Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

по лицу. В ответ Максвелл ударил меня так сильно, что кровь заполонила мой рот.

— Ты отнял у меня сына, — сказал он, настолько мягким и ровным тоном, что тут-то я на самом деле и начал беспокоиться. — Ты на самом деле думал, что я позволю ученику старшей школы бороться со мной в лесу.

Его пальцы впились в мои запястья, пригвоздив их к земле, а затем последовал сокрушительный удар коленом в пах, выбивший из легких весь воздух. Темнота пронеслась по краям моего зрения, но я воспользовался преимуществом той единственной секунды, когда он балансировал на одном колене надо мной, и перекатился.

Максвелл упал, когда пополз за пистолетом. Мои пальцы обхватили рукоятку, но мой оппонент оказался тут как тут, положив колено на мою спину и ударив меня по запястью так сильно, что пистолет упал обратно на землю. Он потянулся за ним, и это обычное движение снова выбило его из баланса.

Я вспрыгнул на ноги, отбросив Максвелла в сторону. Ненадолго, он встал на ноги и бросился за пистолетом быстрее, чем я пришел в себя.

Мы стояли на краю резкого склона, где лес простирался вниз по периметру стены, окружавшей территорию подготовительной школы Оак-Вэлли. Я просто позволил себе упасть назад, несмотря на то, что это был рискованный ход.

С ворчанием я упал на землю, а затем покатился. Но мои движения были достаточно быстрые и достаточно неустойчивые, что, даже когда Максвелл выстрелил в меня несколько раз, он не попал в цель. Когда я перестал катиться, у меня так кружилась голова, и я задыхался, что потерял несколько ценных секунд, пытаясь глотнуть воздуха. Теперь, когда я вернулся в стоящую позицию, все мое тело болело, пульсировало и кричало.

Максвелл уже скользил вниз по склону ко мне, пистолет все еще был в его руках. Он прицелился в меня и спустил курок. Если пистолет все еще был заряжен, то он на самом деле мог попасть в меня. К сожалению, для него, в его пистолете закончились патроны, так что он просто бросил пистолет в сторону и все равно пошел на меня.

На этот раз, пока он пробирался сквозь деревья, а я попятился назад, ища ветку, камень или что угодно, что я мог использовать как оружие, Максвелл достал нож из своих брюк.

Облизав губы, я подумал про Бернадетт, о том, как прекрасен ее рот, когда она улыбалась мне, каким добрыми бывают ее глаза, даже когда она пытается быть стревой. Подумал о том, как хорошо ощущалось овладевать ею в то же время, что и Виктор, какой все было узким, теплым и прекрасным. И я представил, как жил в том доме вместе с ней, с ними, с девочками. У нас могло быть все это. Если только один из нас не умрет сегодня здесь.

Потому что, если кто-то умрет, Бернадетт никогда не станет снова прежней. Она никогда не исцелится. Я знаю, потому что уже потерял ее однажды, и, хоть это было и временно, чем-то, что можно было бы исправить позже, я был опустошен и разбит. Нет, если один из нас умрет, мы с таким же успехом могли забрать ее с собой.

Карие глаза Максвелла потемнели от насилия, пока он шел на меня, как мужчина, который привык владеть ножом, привык пускать кровь и вредить людям.

Видите ли, если бы за ним стояла целая армия, мы бы проиграли.

Если все сводилось только ко мне и к нему в этих лесах, тогда я мог умереть. Было довольно-таки очевидно, что, как бы я не был хорошо, Максвелл Баррассо был лучше. К тому же, мы убили его сына. Его вендетта против нас была слишком личной, которая требовала кровопролития.

Но, как мы объясняли Мейсону Миллеру, у волков были стаи.

Прозвучал выстрел и Максвелл издал жестокий крик боли, падая на колени в листья, пока на его бедре начала появляться кровь, окрашивая его синие брюки в еще темнее цвет, а затем превращая блеклые полоски в красные.

— Что это у нас здесь такое? — размышлял Кэл, выходя из леса с пистолетом на плече.

Он даже почесал свои светлые волосы рукояткой, словно все в этом моменте было просчитано, привычным и спланированным. В самом деле, это просто Хавок в двух словах. Это то, что мы делали.

Задыхаясь, я использовал ствол дерева, чтобы перевести дыхание, пока Кэл достаточно приблизился к Максвеллу, что мужчина на самом деле попытался замахнуться своим ножом. Каллум просто выстрелил ему в руку, и мужчина закричал. Это уместно, подражание тому, что мы сделали с его заместителем. Вот только на этот раз я был в качестве приманки, а не Бернадетт.

— Ты в порядке, Аарон? — спросил Кэл, и я кивнул, наблюдая, как Каллум присел рядом с Максвеллом. — Ты мог бы оставить все как есть. Ты мог бы покинуть нашу территорию. Мог бы устоять перед искушением, разграбить нашу школу. А теперь, сегодня, здесь, ты мог мы подавить желание похитить этого ребенка. Все, что ты сделал, Максвелл Баррассо, привело тебя к сегодняшнему дню.

Максвелл плюнул Каллуму в лицо, но это его не смутило. Каллум лишь провел рукой по щеке, чтобы вытереть ее.

— Отребье Прескотта, — огрызнулся Максвелл, хмурясь и задыхаясь. Должно быть, он знал, что умрет, но не показывал страха или боли. Лишь ненависть, ярость и злость. Что-то в выражении его лица, в его поведении напомнило мне Найла Пенса. Что тогда сказал Кэл? В конце концов, они всегда ломаются. — Если вы убьете меня, то мои люди никогда не перестанут охотиться на вас. В ваших жизнях не будет ни минуты покоя. Ни единой секунды.

— Мм, мне сложно в это поверить, — возразил Кэл, а затем встал, когда Оскар вышел из-за деревьев, держа в руках веревку.

Он обернул ее вокруг шеи Максвелла, поставил ногу ему между лопаток, а затем потянул.

Максвелл попытался сорвать веревку со своей шеи, дергаясь и сопротивляясь под легкой хваткой Оскара.

— Ах, и вот опять, — заметил Кэл, прям так же, как он сделал, когда Найл начал кричать внутри красивого гроба, в который мы его засунули. — Он тоже только что сломался.

Я прислонился спиной к дереву, задыхаясь, испытывая боль, но относительно без повреждений.

Оскар закончил свою работу, а затем отпустил Максвелла, наблюдая, как он упал лицом в листву.

И в тот момент наши телефоны завибрировали в унисон, и Оскар