. Пусть даже рядом не было человека, который разделил бы со мной это счастье. Именно счастье, равного которому нет.

- Твой папа… - начала я, тщательно подбирая слова для этого самого трудного разговора, - самый лучший человек на свете. Иначе и быть не могло, ведь он подарил мне тебя, - натянула я на лицо улыбку, повернувшись к сыну.

Если бы только мне и правда быть в этом уверенной! Отец Матвея мог оказаться кем угодно - наркоманом или алкоголиком и, как знать, может, именно этот факт повлек за собой проблемы со здоровьем у сына. Этого я точно знать не могла, но если верить моему психологу, то почти наверняка выходило, что этот человек как минимум был… насильником. Ирина Борисовна считала, что моя память просто заблокировала все воспоминания о той ночи, потому что шок от случившегося был слишком сильным.

Я ведь не была какой-нибудь беззаботной тусовщицей, готовой заниматься сексом с малознакомыми людьми. Совсем напротив - мама воспитывала меня в строгости, вбивая в голову, что секс между мужчиной и женщиной может быть только после свадьбы. И никогда прежде у меня с парнями не было ничего большего, чем поцелуи. Поэтому я не могла даже представить, что решилась бы вдруг на подобное развлечение. Такого желания у меня и не возникало - ни до той ночи, ни, тем более, после.

- Жаль, что я не узнаю папу, - сказал Матвей.

Он проговорил это совсем тихо, но я его услышала. И сердце снова сжалось от невыносимого чувства вины. К несчастью, у меня не было иного выбора, кроме как сказать сыну, что его отец погиб.