Зацепить 13-го - Хлоя Уолш

о чем бы еще поговорить.

Не могу объяснить, с чего мне понадобилось поддерживать разговор с ней. Я бы сказал, чтобы не дать ей вырубиться.

Однако в глубине души я знал: причина совсем другая.

Вывихнув мозг в поиске тем для разговора, я выпалил:

— Ты не замерзла?

Она подняла голову и сонно посмотрела на меня:

— Что?

— Не замерзла? — повторил я, подавляя отчаянное желание погладить ее руки. — Тебе тепло? Может, принести одеяло иди еще чего?

— Я… — Она осеклась и взглянула на свои коленки, потом тихо вздохнула и посмотрела на меня. — Думала, ты почувствовал, какая я горячая.

— Тут, блин, не поспоришь.

Совершенно неуместный ответ вырвался раньше, чем я успел остановиться.

Не удержавшись, потрогал ей лоб, довольно жалко притворяясь, что проверяю температуру.

— Лоб довольно теплый.

— Говорю же. — Она смотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Серьезно, я горячая.

Господи!

Сучья жизнь.

— Кстати, — непринужденно произнес я, пытаясь отвлечься от опасных мыслишек, — ты на каком году обучения?

Пожалуйста, скажи, что на пятом.

Пожалуйста.

Пожалуйста.

Боже, пусть она скажет «на пятом».

— На третьем.

Вот так, и никуда не попрешь.

Она на третьем.

Остается лишь смотреть, как моя мечта-пятиминутка уплывает в окно.

Убейте меня кто-нибудь.

— А ты? — нежным, мелодичным голоском спросила она.

— На пятом, — ответил я, и внутри разлилось острое чувство досады. — Мне семнадцать — и еще две трети.

— И две трети, — захихикала она. — А эти трети для тебя важны или как?

— Теперь важны, — почти шепотом ответил я. Сокрушенно вздохнув, взглянул на нее и пояснил: — Был бы на шестом, но после переезда сюда пришлось еще раз пойти в шестой класс начальной школы. В мае мне стукнет восемнадцать.

— Ого. Мне тоже!

— Тебе тоже… что? — осторожно спросил я, стараясь ни на что не надеяться, а когда Шаннон сидела так близко, это было нелегко.

— В начальной школе тоже пришлось оставаться на второй год.

— Да? — Я выпрямился. Внутри замаячила новая искорка надежды. — И сколько же тебе лет?

Пожалуйста, пусть ей будет семнадцать.

Ну брось мне гребаную кость и скажи, что тебе семнадцать.

— Пятнадцать.

Никаких тебе костей.

— Ничего не понимаю в дробных числах, но шестнадцать будет в марте. — Она наморщила лоб и добавила: — В математике я не сильна, и голова болит.

— Десять двенадцатых, — мрачно подсказал я.

Уф!

Просто, твою мать, уф!

Мне в мае будет восемнадцать, а она еще целых десять месяцев останется шестнадцатилетней.

Вот так.

Беспонтово.

Ничего не выйдет.

План отстой, Джонни.

— А парень у тебя есть?

С хера ли я вообще ее об этом спрашиваю?

Придурок, ты почти на два года старше!

Она для тебя слишком маленькая.

Ты знаешь правила.

Не раскатывай губу.

— Нет, — ответила она и покраснела. — А у тебя?

— Нет, Шаннон, — усмехнулся я. — Парня у меня нет.

— Я не в том смысле… — Она вздохнула и смущенно закусила нижнюю губу. — Имела в виду…

— Знаю, что ты имела в виду, — сказал я. Улыбка так и перла из меня, пока я снова закидывал ей за ухо своевольную прядку. — Просто прикололся над тобой.

Она охнула.

— Охай, охай, — продолжал я ее дразнить.

— А ты… — тихо начала она, потом замолчала, посмотрела на свои колени, потом на меня. — А ты…

— Шаннон! — послышался испуганный женский голос, оборвав наш разговор. — Шаннон!

Я повернул голову и увидел высокую темноволосую женщину, спешившую к нам по коридору. Судя по животу, она была немножко беременна.

— Шаннон! — снова крикнула женщина, приближаясь к скамейке. — Что случилось?

— Мама, — хрипло сказала Шаннон, поворачиваясь к матери, — я в полном порядке.

От беременного живота ее матери мне стало не по себе. Я воспринял это как сигнал опасности и отвалил подальше от несовершеннолетней дочки.

Беременные заставляют меня нервничать, но совсем не настолько, насколько Шаннон «как река».

Я хотел вообще уйти, но меня приперла к стенке озверевшая мать-медведица.

— Что ты сделал с моей дочерью? — спросила она, тыча пальцем мне в плечо. — Чего молчишь? Смешно тебе было? Боже, ну почему дети настолько жестокие?

— Что… нет! — возразил я, подняв руки и отодвигаясь от нее. — Это был несчастный случай. Я не хотел причинять вред вашей дочери.

— Миссис Линч, — директор встал между разъяренной женщиной и мною, — нам лучше сесть и спокойно обо всем поговорить.

— Нет! — рявкнула миссис Линч — в голосе одни эмоции. — Вы заверили, что в вашей школе ничего подобного не случится. Но случилось, и в первый же день! — Она повернулась к дочери, и ее лицо исказилось от боли. — Шаннон, уже не знаю, как дальше с тобой быть, — продолжила она плачущим голосом. — Да, малыш, не знаю. Я думала, здесь у тебя все будет иначе.

— Мама, он не хотел меня обидеть, — заявила Шаннон, беря меня под защиту. Синие глаза глянули на меня и тут же обратились на мать. — Это и в самом деле был несчастный случай.

— Сколько раз я слышала от тебя эту фразу? — устало спросила мать. — Шаннон, нечего его выгораживать. Если этот парень издевался над тобой, так и скажи.

— Я не издевался, — возразил я.

— Не издевался он! — одновременно со мной выкрикнула Шаннон.

— А ты вообще заткнись, — прошипела ее мать, сильно пихнув меня в грудь. — Моя дочь может сама говорить за себя.

Скрипнув зубами, я сделал то, что она требовала: заткнулся.

— Это был просто несчастный случай, — повторила Шаннон. Она дерзко вскинула подбородок, хотя при этом держалась маленькой ручкой за больную голову. — Если бы он хотел поиздеваться надо мной, как думаешь, стал бы он мне помогать?

Слова дочери заставили женщину задуматься.

— Нет, — наконец согласилась она. — Думаю, не стал бы… Боже, а во что это ты вырядилась?

Шаннон глянула на себя, и ее щеки стали ярко-красными.

— Я упала с пригорка и порвала юбку, — сглотнув, пояснила она. — Джонни… он… короче, дал мне свою футболку, чтобы никто не видел моих… моих… моих трусов.

— Ага. Вот, — промямлил я. Достал из-за пояса шортов порванную юбку и показал ее матери. — Я… ну, в общем… юбка у нее порвалась.

Миссис Линч выхватила у меня юбку. Я попятился.

— Давай-ка разложим все по полочкам, — заявила женщина, попеременно глядя на Шаннон и на меня. В ее голубых глазах что-то забрезжило, но что именно пришло ей в голову — я был без понятия. — Значит, он опрокинул тебя на землю, сорвал с тебя одежду, а потом напялил вместо нее свою футболку?

Я вцепился руками в волосы, проклиная все на свете.

Когда мать Шаннон описала все так, это выглядело жесть как херово.

— Я не…

— Мама, он мне помогал, —