Тасмина Пэрри - Признание в любви

Ознакомительный фрагмент

– А где он тут указан? – спросила Эми, опознав только «tarte Tatin»[13], который в баре «У Форджа» подавался в специальном меню по пятницам.

– Вам перевести? – Джорджия словно свысока посмотрела на нее поверх очков.

– Я тоже закажу мясо ягненка, – ответила Эми, не желая переживать на этой неделе еще одно унижение из-за еды.

К столику подошел сомелье, и Эми стала молча наблюдать за тем, как Джорджия беседует с ним, непринужденно обсуждая возраст, место произрастания и сорта винограда, из которого изготовлены вина. Пожилая леди поинтересовалась, какую часть ягненка им подадут, насколько густым будет соус, а затем остановила свой выбор на «Напа Вэлли Каберне Совиньон». Сомелье удалился с улыбкой, которая говорила о том, что выбор был одновременно удачным и дорогим.

– Вы во всем этом разбираетесь, – сказала Эми, ерзая на стуле и делая глоток воды. – Французский язык. Вино. А я знаю лишь о том, что нужно считать зубчики на вилках, и то благодаря тому, что менеджер учил этому Джулию Робертс в «Красотке».

Джорджия выгнула тонкую седую бровь.

– Я тоже видела этот фильм. Поверьте, все куда сложнее простого подсчета зубчиков. В пансионе для благородных девиц мы изучали это несколько недель – я имею в виду правила застольного этикета.

– Вы посещали пансион для благородных девиц? – Эми вытаращила глаза.

– Да.

– В Швейцарии?

Она несколько раз перечитывала «Кружево», и отрывок в начале – тот, где девочки в школе Лиронделль пьют горячий шоколад, – был ее любимым эпизодом.

– Нет, в Париже, – сказала Джорджия. – «Школа мадам Дидье» для девочек. Отправиться в Париж за хорошими манерами считалось довольно разумным поступком. Хоть у моей матери и не было ни гроша, существовал маленький трастовый фонд, созданный специально для моего обучения.

– Ух ты! – воскликнула Эми. – Это там вы научились разбираться в вине?

– Немного. Я не хотела ехать в пансион и не была прилежной ученицей, что мадам Дидье наверняка бы подтвердила. Но мне нравилось вино. Возможно, в восьмидесятых я выпила его слишком много. Впрочем, большинство издателей моего возраста грешили тем же.

Джорджия сделала заказ для них обеих. Когда принесли холодные закуски, Эми едва притронулась к еде.

– Но, если вы не хотели там учиться, зачем было ехать?

– Потому что у меня не было выбора. Я собиралась стать дебютанткой.

– Кем?

Женщина приподняла брови.

– Дебютанткой. Смысл обучения в пансионе заключался в том, чтобы подготовить юную леди к выходу в свет и представить ее величеству королеве как девушку, достойную занять место в английском обществе. И этот выход не ограничивался простым появлением и правильно сделанным реверансом. Был целый сезон событий, званых вечеров и собраний, на которых юная леди должна была вести себя безупречно в любой ситуации. В том числе, и прежде всего, с молодыми людьми. Потому что в этом-то и заключалась реальная цель всей системы: создать покорных маленьких жен для следующего поколения мужчин из высшего общества.

– И мадам Дидье учила вас этому? Как разговаривать с мужчинами?

Эми улыбалась. И жалела о том, что не получила парочки таких уроков в старшей школе Келси, в Квинсе, где она так мучительно стеснялась, что убегала сломя голову, стоило кому-нибудь из членов футбольной команды заговорить с ней.

– В числе прочего. – Джорджия отпила немного вина. – Осанка, манеры, обращение со столовыми приборами, составление цветочных композиций, уход за собой, музыка, ораторское искусство… Список бесконечен. Должна признаться, в то время я бунтовала против всего этого. Я не видела в этом смысла. Но теперь… Что ж, возможно, все дело в том, что старые леди смотрят на мир поблекшими глазами, но теперь я не считаю обучение хорошим манерам таким уж ужасным занятием.

– Вы нашли его?

– Кого? – спросила Джорджия, разрезая мясо ягненка.

– Мужа.

Джорджия секунду помолчала.

– Я вышла замуж. Но не за того, с кем познакомилась во время сезона.

– И вы до сих пор вместе?

Эми осторожно подбирала слова. Она провела в обществе Джорджии более двенадцати часов, почти неотлучно, и при этом до сих пор так мало о ней знала.

– Это был непродолжительный брак. Мы с Филиппом разошлись много лет назад, хоть и остались добрыми друзьями до самой его смерти, которая случилась два года назад.

– Примите мои соболезнования.

– И все же, – сказала Джорджия более беззаботным тоном, – некоторые вещи, которым я научилась в Париже и во время сезона, позже оказались просто неоценимыми, особенно когда в семидесятых годах я стала директором собственной компании. В те дни женщины очень редко занимали столь высокий пост. Были времена, когда ко мне относились с презрением, игнорировали, унижали, даже угрожали просто потому, что я была женщиной. Но благодаря своему прошлому я знала, что могу соперничать с мужчинами на всех уровнях. Я была так же образованна, так же воспитанна и так же хорошо информирована, как самые высокомерные толстые коты, с которыми мне приходилось конкурировать, и теперь, оглядываясь назад, я могу сказать: хорошие манеры помогли мне быть во всеоружии.

Десять минут назад Эми готова была заявить, что обучение хорошим манерам устарело и, к счастью, осталось далеко в прошлом, но после слов Джорджии пансионы для благородных девиц предстали перед ней в другом свете.

– А они до сих пор существуют? Я имею в виду пансионы для благородных девиц.

– А что, вы решили туда отправиться? – спросила Джорджия с натянутой улыбкой.

– Конечно нет.

– Вам придется постараться, чтобы найти в наши дни хоть один из них. Традиционные швейцарские пансионы давно прекратили свое существование. Мне кажется, они едва ли соответствуют требованиям современной эпохи, не так ли? Сейчас люди верят в равенство.

– А вы нет?

– Я верю в меритократию, а это не одно и то же. Верю в то, что место должен занимать тот, кто лучше всех ему соответствует. Например, есть женщины, которые идеально подходят на должность хирурга, премьер-министра и судьи, но некоторым из них ближе роль жены и матери. Я знаю, что это прозвучит старомодно, но это правда, какой я ее вижу.

Эми рассмеялась.

– Я знаю нескольких феминисток, которые побагровели бы от одной мысли об этом.

– И это на самом деле трагично. Феминизм зарождался, чтобы дать женщине возможность выбирать: если женщина хочет стать нейрохирургом, она должна иметь такую возможность. И это прекрасно. Но, если женщина принимает решение остаться дома и растить детей – или, к примеру, блистать на вечеринках и флиртовать, – это должно быть точно так же приемлемо, разве нет? По моему скромному мнению, феминистки иногда бывают слишком предвзятыми.