Эффект Грэхема - Эль Кеннеди

class="p">Он был единственным, кто сказал мне, что любит меня. Он сказал это первым. Он не испугался и не убежал с криками, когда я ответила ему взаимностью.

Я не знаю, любил ли Кейс меня когда-нибудь по-настоящему. Не только потому, что он изменил. Но и потому что его устраивало — нас обоих устраивало — встречаться почти два года и не обмениваться Я тебя люблю.

— Типичный мужской поступок, — эхом откликается папа, забавляясь.

— Да, типа, в ту секунду, когда они чувствуют, что застряли в отношениях, они испытывают непреодолимое желание пойти и разбрызгать повсюду свое семя.

— Стэн, пожалуйста, больше не произноси в моем присутствии слова разбрызгивать и семя.

Я фыркаю.

— Ну, не важно. Вот почему это бы никогда не сработало.

— Я понимаю. — Он качает головой, посмеиваясь. — Если бы ты сказала мне об этом несколько месяцев назад, я бы оставил все как есть.

— О, тебя было бы так легко заткнуть?

— Да. — Он обходит стойку и обнимает меня.

Мама возвращается на кухню и с удивлением смотрит на нас.

— Что происходит?

— Кейс изменил Джиджи, — признается папа.

Она выдыхает.

— Нет.

— Да, — говорю я ей, — но теперь все кончено, потому что я люблю другого. Так что давайте все просто двигаться дальше.

Папа начинает кашлять.

— Любишь другого, да? — Дразнит мама. Она поворачивается к папе. — Видишь? Я же тебе говорила.

Сейчас он выглядит больным.

— Из всех возможных парней...

— Да ладно. Райдер замечательный, — уверяю я его.

Он более чем замечательный.

Он — это все.

За этой суровой внешностью скрывается мужчина, быть с которым для меня большая честь. Мужчина, которому я доверяю настолько, что готова показать всю свою уязвимость. Мужчина, который слышит меня, когда я мягко указываю на недостаток, и пытается изменить свое поведение. Мужчина, который делает меня отчаянно счастливой, даже когда мне грустно.

— Ладно, Джиджи, до закрытия торгового центра еще час, — говорит мама. — Ты все еще хочешь пойти со мной, чтоб я забрала подарок Элли на день рождения?

— Конечно, — говорю я, и мы выходим.

Мы приходим в торговый центр в половине девятого, как раз перед закрытием. Пока мама ныряет в ювелирный магазин за изготовленным на заказ кулоном, который она выбрала на день рождения моей тети, я стою возле кашпо и переписываюсь с Райдером, который тайком отправляет сообщения во время перерыва.

— Джиджи?

Я поднимаю взгляд и замираю. Напряжение наполняет меня, когда я вижу Эмму Фэрли, неторопливо приближающуюся ко мне.

О боже. Я совершенно не в настроении для этого. В последний раз наши пути пересекались на вечеринке, устроенной общим другом летом после того, как я поступила в колледж. Мы с Эммой стояли в разных углах дома всю ночь. Ни одна из нас, казалось, не была заинтересована в сближении с другой, поэтому я удивлена, что она заинтересовалась сейчас.

Она выглядит такой же красивой, как всегда. Блестящие волосы. Идеальные брови. Розовый блеск для губ нанесен на пухлые губы, а дизайнерская одежда облегает ее идеальное тело.

Эмма сокращает расстояние между нами. На одной руке у нее болтается пара пакетов с покупками.

— Эмма, — говорю я осторожно. — Не знала, что ты в городе.

— Да, я приехала к папе на выходные.

Напоминание об отце вызывает у меня приступ разочарования, потому что разве это убило бы человека, если бы он принял хоть какое-то решение о сборной? Это занимает целую вечность, и я начинаю нетерпеливо ждать новостей.

— Насколько дико, что он возглавил сборную США? — восхищается она.

В ее глазах неподдельная гордость, и это меня обезоруживает. Совсем немного.

— Потрясающие новости, — соглашаюсь я, кивая. — Он отличный тренер. Он со всем справится.

— Как насчет тебя? У тебя все хорошо?

— Ага, знаешь, занята, как обычно. Слышала, ты получила роль в пилотном проекте на телевидении? Это круто.

Ее глаза на секунду вспыхивают.

— Его не выпустят.

— О, жаль это слышать.

— Серьезно?

Я подавляю вздох. Поехали.

Ее тон становится холодным.

— Потому что я уверена, что тебе приятно это слышать.

— Ладно, не приплетай сюда меня, — говорю я, делая шаг в сторону. — Мне все равно, что ты делаешь в Лос-Анджелесе. Я просто была вежлива.

Ее щеки краснеют. Одна особенность Эммы в том, что ей не нравится чувствовать себя отвергнутой. И это именно то, чем я сейчас занимаюсь.

— Мне нужно идти. Меня ждет мама.

Я едва успеваю сделать два шага, как ее голос впивается мне в спину.

— Знаешь, ты настоящая сука.

Я поворачиваюсь, обнажая зубы в невеселой улыбке.

— Оу, ты серьезно, да?

— Тебе не нужно разговаривать со мной так, словно я кусочек жвачки у тебя под ботинком. Мы были лучшими подругами, Джиджи.

Я подкрадываюсь к ней.

— Да, Эмма. Мы были лучшими подругами.

— Мы должны были прикрывать друг друга, — выплевывает она, сверкая глазами. — А ты просто позволила своему брату унизить меня.

Я недоверчиво смотрю на нее.

— Серьезно? Скажи мне, как он тебя унизил? Он бросил тебя на глазах у всех на вечеринке? Он сказал тебе, что любит тебя, а потом трахнул кого-то другого? Например, как? Потому что, если мне не изменяет память, он был достаточно тактичен, чтобы лично усадить тебя и сказать, что его не интересуют обязательства. Ты та, кто не смогла справиться с этим и решила попытаться уничтожить всю мою семью.

— Ладно, теперь ты впадаешь в мелодраму. Я ни хрена не уничтожала.

— Правда. Значит, ты оказала мне услугу, когда разделась и залезла в постель моего отца?

У нее хватает порядочности выглядеть смущенной.

— Послушай, я извинилась за это.

— Вообще-то, ты этого не делала, — говорю я с недоверчивым смехом.

— Да, сделала, — настаивает она.

— Нет, Эмма, ты этого не сделала, и никакое переписывание истории этого не изменит. Ты ни за что не извинялась. Ты срывалась нас. Делилась личными сообщениями, вещами, которые я рассказала тебе по секрету, со всеми в школе. Поносила меня в социальных сетях. И теперь ты стоишь здесь и говоришь, что я каким-то образом виновата в этом? Ты ни разу не проявила никакого раскаяния.

Я чертовски расстроена. Я заставляю себя сделать глубокий вдох, внезапно понимая, что не хочу этого