Клетка бесприютности - Саша Мельцер

машина с желтыми шашечками на крыше и таким же принтом на двери. Водитель открыл заднее сиденье, разложил багажник, и мы с трудом уместили там мольберты.

– Прости за ручку еще раз, – она кивком указала мне на лицо.

– Всякое бывает, Лукерья. Главное, чтобы однажды не отлетела так в учителя, а то он точно не будет таким снисходительным.

– Просто Лу, – поправила она, поморщившись. – Не люблю свое полное имя.

– Тогда пока, просто Лу. Удачи с васильками.

глава шесть: сладкий латте и американо без сахара

Чтобы подготовиться к государственным экзаменам в медицинском, сдать их не ниже «отлично» и выцарапать свой красный диплом, мне нужно было продать душу дьяволу. Дьяволом мог быть кто угодно – ректор; куратор; преподаватель по анатомии, ненавидевший меня с третьего курса, но каждый год сидевший в комиссии; и даже мой отец, устроивший очередной пьяный дебош за стенкой. Мы с Вадиком вмонтировали в дверь слабый металлический крючок – несильно, но все же защищавший нас при очередном отцовском буйстве. Вадик лежал на своей кроватке – через год нашей жизни здесь мы купили вторую, – такой низкой, что казалось, она касается матрасом пола, а я сидел за учебниками, в третий раз перечитывая одно и то же предложение, но никак не мог вникнуть в смысл.

– Давай поиграем? – попросил Вадик, и кровать под ним раздражающе скрипнула. – В машинку или бродилку… Нам в школе на Новый год подарили, а мы еще ни разу не…

– Вадь, – я перебил его, мгновенно устыдившись, но не дав договорить. – Посмотри, вот это все мне нужно выучить к следующему месяцу. И это только первая часть. Некогда в бродилки играть.

– Со мной никто не играет, – пожаловался он, достав одинокую машинку из ящика прикроватной тумбочки, и громко прокатил ее по линолеуму в спальне. – Хотя бы почитаешь мне на ночь?

– Ты сам умеешь читать.

– Но я хочу, чтобы ты! – я резко обернулся, крутанувшись на стуле, и сын отпрянул. – Я каждый вечер один читаю или с бабушкой. А с тобой редко. Ну пап… Давай в бродилку… Или в машинки…

Грохнув книжкой об стол, я все-таки ее захлопнул и сполз к нему на пол. Вадик, подвинувшись, достал из тумбочки вторую машинку, зеленую, и протянул мне.

– Кто быстрее до стола! – предложил Вадя, но мне было не сравниться с ним, юрким и маленьким, поэтому лавры победителя в детской автомобильной гонке я отдал ему с легкостью и в награду поцеловал в макушку.

– Бродилку тащи, – вздохнул я.

Черные глазища – «Лалины», отмечал я про себя каждый раз – засияли восторгом, и игру сын расставил на полу быстрее, чем я успел отодвинуться к кровати и занять удобную позу.

– Чур я красной фишкой, – он выхватил самый привлекательный цвет у меня из-под носа, и тогда пришлось взять синюю. И кубик он тоже, естественно, кидал первым. Но, надо признаться, не капризничал – если не везло, проигрывал честно, поджав губы и смаргивая слезы.

– Просто игра, – я чмокнул его в макушку опять, достигнув финиша первым. За стенкой, казалось, перевернулся стол, но Вадик даже не вздрогнул, а я разве что на дверь посмотрел – проверил, закрыта ли она на крючок. – Хочешь еще раз?

– Хочу, – он вытер крупный нос рукавом старой водолазки, – только теперь я синей.

Забрав красную, я с удовольствием в этот раз кинул кубик первым. «Большой ребенок, – бросила бы сейчас мать. – Что ты только Вадику дашь?» Я хотел дать ему самое важное – любовь. И только эта мысль заставила меня спуститься с табуретки и сыграть с ним в настолку. Вадик заслуживал быть счастливым, даже с таким нерадивым отцом, как я.

– Теперь книжка? – выиграв, он стащил «Рубиновую книгу сказок» с полки. Потрепанный томик лежал там с давних времен, кажется, его еще я читал. На новую полиграфию денег не было, мать редко притаскивала что-то с ярмарок по скидкам, особенно Вадику понравились «Незнайка на Луне» и «Синяя борода».

– Книжка на ночь, – пообещал я. – Родной, мне правда надо много выучить. Разрешаю устроить гонку автомобилей по всей комнате. Можно даже забираться ко мне на кровать.

– Ура, гонки с препятствиями!

Вадик, никогда не имевший большого количества игрушек, берег то, что у него было. Перед тем как вернуться к игре, он сложил подаренную в школе бродилку в тумбочку, разложил все фишки и убрал поле так, чтобы оно не помялось. Мне нравилось в нем это трепетное отношение к вещам – я свои немногочисленные пожитки тоже берег, не зная, когда смогу позволить новые. Я и книжку ребенку купить не мог, поэтому о чем-то для себя и мечтать было рано.

Но из отцовских карманов я недавно украл пятьсот рублей на учебник. Впервые взял чужое, сразу зарекся вернуть, как только появится, но тот и не заметил пропажи – вечером пришел вусмерть пьяным, а наутро и не вспомнил, что у него водились деньги.

Телефон неожиданно пиликнул. Вадик оживленно оторвался от гонки.

– Это мне написали, – я рассмеялся. – А ты что, ждешь любовной записки от подружки-второклассницы?

Щеки сына пошли красными пятнами, и он уставился на машинки в своих руках промолчав.

– Ничего я не жду!

– Вот и играй!

Сообщение пришло с незнакомого номера.

«Привет. Это Лу) Мне твой телефон дала староста! Может, встретимся? Хочу отблагодарить за помощь с мольбертами)».

Она писала простыми сообщениями, на профиле контакта не было ее фотографии, но я сразу вспомнил светлые волосы и серо-голубые глаза цвета холодного арктического льда. Лу в воспоминаниях стояла, как живая, и я сам не понял, почему так счастливо улыбнулся потухшему от долго ожидания экрану.

«Привет! Это не обязательно, я же просто так помог».

Ответ пришел сразу, как будто Лу даже не убирала телефон из рук.

«Ну и что? Все равно хочется на добро ответить добром) Какие планы на завтра?»

План были запредельными – доучить четвертую главу несчастного учебника по анатомии, освежить знания по оказанию первой неотложной помощи и чтению ЭКГ, съездить в университет на три лекции и забрать сына с продленки.

«Особо никаких. Пересечемся?»

«Я закончу около