Триумф в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

достал свой быстрее Кэла или меня. Он ответил на звонок с резким «что?», а затем совершенно замер.

Затем мы услышали вой, тогда-то Каллум принялся бежать, а Оскар подошел помочь мне, чтобы я тоже мог бежать.

— Что там было? — спросил я, опустив взгляд и увидев, что вызов на его телефоне все еще был на линии: это был Хаэль.

— Бред сивой кобылы, — выдохнул Оскар, когда меня накрыла паника, и я обнаружил, что столкнулся с невообразимой реальностью потерять одну из моих девочку во второй раз за день.



29. Бернадетт Блэкберд

Десятью минутами раннее…опять

Каллум и Аарон перепрыгнули через перед Камаро и побежали, преследуя мужчину, который теперь мчался вверх по холму в сторону Оскара и Эльдорадо. Скорее всего, он пыталась добраться до дороги, чтобы сбежать. Либо же у них осталось не так много патронов, либо отдаленные звуки сирены заставили их двигаться.

Тем не менее, Кэл атаковал одного из мужчин сзади, в то время как Аарон побежал в лес за Максвеллом. Я собиралась последовать за ним, когда рука Хаэля вытянулась и схватила меня за запястье.

— Нет, — сказал он, бросив на меня резкий взгляд. — Приказы Виктора. Ты остаешься здесь.

Он отпустил меня, а затем прицелился в верхнюю часть холма, выпустив несколько выстрелов, а затем выругался, когда понял, что оставшиеся члены «Банды грандиозных убийств» теперь были вне досягаемости. Хаэль опустил свой пистолет и сделал шаг назад, не желая оставлять меня одну.

Но я ни за что не буду сидеть, сложа руки, когда мои мальчики были в беде. Я начала сдавать назад и обдумывала возможность сбежать от Хаэля, чтобы последовать за Аароном, когда движение в деревьях на противоположной стороне дороги привлекло мое внимание.

Время, казалось, замедлилось настолько, что я подмечала каждую маленькую деталь, как, например, полосы в прекрасных глазах Хаэля, когда он стрелял в том направление, откуда доносился хруст. Я первой увидела, что происходит, когда Мартин Харбин вышел из леса, его карие глаза были налиты кровью, а волосы взъерошены. Он был не в себе и сломлен непоправимым образом.

Его жена Мари была прижата к нему сбоку, истекая кровью и вся в синяках, рука ее мужа непомерно зажала ей рот. Ее глаза — такое милое и нежное напоминание о глазах Хаэля — были широко раскрыты от страха и ужаса.

Я увидела татуировку на правой руке Мартина, красную, которая выглядела как силуэт лица клоуна. Тогда-то, в ту долю секунды, меня осенило, что он годами находился в тюрьме. Что иногда, когда люди отправляются в тюрьму, они присоединяются к бандам.

Мартин Хабрин был белым и отвратительным. «Банда грандиозных убийств» была бандой белых супремасистов, которая состояла из белых, ужасных людей.

Точное попадание.

И мы отняли у него его жену. Мы унизили его. Мы ушли и оставили его в одиночестве, потому что это было самым безопасными решением, самым умным.

Он поднял пистолет и наставил его на Хаэля, словно его сын был единственной оставшейся вещью на планете, и затем его палец напрягся на курке, и, хоть я и знала, что Виктор сказал бы мне сидеть смирно, я не стала.

Я уже побежала до того, как смогла осознать последствия. Потому что нет существеннее последствия, чем потерять одного из моих мальчиков, увидеть их раненными и истекающими кровью. Этого моя душа бы не смогла вынести. Так что, вне зависимости от последствий моих действий, я все равно поступила именно так, потому что для меня не было альтернативы.

Я побежала вперед, бежала так быстро, что воздух, казалось, обтекал меня, словно вода, струясь по щекам и путаясь в волосах. Если бы времени было побольше, я, скорее всего, выстрелила бы в Мартина, будучи осторожной, чтобы не задеть Мари, удерживаемой у его бока и завернутой в его руках так, как сейчас. Но жизнь устроена не так.

Вы не можете планировать, оценивать и высчитывать все, чего хотите, но иногда происходят случайные события, которые могут изменить траекторию развития всего мира. Сейчас был один из них.

Мартин — отец Хаэля, так что он смог получить допуск в кампус, чтобы прийти сегодня. А еще, он состоял в «Банде грандиозных убийств», так что он знал про Хавок, про все, что мы делали, про вендетту с его боссом. Он был зол, в отчаянии и жесток. И когда он спустил курок, выстрелив в собственного сына, я оказалась на пути пули — будто была рождена для этого места, для этого падения. Даже когда Хаэль издал яростный рев, даже когда он отчаянно попытался выстрелить в отца, чтобы нанести упреждающий удар.

Дело в том, что уже было поздно.

Звук выстрела Мартина похож на звук выхлопа автомобиля, но боль…боль была неописуемой. Будто тебя пронзило раскаленное железо, которое прожигало и обжигало плоть, пока проходило через нее. По правде говоря, я уверена, что выстрелы Мартина слились в непрерывную очередь — настолько быстрой была эта расправа, что Хаэль выпустил в отца всю обойму, затем набросился на уже обмякшее тело и успел схватить его еще до того, как оно рухнуло на землю.

В порыве мрачной ярости и бурного отчаяния Хаэль выхватил охотничий нож из ножен на лодыжке — такой же, какой носил Максвелл Баррассо, хотя тогда я этого еще не знала. Все, что я знала, это что все повторялось по кругу, все проигрывалось снова, повторялись те же манеры и движения. Я думала о шраме на руке Хаэля, который брал начало в плече и заканчивался на кончике пальца, хоть я и не видела его.

Тот, который нанес его отец.

Так что вполне соответственно, что Хаэль взял бы это нож и вонзил бы его отцу прямо в грудь. Было так много крови, казалось, Хаэль купался в ней. Он снова пырнул своего отца ножом. И снова. И снова. Столько же раз, сколько Мартин выстрелил в меня, Хаэль вонзал в него свой нож.

О, он, наконец, убил его, подумала я и тогда-то и поняла, что что-то не так. Тогда-то я и опустила взгляд и увидела всю кровь, и на короткое мгновение я вспомнила кровь, стекавшую по моим бедрам. Вспомнила сбежавшего Оскара, когда у меня