Здравствуй, сын! (СИ) - Борн Амелия

- А мама иногда страдает, - сказал он, когда мы доиграли в шахматы третью партию.

Я не поддавался, совсем нет. И общий счет составлял два - один в мою пользу, чему Матвей был весьма рад. И когда сын заговорил о Диане, я насторожился. Возможно, дети видели и могли озвучить то, что не готовы были предать огласке взрослые.

- Почему ты так думаешь? - приглушенно спросил я, глядя на сына.

Думать об этом ребенке именно в таком контексте было особенно комфортно. Может, кто-то открестился бы от отцовства, сделал бы все, чтобы его не привлекли к ответу, но только не я.

- Потому что я слышал ее разговоры. Она до сих пор говорит с этой своей…

Матвей нахмурился и даже пощелкал пальцами в воздухе.

- Ее Ириной Борисовной зовут, она аналитик.

- Психоаналитик, - подсказал я.

- Да, точно. Они иногда созваниваются и мама…

Матвей поджал губы, покачал головой. В свои пять он был слишком взрослым и понятливым.

- Что - мама? - напомнил я ему.

- И мне кажется, мама страдает, - повторил он то, о чем уже сказал ранее.

Он делал это по одной простой причине - потому что доверял мне. Доверял, несмотря на то, что мы виделись во второй раз. Должно быть, связь с детьми - совсем невыдуманная штука.

- Я постараюсь сделать так, чтобы она перестала страдать, - заверил я Матвея.

Я и сам не знал, как претворить это в жизнь. Даже напротив - все, что у меня имелось по отношению к Диане - это попытка влезть в ее настоящее с весьма травмирующим прошлым. И мне предстояло понять, как именно это сделать, чтобы не навредить еще больше. Ведь я уже наверняка успел это сделать…

- Олег… Матюша… пойдем пить чай?

Диана появилась на пороге детской так неожиданно, что мы с сыном, каждый погруженные в свои мысли, невольно встрепенулись.

- Мама… конечно, пойдем, - сказал Матвей и, поднявшись, протянул мне руку.

И именно в этот момент я понял, что сделаю все, чтобы мой ребенок и его мама были счастливы и никогда не страдали.

- Волкыч, я нашел.

Таким именем было разрешено меня называть лишь одному человеку. Косте Миронову, с которым мы дружили со школьной скамьи.

- Нашел что?

- Не что, а кого. Ну у тебя и память!

Я так и видел, как Костян качает головой.

- Да ты так размыто говоришь, что хрен знает, что ты там мог отыскать. Мозгоправа?

- Мозгоправшу, - поправил он. - Это будет баба, прости. Но жена говорит, что лучше нее никого не знает.

Усмехнувшись, я подтянул к себе блокнот и взял ручку. И скомандовал:

- Диктуй номер, Мирон.

Идея обратиться к психологу была весьма себе жизнеспособной. Ну, как считал я. Даже если эта самая мозгоправша не поможет с вопросом, с которым я собирался к ней обратиться, вполне можно будет получить какую-нибудь консультацию по моему состоянию.

- Спасибо, - сказал я, когда Костя озвучил мне номер психологини. - Буду должен.

И отключил связь.

В итоге у меня имелись контакты той, которая могла пролить свет на случившееся. И теперь я мог оперировать не только своими догадками, но и мнением профессионала. Осталось понять, когда именно мне стоит применить свои знания на деле.

- Добрый день, Олег. Я Алина, как вы уже знаете.

Мне улыбнулась миловидная полная женщина с ярко-насыщенными рыжими волосами. Указала на стул напротив себя и я с первых слов, произнесенных ею, почувствовал себя комфортно.

Мозгоправов я недолюбливал. Наверно, сказывалось некое предубеждение. Многие были уверены, что если ты обращаешься к психологу, то у тебя давно поехала кукушка. Но среди моего окружения все больше обращались к таким консультациям и, наверно, это было правильным.

- А я Олег, как вы уже знаете, - ответил в тон, обращаясь к Алине.

Она подвинула ближе блокнот, взяла ручку и… просто стала смотреть на меня. И я понял - никто ничего не станет вытаскивать из меня щипцами. Я сам должен рассказать то, что меня волнует.

- У меня есть одна проблема, - начал я, но тут же осекся. Покачал головой, усмехнулся. - Точнее, не одна, но поговорить хочу о весьма конкретной.

- Тогда говорите.

- Ммм… я не знаю, как приступить к сути.

- Есть ли что-то, о чем вы можете рассказать? Какая-то ситуация? Отправная точка? Совсем необязательно оговаривать ту проблему, о которой вы уже заявили. Мы к ней придем, так или иначе.

Я удивленно приподнял брови. Кажется, эта самая Алина была не так плоха…

- Ситуация есть.

Замявшись, я не сразу понял, что именно стоит озвучивать. Снова почувствовал себя подростком, каковым не являлся уже лет двадцать.

- Не так давно я находился в клубе. Отмечали скорую свадьбу моего приятеля. Был мальчишник.

Я посмотрел на Алину, на ее лице была написана безмятежность, что подтолкнуло меня к тому, чтобы рассказывать дальше.

- Там я увидел девушку. Красивую, даже очень… Но принял ее за другую.

- За кого?

- За одну из… скажем так, легкодоступных девушек, которые были на этом вечере.

- И что вы сделали?

- Я ее взял.

Да, именно так. Зачем скрывать от психолога то, что рано или поздно выйдет наружу?

- Взяли грубо?

- Почему вы так решили?

- Я пытаюсь найти ту самую проблему, которую вы мне пока не озвучили.

На лице психологини отразилось что-то - то ли сомнение, то ли нечто весьма на него похожее.

- Нет, просто взял. Но кажется, она восприняла это за грубость.

- Продолжайте. Вам ведь есть, что рассказать.

Я уперся взглядом в Алину, она - смотрела на меня в ответ. На этот раз цепко, но давая понять, что эта консультация нужна прежде всего мне. Впрочем, так оно и было.

- Она забеременела. Родила. И сейчас или не помнит о том, кто ее взял, или делает вид, что не помнит.

Я выдал то, что было основным. Обрисовал детали, которые могли пролить хоть каплю света на случившееся. И увидел, что Алина ошарашена.

- Она общается с вами и сейчас? - спросила психологиня. - Кстати, как ее зовут?

- Диана... - ответил я. - Так получилось, что я невольно помог ей и нашему ребенку.

- Как это произошло?

- Я перевел деньги на его лечение. Тогда я не знал, что это мой сын. Это стало случайностью. Но сейчас меня волнует то, почему его мама меня не помнит.

Алина откинулась на спинку стула. Посмотрела на меня внимательно, после чего сказала:

- В ваших действиях в том клубе не было насилия?

Я тут же впал в ступор.

- Я же вам сказал... я принял ее за шлюху.

- И действовали соответствующе?

-Да.

- А как вела себя Диана?

- Она зажималась, но тогда я принял это за игру.

- Понятно.

Что там ей было понятно; я не знал, но смотрел на Алину и ждал ее вердикта. По сути, только она могла сказать хоть что-то о случившемся, и я это принимал как данность, как бы ни противился тому, что в жизненно важной ситуации могли главенствовать те, кого я совсем не желал туда допускать.

- Скажите, она могла... просто забыть о том, что случилось в ту ночь? - задал я тот вопрос, который волновал меня сильнее всего.

И тут же услышал весьма конкретный ответ:

- Конечно. Сознание Дианы просто могло вытеснить случившееся в клубе. Это распространенное явление. Вы невольно нанесли ей травму, и эту травму Диана вытеснила. Она не помнит ничего о той ночи.

- Но я ее не насиловал! - с жаром ответил я на слова Алины.

- Конечно, нет. Но она восприняла это именно так. И сейчас вам нужно действовать очень осторожно, если вы хотите, чтобы Диана впредь воспринимала вас адекватно.

Алина сначала подалась ко мне, но снова откинулась на спинку стула и улыбнулась. Я посмотрел на психологиню и невольно хмыкнул. Она обрисовала весьма невыполнимые задачи. Именно этого я и опасался.

Диана определенно воспримет меня неадекватно, когда я признаюсь ей во всем. И именно над этим мне предстояло подумать в обозримом будущем.