Зачем нам любовь. Том 1 - Маргарита Дюжева

Марат оказался заботливым, открытым, интересным. Разве этого мало, чтобы провести рядом год? По-моему, достаточно. В мире полно семей, в которых нет даже половины того, что было у нас. И ничего живут. Не факт, что хорошо, но живут. А мы, судя по началу нашего брака, вполне можем очень достойно провести это совместное время.

В общем, выходные были хорошими. Жаль, что быстро закончились.

В понедельник пришло время отправляться на работу.

— Ты до скольки сегодня? — спросил Ремизов, когда мы уже собранные стояли в прихожей. Я – в джинсах и толстовке, с рюкзаком за плечами, муж – в строгом костюме с и галстуком.

— До одиннадцати.

— Утра?

— Смешно, — хмыкнула я, — вечера, конечно.

— А завтра выходной?

— Завтра то же самое и послезавтра, и послепослезавтра. Я в таком графике пять дней в неделю. Иногда приходится выходить по субботам, но там всего часов на пять-семь.

Ремизов удивленно развернулся ко мне:

— Ты в курсе, что крепостное право давно отменили? Такой график – это нарушение трудового кодекса.

— Я до пяти на первой работе, потом к шести побегу на вторую.

Его удивление стало еще выразительнее:

— А третьей работы у тебя случайно нет?

На это я честно призналась:

— Пробовала, но не вытягиваю. Спать по три часа в сутки очень тяжело. Я выдержала месяц, потом все. Сломалась.

Кажется, у него дернулся глаз.

Марат снова отвернулся к зеркалу, как-то раздраженно поправил узел на галстуке, а потом жестко сказал:

— Моя жена так работать не будет.

— Да я привыкла…

— Отвыкай. Недостатка в деньгах нет, потребности так надрываться тоже. Я не говорю, что ты должна сидеть дома и киснуть над щами-борщами, и до посинения драить полы и вытирать пыль, в погоне за уютом. Работа нужна, но не такая чтобы по приходу домой замертво падать на кровать. Убиваться в таком графике можно только есть либо гигантские обязательства и аврал, либо настолько горишь своим делом, что жалко тратить время на такую глупость, как сон. Она должна в первую очередь приносить удовлетворение.

Я не стала говорить о том, что гигантские обязательства – это как раз моя ситуация. Лечение матери требовало столько денег, что я физически не смогла бы расплатиться, спокойно похаживая на одну работу.

— Я удовлетворена. Более чем…

Ремизов прервал меня нетерпеливым жестом:

— Сегодня напишешь заявление об уходе на всех своих работах.

— И что потом? Буду обивать пороги в поисках нового места?

— Я решу этот вопрос. Вечером у тебя будет несколько вариантов на выбор. Посмотришь, подумаешь, остановишься на том, что тебе больше по душе.

От его уверенности я даже растерялась:

— Надо же, как у тебя все просто.

— Потому что это действительно просто, Есь. И я не понимаю, почему твой брат тебе не помог.

— Я же говорила, завещание…

— Завещание вообще не при чем. Неважно что и кому досталось, но позволять сестре так убиваться, а самому в то время жрать черную икру большой ложкой – это странно.

Увы, странное для него, было совершенно обычным для меня. Просто Ремизов привык полагаться на своих братьев, доверять им и помогать, если того требовали обстоятельства, и не принимал в расчет, что в других семьях могло быть иначе.

— У нас не очень хорошие отношения, Марат, — под его пристальным взглядом стало неуютно и стыдно, — после того, как отец погиб, точек соприкосновения практически не осталось. Каждый сам по себе.

— И тем не менее, именно Матвей обивал порог нашего дома, настойчиво напоминая о прежних договоренностях, а потом, теряя тапки, побежал выдавать тебя замуж.

— Он считает, что с паршивой овцы, должен быть хоть шерсти клок, — удрученно пожала плечами.

— Никогда не смей так говорить! — жестко осадил Марат. Потом взял меня за плечи, чуть встряхнул, вынуждая поднять взгляд, и медленно с расстановкой произнес: — Ты – замечательная. Если твой братец пытается внушить тебе обратное, то посылай его к чертовой матери. Поняла?

Я кое-как кивнула, глядя на него, как кролик на удава. Если я и правда замечательная, то почему у меня всегда все через одно место?

Во рту и где-то под сердцем очень сильно защемило. Так сильно, что стоило больших трудов удержаться и не пустить слезу.

От Марата это не укрылось. Он обнял меня, конечно, по-дружески, и сказал:

— Я разберусь с этим. Не переживай.

Я замерла, как мышь, и боялась лишний раз вдохнуть, потому что накатило ощущение будто с каждой секундой все ближе и ближе подхожу к краю обрыва. Если упаду – спасения не будет.

***

В офисе проблем не возникло. Начальница отнеслась к моему решению более чем спокойно:

— Я знала, что так будет, — сказала она, ставя убористую подпись на рукописном заявлении.

Странно. Я не знала, а она знала. Мне даже любопытно стало, отчего так:

— Почему?

— Предчувствие. Исходя из моего опыта, если хорошая девчонка удачно выходила замуж, то это всегда заканчивалось увольнением.

— С чего вы решили, что мой брак удачный?

— Так видно же, — улыбнулась она, — ты светишься. Не то что прежде.

Этого только не хватало. Последнее чего мне хотелось, это светить довольной физиономией, чтобы все вокруг думали будто меня распирало от счастья.

Меня же не распирало! Да и с чего? Брак фиктивный, муж любит другую. Такие себе поводы для радости.

И тем не менее почему-то все поздравляли меня с замужеством и в один голос утверждали, что я расцвела. Что глазки у меня блестят. Что я выгляжу как самая влюбленная девушка на свете.

В этот момент мне хотелось провалиться сквозь землю от стыда. А еще становилось страшно до одури.

Ну какая же я влюбленная девушка? С чего? У меня просто хорошее настроение. И никаких влюбленностей.

И тут же Ремизов вспоминался. То, как утром собирались, как обнимал перед выходом – мороз по коже.

Нельзя увлекаться. Нельзя! Ни в коем случае! Для этого нет поводов, в любовь с первого взгляда я не верю, как и со второго. У нас просто хорошие дружеские отношения. Никаких влюбленностей.

Нельзя!

А в груди ломило. Странно так: то ли сладко, то