Бывшие. Жена для чемпиона - Анна Олеговна Ковалева

— Пап, — я уже пожалел, что завел разговор. — Мы сами разберемся, не лезь.

— Ну уж нет, сын. Слушай сюда. Я дал тебе поиграть в семью, но всему есть предел. Завязывай с этим балаганом. Поиграл и хватит. Пора двигаться дальше и смотреть в будущее.

— О чем ты говоришь?

— Да о том, что ты членом сейчас думаешь, а не головой. Готов от такого шанса ради юбки отказаться.

— Мы найдем выход…

— Твоя мать, — оскалился отец, — точно так же говорила. И вот смотри каков итог. Из-за нее я просрал свою карьеру. Как идиот повелся на ее сладкие речи. А она в итоге нашла другой член и укатила в Европу. Где теперь как сыр в масле катается. И на тебе ей было насрать. Своему хахалю других детей нарожала.

Я замолчал, потому что тут мне нечем было крыть.

Мама действительно развелась с отцом, когда мне было шесть. Ушла из дома, оставив нас с батей вдвоем, а спустя пару лет уехала в Германию, вышла там замуж, родила двоих детей.

С тех пор ее я видел два раз в год: она прилетала на мой день рождения и на Новый год, проводила со мной пару недель, а потом улетала назад.

Ко второй своей семье.

Само собой, я был дико на нее обижен. За то, что она посмела бросить нас с отцом.

В первое время отказывался идти с ней на контакт, разговаривать, отвечать на звонки и письма, принимать подарки.

А потом… потом острая боль и обида переросли в хронические. Я научился с ней нормально общаться, но общался скорее как со старой знакомой или тетушкой, чем с матерью.

По сути, мы стали чужими людьми, время от времени вынужденными контактировать друг с другом.

Даже на нашей с Машей свадьбе она казалась посторонней, инородным телом. Поэтому и поспешила уехать сразу после окончания банкета.

Той же ночью мама вылетела в Берлин, и с тех пор мы не виделись.

Маша была очень расстроена тем, что у нас с матерью такие отношения, но лезть в душу не стала. Не стала давить, пытаться заставить меня что-то изменить, просто молча поддерживала.

А я лишь мог позавидовать тому, какая дружная у Маруськи семья. Это большая редкость в нашем мире.

До тех пор, пока я не почувствовал те тепло, веселье и душевную атмосферу, которые царили на семейных сборищах Ковалевских-Мироновых, я даже не знал, что так бывает.

Оказывается, еще как бывает. Просто мне не очень повезло. Но что поделать, родителей ведь не выбирают.

Честно говоря, давно уже о матери не думал, но отец решил наступить на старую мозоль.

— Маруся не такая, как моя мать, — угрюмо произнес я.

— Мне тоже когда-то казалось, что Света не такая. — дернул плечом отец. — Но жизнь показала, кто есть кто.

— Бать…

— Арсений, я прекрасно понимаю, что тобой движет. В тебе сейчас говорит голая страсть. Это не любовь, сынок, а чистая похоть, которая застит глаза. Еще год-другой, и всё, твоя Маша осточертеет тебе хуже горькой редьки. Встретится тебе какая-нибудь Аня на пути, и всё — любовь пройдет, завянут помидоры. В итоге скандалы, развод, проблемы в карьере. Все твое будущее накроется пиз@ой.

— Да херня это все, — психанул я, шарахнув кулаком по стене. — Не будет с нами такого.

Только батю этим выплеском пронять не удалось. Он лишь хмыкнул и продолжил читать нотации:

— Это реалии жизни, сынок. Как только сбросишь шоры, которые на тебя надела женушка, то сам все поймёшь. В любом случае будущего у вас нет. Если ты откажешься от переезда и похеришь карьеру, ты потом сам же свою Машу этим попрекать будешь. Изводить будешь, пока она не уйдет. Или она тебя изводить начнет, если ей жизнь в Канаде не понравится. Будет прогибать под себя, ныть, плакаться. Все женщины — манипуляторши, в той или иной мере. Это у них в мозгу заложено. Не забывай об этом. Так что подумай, стоит ли оно того. Гробить карьеру из-за женщины, которых у тебя еще толпы будут. Поверь, и красивее будут, и необыкновеннее. Это называется эффект новизны. Каждая последующая будет в разы лучше предыдущей.

Такого плана разговоры батя вел со мной на протяжении недели. Каждый раз рисуя худшие варианты развития событий и настаивая на том, что надо разводиться.

Сначала я от него отмахивался, уходил на тренировки, сосредотачивался на игре. Но сомнения все больше и больше начинали меня разъедать.

Что, если наши с Машей отношения и правда построены на голом сексе? И через год она мне надоест?

Что будет, если я ей изменю, потому что мне захочется чего-то новенького в постели?

Что, если Маша и правда рассчитывает манипуляциями убедить меня отказаться от переезда в Монреаль?

В одном отец попал в точку: я не прощу Маше крах своей карьеры. Это однозначно. Хоккей слишком многое значил в моей жизни.

Я был не готов отказаться от своей мечты.

С последних двух игр первенства меня сняли, дали отдохнуть перед чемпионатом мира, но я не спешил возвращаться в Питер.

Я разговаривал с отцом, а после этого много думал. Очень много. И, наконец, сделал свой выбор. Хотя дался он мне с неимоверным трудом.

Правда, решиться его озвучить Маше было трудно. Она стала мне дорога за эти два года, и мне не хотелось причинять ей боль.

Но я понимал, что отец прав. Больно все равно будет, так зачем затягивать агонию? Лучше оборвать всё сразу.

Пока Маша не успела сильно прикипеть ко мне. Пока она не забеременела. Дети только усложнят разрыв.

Вернувшись в Питер, я оставил вещи в доме у отца и отправился в бар. Без допинга ехать в квартиру не мог. Мне нужна была анестезия.

Только порядком набравшись, вызвал такси и поехал к жене…

Маша охнула при виде моей помятой пьяной рожи, но скандалить не стала. Пропустила в гостиную и выжидательно уставилась своими глазищами…

— Арс? Что за вид? Ты где пропадал и в честь чего так набрался? И где твои вещи?

Внезапно спиртное ударило в голову и в груди вспыхнуло раздражение. От вопросов жены, от ее вопросительного взгляда.

Да, черт побери. Никакая это не любовь. Наваждение просто. Приворожила она меня, а я повелся, как дурак.

Стопудово батя прав. Машка попытается