Я тебя никому не отдам... (СИ) - Есения Светлая

Аня сидела и ошарашено смотрела на свою постаревшую мать. Она всегда была бойкой, трудолюбивой, неугомонной. А тут, видимо, сдавать начала, раз о будущем так задумалась, кардинально меняя свои планы. Раньше она говорила, что каждый своего добиться сам должен, чтоб ценить. А вокруг родительского дома с раззявленным ртом нечего ходить, ждать - когда помрут. Старший брат Сергей уехал учиться в Питер, поступил сам по специальности, на которую он с детства мечтал попасть. Все у него в жизни получается: и работа, и семья, и дом. А Аня, поздний ребенок, далеко от матери уезжать не стала, решив пытать счастья в районном центре.

- Мам, как же ты переживешь чужого ребёнка в своем доме? Ты одна привыкла.

- Вот как привыкла, так и отвыкну, - перебила мать, - я тебе свое слово сказала, ты думай. У нас, конечно, не город, но зато тебе, обеспеченной жильем, даже незамужней - ребёнка отдадут, тем более одну и ту же сколько лет просишь. Уж там тоже люди не слепые и не бессердечные!

Аня, взволнованная разговором, оделась и вышла на улицу. Хотелось, чтобы чувства, взбудораженные и мятежные, немного остыли. Она снова оказалась на перекрёстке судьбы, где нужно выбрать правильный путь. И принять решение: снова попытать счастья и бороться за Манюньку или забыть навсегда дорогу в детский дом.

32. Решение

Аня не могла найти себе место, на душе было неспокойно. Все валилось из рук, так что помощница для матери из нее оказалась в этот раз никудышная. То чашку с водой выронит из рук, то посуду переколет, то сама порежется или стукнется.

- Ты уже сиди, ничего не трогай, горемычная, - мать косилась на дочь, лелеющую ушибленную руку. - Ты вся ведь извелась, а сама молчишь, матери слова не скажешь! Что решила-то?!

Аня замерла, словно перед оглашением приговора. Но тут же уверенно произнесла:

- Решила. Решила к тебе приехать, если с жильем поможешь, если Манюньку примешь, как родную.

- Ох, господи, слава Богу! Уж думала, гордыня не даст тебе принять верное решение! Хорошо, Аня. Все хорошо будет, ты не сомневайся!

- Спасибо, мам.

- Ну чего сидишь-то, -  прикрикнула расчувствовавшаяся женщина. - Что ты тут насиживаешь? Давай готовься, вещи собери, а завтра езжай в город, запишись, куда там надо, чтобы дом оформить, а я подъеду, как позвонишь. Да к заведующей подойди детдома этого, пусть посоветует что.

Аня соскочила с дивана, бросилась обнимать расчувствовавшуюся мать.

Сборы не заняли много времени. Теперь, когда в голове возник план действий, уже было легче. В этот раз ей уж точно должны одобрить просьбу об удочерении...

33. Осознание

-  Марк, черт побери, ты когда уже будешь в городе!!!

- И тебе - здрасьте! Я сегодня уже вечером собираюсь на Москву. Сказал же, что позвоню!

- Ну, а сам…

- А что сам, я еще позвонил бы! Давай к делу, что случилось, Паш?

- Ты мне нужен. Здесь. Срочно. Мне нужен отпуск. Не знаю на сколько.

- Паш, ты что темнишь-то? Я не спрашивал, что тебе нужно. Я спросил, что случилось?!

- Я нашёл ее, брат!

- Кого ты нашел?.. Нашел!!! Паша, мать твою, и ты молчишь!

- Да, брат, нашел, представляешь! Сам, случайно, судьба свела... - Паша смеялся рвано, истерично, сам не веря в то, что говорит.

- Господи, Паша, да это же! Это самое лучшее, что я слышал! Я еду, брат. Ты держись, все решим. Ты с ума от счастья не сойди! С ней все хорошо? Хоть не в больнице нашел?

- В больнице, Марк. Послезавтра мне её надо будет оперировать.

- Ты совсем дурак? Я сам все сделаю! С Олегом Иванычем! Ты не смей даже лезть, а то наворотишь дел трясущимися руками, дурак!

- Спасибо, Марк!

- Давай уже там, приходи в себя. Все, теперь все самое страшное позади. Держись, брат.

Павел отключил трубку, и словно в подтверждение слов Марка, чуть не выронил телефон. Руки действительно трясло мелкой нервной дрожью от одной мысли о дочери. А там нужно будет резать. И да, друг, наверное, прав. От вида крови, которую он раньше воспринимал, как часть работы, теперь сознание на операции не потерять бы.

Дела решались с трудом. Он сидел в «Медикал-эксперт» и пытался взять себя в руки, который раз за день.

Вспоминал, как его трясло, как осиновый лист, когда пришло осознание случившегося. Когда его мысли подтвердила сестра. Когда мир в один миг померк, а затем вдруг наполнился оглушающими звуками и запестрил красками.

Лелька откачивала его еще час, поила сердечными каплями, пила сама, плакали вместе, смеялись. Нехотя отпускала застарелая ржавая боль.

Сейчас уже легче. Не сразу, не полностью, но легче. Мысли ищут покой, чувства не бьют набатом по ошалевшему сердцу. И все же он боялся. Теперь подойти. Обнять. Рассказать. Боялся спугнуть, навредить. Его девочке. Его Манюньке.

Но надо что-то решать. И ехать уже в больницу. К дочери.  Как ему осознать случившееся? Это всё не умещается внутри его, рвется наружу, хочется кричать и смеяться, и обнять весь мир! Теперь они всегда будут вместе! Он дождался, он нашёл свою малышку!

 После обеда он ходил как заведенный по отделению. Гонял весь персонал с поручениями. Но никак не мог решиться зайти в платную палату. Но знал поминутно, что делает его Манюнька: ест, спит, сходила на УЗИ и ЭКГ. В какой-то момент он понял, что боится подойти к ребенку. Он боится сорваться, начать обнимать и целовать малышку, напугать ее.

 Да, конечно, еще нужно отправить анализ на ДНК. Слава Богу, что недалеко. Одна из частных клиник в их городе занималась такими вопросами. Но Паша уже знал, что придет положительный ответ. Фотографии в смартфоне он пересмотрел за день тысячу раз, находя как в игре - все отличия и совпадения. Маленькая Манюнька - его дочь. Его!

Инга вошла как всегда, без стука. Осмотрела кабинет, уверенно прошла к дивану, а не к стулу, села поудобнее.

- Ну что, рассказывать будем?

- Что рассказывать, Инга Петровна...

- Ты мне тут зубы не заговаривай, я видела, какой ты был утром, и какой вышел из седьмой палаты. Видел ты в жизни немало, так что тяжёлый диагноз у девочки я исключаю. Тем более анализы у нее все прекрасные, на УЗИ и ЭКГ сама ее сводила, все в порядке, не переживай, папочка.

- Спасибо. Что?!

- Папочка, говорю, не переживайте! Все обследования показывают, что Машка здорова!

- Инга....

- Паша, стыдно должно быть! За память твою. Мы так-то в одной Академии учились. Только я замуж выскочила, а вы с Марьям доучились, как положено. И я — старшая медсестра, а ты хирург. Но это все лирика, и не обо мне речь. А о том, что я, после твоего приступа сердечного, побежала сразу к девочке, спросила о самочувствии - все оказывается у нее нормально. А потом вот пригляделась, посмотрела в ее синие глазища, и, знаешь, сомнений-то и быть не может! Тут  к гадалке не ходи - это она. Копия твоя, слава Богу. От этой стервозины ни капли не переняла!

- Инга, спасибо тебе.

- А ты что, сомневаешься еще?

- Нет. Я боюсь, что напугаю.

- А, ну это правильно, сиди -  бойся. Сердце-то как, выдерживает?

- Лелька сестра откачала. Лучше...

- Ты не гони коней, Павел Андреевич. Ты - правильно, отсидись, осознай. А потом пойдём. Через час вечерний обход. Я с тобой пойду. Сейчас Таньку с гинекологии попрошу, она в ночную смену. Пусть книжек детских с собой из дома прихватит, почитаешь ребенку сам. Посидишь рядом - и она привыкнет. А потом подумаем, как ты ей все это расскажешь. Да, Паш? Ты меня слышал?

- Инга, да, спасибо. Это самый лучший вариант. Я посижу с ней, почитаю. Это же не странно, если врач читает книжки?

- Ох и лицо у тебя пришибленное, Пашка. Давай-ка мне карточки, сама заполню, а то понарисуешь тут ерунды. Сиди и не отсвечивай. Нечего раньше времени народ будоражить своим видом. Вечером сходим вместе. Ужин Юлька сюда тебе принесёт, чтобы всё съел!

- Инга, спасибо!

- Да ладно, не чужие ведь. Рада за тебя, Павел Андреевич. Это просто чудо какое-то!