Уроки вежливости для косолапых - Виктория Победа

ответа не знаешь, — прерывает молчание Глеб.

Я уже успел забыть о его присутствии.

— Саня-то как? — меняет тему.

— Нормально, продолжает видеть во мне врага.

— Конечно, он же тебя не видит практически, пацану внимание нужно.

— Как и бизнесу, я не могу разорваться. У него есть все, о чем только любой ребенок пожелать может, — качаю головой, понимаю, конечно, что чушь несу, и прав Глеб на самом деле.

И я пытался даже наладить отношения с племянником, но он только сильнее в себе замыкался, поначалу даже гадил на зло. Сейчас все немного наладилось.

— Он семью потерял, Мих, — тихо напоминает Глеб.

— Я тоже.

У меня перед глазами все еще стоит горящая тачка Андрея.

В такие минуты человек не способен мыслить рационально. Да вообще никак не способен. Мне когда пацана вручили, я понятия не имел, что делать с ним. Я ж не знал его почти. Да и сейчас не знаю.

— Мих…

— Да все я понимаю, Глеб, стараюсь как могу. Но и бизнес я пустить на самотек не могу, дел куча, мое присутствие требуется практически постоянно.

— Все-таки решил расширять базу?

— Решил, — киваю.

По лицу Глеба вижу, что ему эта затея не нравится.

— А пацан среди нянек да водителей расти будет? — смотрит на меня укоризненно.

— Не могу я сейчас стройку остановить, когда наконец все разрешения получены. Мы к этому два года шли, я жопу не для того рвал, чтобы сейчас все бросить.

— А может жопу рвать надо было не стройки ради?

— Андрюха этого хотел, все, Глеб, заканчивай на чувство вины давить.

— Андрюха хотел, чтобы его сын счастлив был.

Я ничего не отвечаю, только стискиваю челюсти и тщетно стараюсь не замечать зияющую в груди дыру.

— Я для него все и делаю.

— Как знаешь, — Глеб пожимает плечами, но я вижу, что не согласен он с моими доводами. — Уверен, что вот эта твоя многоходовочка хорошая идея? — кивает на бумаги.

— В смысле?

— Помнится, ты весь преподавательский коллектив грозился на мужиков заменить, — припоминает события двухгодичной давности.

Я не знаю, с чего я после смерти брата больше охренел. С того, что мне сына его доверили, или с того, что впридачу к нему мне досталась доля во самодеятельности под названием “частная школа”.

— Ты это к чему мне припомнить решил?

— Да ты выразился тогда, интересно: ходят, задницами крутят, вместо того, чтобы работу работать, — на этой ноте Глеб начинает откровенно ржать.

— Потому что нехер было задницами крутить. Это школа, а не передача “Давай поженимся”.

Меня тогда просто чисто по-человечески выбесили попытки привлечь мое внимание. Я только брата со снохой похоронил, Санек родителей потерял, а тут эти… Тьфу, блин.

— Ну как минимум для одной задницы ты только что сделал исключение, — забавляется Самойлов, — не боишься, что мадам детишек совратит?

— Чушь не неси.

— А как же моральный облик преподавателя? Походы в клуб, ай-ай-ай.

— Это не преступление, молодая баба, ничего удивительного, что она ходит в клубы.

— Ну надо же, — тянет, довольно скалясь, — смотрите-ка, наш Бурый поплыл.

— Ты говори, да не заговаривайся.

Глава 10. Родительские будни

“Сегодня Татьяна Михайловна уволилась, я надеюсь ты доволен?”

Отправляю сообщение, глушу двигатель, откидваюсь на спинку кресла и устало закрываю глаза.

Ну почему так сложно-то? Это же пацан тринадцатилетний. Я с чиновниками, даже с самыми упертыми, нахожу общий язык, а к родному племяннику вот уже два года подход отыскать не могу.

Сколько еще я так протяну?

Каждые два месяца искать новую няньку? В этом городе скоро закончатся претенденты. Да и не то чтобы к нам очередь из желающих выстраивалась, нет, совсем наооброт. От нас бегут, сверкая пятками, и никакие деньги тому не помеха.

Вот последней, Татьяне Михайловне, я всерьез предлагал повысить оклад в два раза. В два! И все официально ведь, со всеми причитающимися бонусами.

Нет, не согласилась.

Корчагин еще отпросился так невовремя.

Ответа на мое сообщение я не дожидаюсь. Смотрю на часы, урок уже должен был закончиться.

Впрочем, может все это и к лучшему.

Все равно ведь собирался в школу заглянуть.

— Михаил Юриевич, давно вас не видно было, — охранник прикладывает к турникету свою карту.

— Да времени нет совсем, — вхожу на территорию школы, пожимаю протянутую мне руку. — Обыскивать будешь? — усмехаюсь, разводя руками.

— Надо, — он пожимает плечами, — сами знаете, правила, исключений не делаем, — виновато добавляет Петя.

Я киваю. Знаю, конечно, сам был среди инициаторов введения этих правил.

Пока Петр сканирует меня металоискателем, набираю номер своего балбеса. Сначала слышу пару длинных гудков, а потом Санек совершенно очевидно сбрасывает мой звонок.

Гаденыш.

— Все? — уточняю, когда Петя отходит от меня на шаг.

— Да, Михаил Юрьевич, проходите.

— Не надоело тебе еще протестовать? — смотрю на парня. — С отцом так и не помирился?

— Нет, и не собираюсь, пусть своими деньгами подавится, — довольно улыбаясь, отвечает Петя.

— Ну смотри, — хлопаю парня по плечу, — ладно, увижу его, передами от тебя привет.

— Это совсем не обязательно, — произносит мне в спину, а я усмехаюсь.

Знал бы парень, как папаша им гордится.

Вхожу в здание, осматриваюсь, и как на зло чувствую доносящийся из буфета запах. Пустой со вчерашнего вечера кишечник мнгновенно издает неприличные звуки.

По холу снуют ученики, на всякий случай всматриваюсь в лица, в поисках знакомых. Естественно ничерта не нахожу и снова набираю Санька. Засранец сбрасывает.

Черт с ним, все равно из школы никуда не денется. Ответит или перезвонит, как миленький.

В очередной раз вспомнив о том, что не жрал со вчерашенего дня, разворачиваюсь и иду в буфет.

Что столовая, что в буфет в школе, естественно, приличные, учитывая, сколько бабла во все это дело вливается.

Убедившись, что бумажник при мне, вхожу в буфет. В помещении практически никого нет, кроме работницы и двух дамочек за столиком у окна. Оно и не удивительно, в столовой выбор побольше будет.

Я уже собираюсь направиться к раздаче, как взглядом цепляю знакомую фигуру.

На ловца и зверь бежит?

В одной из дамочек узнаю Марину Евгеньевну.

Она застывает на несколько секунд, на меня в упор смотрит, потом резко отводит взгляд и отворачивается.

Выглядит она сегодня совсем иначе, конечно. Приличнее. Строгий костюм, рубашка, застегнутая на все пуговицы, какой-то совершенно дебильный пучок на голове, очки на пол-лица, ни намека на макияж.

И не будь у меня такой хорошей памяти на лица, я бы наверняка не узнал ее.

Она больше не смотрит в мою сторону, делает вид, что увлечена разговором с подружкой. Неплохо, кстати,