Ретроградный Меркурий - Ольга Пряникова

Удивительное дело – как можно постоянно думать о том, чего нет рядом. Иногда я даже ощущаю запах снега, влажного грязного воздуха, вижу это свинцовое небо над собой.

Много лет назад я часто уезжала в один подмосковный дом отдыха – сейчас я даже не помню его название. А тогда мне нравилось проводить там новогодние праздники.

Один такой день мне врезался в память – какая-то пьяная компания запускала петарды с самого утра, поэтому я вышла из своего номера и пошла наугад за территорию.

Там были поля, старые редкие дачи, опушки по краям светлого, занесенного снегом леса. На мне была старая вытертая дубленка, каких никто сейчас не носит, рваные варежки – я наслаждалась покоем и одиночеством, зная, что никто меня не видит.

Каждый человек должен время от времени испытывать это чувство – кратковременный отпуск от цивилизации, людей, правил и условностей.

Тот день для меня запомнился как огромное счастье. Это было еще до Мити – до того, как я разучилась быть счастливой сама с собой.

Теперь я уже не хотела бы идти по этой дороге одна, без него, не испытала бы счастья, не будь он рядом.

Как это замечательно и грустно – постоянно желать быть рядом с кем-либо. Даже в машине я больше не молчу, не пою песен, не слушаю радио – я разговариваю с ним, веду бесконечные и бессмысленные препирательства, упрекаю, прощаю, не прощаю, извиняюсь сама. В конце концов мы миримся, а потом я понимаю, что в машине я одна.

Как и всегда и везде – одна.

Говорят, так у всех – мы рождаемся, умираем и живем, в сущности, в одиночестве. Но я почему-то в это не верю, хотя являюсь самым ярким доказательством этой теории».

Глава 3

Антидепрессанты все-таки помогали. Митя немного взбодрился, съемки заканчивались, впереди ждали монтаж, озвучка, то есть – трудная и интересная работа.

Он был почти окрылен, по утрам пел в ванной, выходил энергичный, садился за стол и затевал мировоззренческие разговоры с женой, которая металась от стола к плите и обратно.

– Знаешь, Маша, стандартная модель – мужчина пытается добиться материальных благ для семьи, окунаясь в работу. Соответственно, быт остается на женщине. Это разводит их интересы по разным углам, нужно очень много сил, чтобы ей справиться и не сорваться, не начать его обвинять во всех грехах – что не помогает, поздно приходит домой, не уделяет ей прежнего внимания. Да и мужчина этого внимания и заботы ждет, а женщина, распластанная под тяжестью быта, не замечает, ради кого все это делает, тем более, что иногда появляется третий участник их отношений – ребенок. Его интересы становятся важнее, а о муже она просто забывает. Она посвящает себя ребенку и считает, что муж тоже должен это делать. Неправильное направление векторов, понимаешь?

– Не технарь, но понимаю. – Маша наконец села за стол, налила себе кофе. – Не понимала бы – давно родила. Но опасаюсь, что мой вектор повернется в другую сторону. И я начну обвинять тебя в том, что ты не помогаешь, месяцами отсутствуешь, а я делаю ремонты, плачу ипотеки, таскаю на себе тяжести, готовлю, стираю, убираю, даже машину вожу.

– Но я же работаю!

– И я работаю. Немного иначе. Я не ищу вдохновения у моря, не бегаю по бабам, я просто сижу и рисую эскизы, переделываю, рассчитываю, сверяю. Потом тащусь в Китай и контролирую производство. – Сейчас ей очень хотелось выплеснуть кофе ему в лицо, но она понимала, что ей придется его переодевать, мазать пантенолом ожоги, лечить и, главное, успокаивать. – Представляешь, что будет, если к этому добавить ребенка?

– Маша, я не знаю, мне не нужен ребенок… Ты – моя семья.

Вечером того же дня он рассказал об этом разговоре Соне.

Ее поразило, насколько он бестактен, но она уже знала, что укорять его – бесполезно, он сразу начнет защищаться, обижаться, а то и нападать.

– Жизнь, Мить, оказывается всегда сложнее, чем мы ее представляем. Брак – тоже, как и часть жизни, ты же сам знаешь, сколько раз ты был женат. И ребенка ты прошел.

– Не говори так – прошел…

– Прошел, прошел. Прошел мимо. Романтики захотелось, а тут быт, извиняюсь, пеленки грязные, жена падает с ног, волосы свалялись. И побежал за другой.

Митя виновато понурил голову.

– А ты почему развелась? Он тебе изменял?

– Мить, это только в кино из-за этого разводятся. В жизни на это нет сил, особенно у спортсменов. Мешали друг другу, сталкивались в ванной, крышечку он не закручивал у зубной пасты, полотенце бросал на пол. И так далее, со всеми остановками.

– И все?? А любовь?

– А жизнь сильнее любви. Думаешь, быт – не жизнь? – Соня взвилась: – Ты не понимаешь? Это твое пространство, твои правила, твой комфорт. Все должно быть на местах – это дает душевное равновесие. Нет порядка – нет равновесия. Нет равновесия – нет тебя самого, какая любовь, чем ты можешь любить, если тебя самого нет?

Митя подошел к ней близко, развернул за плечи к себе.

– Ну посмотри на меня, детка.

– У тебя все детки.

– Потому что я старше. Намного старше. Посмотри на меня.

Она посмотрела. Ничего не отражалось в ее глазах. Ничего. Только тоска, тяжелая, как морской прибой.

Митя ужаснулся, прижал ее к себе и сказал почти шепотом:

– Ты внутри пустая, тебя просто нет. Как же ты меня любишь?

– А кто тебе сказал, что я тебя люблю? Тебя слишком много женщин любят, а я не люблю тесноту в транспорте. –