Быстрая связь (ЛП) - Эриксон Меган

— Вау, да у тебя сегодня по-настоящему хорошее настроение.

— Не порти его подобными комментариями.

Я фыркнул и сел. Потом прислонился к спинке кровати и вонзился в сэндвич зубами. Секс разжег во мне аппетит. Я ел с нескрываемым удовольствием и не стеснялся вдыхать восхитительный аромат, хотя Люк наблюдал за мной с края кровати.

— Парень, у тебя все хорошо?

— Не.

Люк поднял бровь.

— Нет?

— В смысле сейчас все отлично, но в остальном просто жопа.

— Из-за того, о чем ты говорил в прошлый раз?

Я расправился с остатками сэндвича и кивнул.

— У меня сложная ситуация. Чаще всего мне просто хочется… — Продолжение было слишком уж жалким, и я замолчал. Потом покосился на Люка. Он очень внимательно смотрел на меня. — Чаще всего мне просто кажется, что все бессмысленно и бесполезно.

— Объясни.

— Ну… — Я сделал неопределенный жест, пытаясь подобрать такие слова, которые не раскрыли бы слишком много. — Просто… просто я пустое место, и все.

Люк убрал тарелку с кровати. Я ожидал, что он выдаст какую-нибудь банальность и сменит неловкую тему, но он продолжал буравить меня пристальным взглядом.

— Ты чувствуешь себя пустым местом, потому что впустую растрачиваешь время. Реши, что ты хочешь, составь четкий план и воплоти его в жизнь. — Когда я ничего не ответил, он продолжил. При разговоре вживую он еще не выдавал таких долгих речей, и осознать это было странно. — Ты уже думал об этом. Скажи, что у тебя на уме.

— Это глупо.

— Глупо — это вести себя как застенчивая старшеклассница, которую приглашают на выпускной, в то время как я спрашиваю тебя о перспективах карьеры.

У меня вырвался невольный смешок.

— Ты такой взрослый.

— Какие у тебя планы на жизнь, Доминик?

— Господи. Хорошо. — Я взъерошил волосы. — Я подумываю, не стать ли мне парамедиком, но этого, скорее всего, никогда не случится.

— Почему ты хочешь стать парамедиком? — спросил он, полностью проигнорировав мое нытье после «но».

— Потому что я хорошо соображаю в критических ситуациях. Я не впадаю в ступор. Не падаю в обморок при виде кишок. — Я всмотрелся в него, ища признаки осуждения. Мой отец в ответ фыркнул и заявил, что мне хочется псевдогеройствовать, но не нося пистолет. Похожее ощущение могло сложиться и у других. Частично оно было правдой. — Я хочу делать что-то по-настоящему важное.

Люк коротко кивнул.

— Лично мне твои доводы кажутся убедительными. Так что вперед.

— Мне правда стоит попробовать?

— Да. Ты хорошо справишься с этой работой. Твое чувство юмора поможет отвлекать пациентов. Будешь проверять у них пульс и между делом спрашивать, есть ли у «Метс» шанс пробиться в финал.

Я хмыкнул.

— Это не отвлечет их, а вгонит в депрессию.

— Ты понял, что я имею в виду. — Люк встал, такой высокий и сильный. — И как ты сказал сам, ты сохраняешь спокойствие в условиях стресса. Это успокоит и пациента. Быть обаятельным тоже не повредит.

— По-твоему, я умею быть обаятельным?

— Когда не прикидываешься шутом.

— О-о… — Я сел и на коленях подполз к нему. — Ты такой милый. Дай мне чуть-чуть сахарку.

Люк уставился на меня, как на пришельца, но его губы чуть дрогнули. И он не противился, когда я звучно поцеловал его в щеку. Мне хотелось обнять его, как-нибудь показать, как важно для меня то, что он не раскритиковал мои идеи о будущем. Чаще всего люди просто терпели меня, дожидаясь предлога, чтобы уйти. Люк Роулингс был не таким. Он задавал мне вопросы, слушал ответы и проявлял искренний интерес. Находиться в центре его внимания было словно купаться в солнечном свете.

Он сжал мое плечо.

— Мне пора на работу.

— Черт, мне тоже. — Я взглянул на часы и поморщился. Возвращаться за прилавок пропахшим потом, сексом и Люком было нельзя. В том числе из соображений санитарии. — Э-э… ты не против, если я схожу в душ?

— Не против. Мы можем помыться вместе.

Люк ушел в ванную, а до меня вдруг дошло, что это уже не было просто перепихоном.

***

Люк

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Моя голова была забита кучей проблем. Одна вдова заказала нам капитальную переделку двора, и мы не успевали по срокам. Мика надолго исчезал с Адрианой. Шелли хотела проколоть свой чертов нос. И в довершение всего я неделю не виделся с Домиником и скучал по нему. Настроение было ни к черту. Заверив себя, что у меня не возникло к нему никаких теплых чувств, я соврал. В какой-то момент я обнаружил, что гуглю требования для получения сертификата фельдшера скорой и готовлюсь их распечатать. Для Доминика.

Я не польстил ему. Я правда считал, что из него выйдет замечательный парамедик. Согласно моим исследованиям, в течение следующих пяти лет эта область должна была вырасти на двадцать процентов. Да, я делал гребаные заметки.

Я хотел, чтобы он был счастлив. Когда я сказал, что по моему мнению он справится с этой работой, он весь просиял. Меня злило, что его было некому поддержать… и в то же время нравилось быть тем единственным человеком, который заставлял его улыбаться.

— Пап! — крикнула Шелли. — Мы идем или как?

Мика уговорил нас прогуляться за сэндвичами в магазинчик неподалеку, но это был просто предлог. Я знал, что на самом деле он хочет увидеться с работавшей там Адрианой. Я поддался на его уговоры, потому что «Горячие бублики» входили в топ-20 моих любимых заведений в округе, но из-за работы я давно не мог выкроить время, чтобы туда заглянуть. А еще они делали изумительные сэндвичи с пастромой.

Вместе с детьми я вышел за дверь. Осень была в полном разгаре, и Шелли пинала опавшие листья.

— Насчет того прокола в носу…

— Господи, — пробурчал я.

— Это всего лишь крошечный гвоздик. Есть одно приложение, где можно помещать на свою фотографию пирсинг, чтобы узнать, как будет смотреться, и пап, мне очень идет.

Я вздохнул.

— Давай я сначала поговорю с твоей матерью.

— Ты говорил то же самое на прошлой неделе.

— Ну а на этой говорю еще раз.

Шелли бросила на меня вызывающий взгляд. Понимаете, главной проблемой был тот момент, что мне тоже казалось, что пирсинг в носу ей пойдет. Мое суждение было, конечно, предвзятым, но она была очень красивой — вся в мать, и повзрослела раньше большинства девочек в классе. Она была рослой и выглядела старше своих шестнадцати лет. Удерживать свои инстинкты охранной овчарки было дьявольски тяжело.

— Послушай, не торопи меня. Я же не говорю тебе «нет». Но если ты соврешь про свой возраст и сделаешь это без разрешения, то вся твоя косметика отправится в мусорное ведро.

Она в ужасе ахнула, и я не смог скрыть усмешку.

— Ого. — Мика присвистнул. — Вот это угроза. Она с этой косметикой чуть ли не спит.

— Заткнись, — огрызнулась Шелли.

— Прекратите или останетесь без обеда.

Дети умолкли. Родительская работа на девяносто процентов состояла из шантажа и заключения сделок.

Когда мы дошли до «Горячих бубликов», поднялся ветер, и я поспешил зайти внутрь. Там как всегда пахло свежим, горячим хлебом, расплавленным сыром и мясными деликатесами.

Адриана стояла за кассой и с угрюмым лицом листала журнал. Когда мы остановились возле прилавка, ее щеки вспыхнули, глаза засияли, и она одарила моего сына тысячеваттной улыбкой.

Я уже видел ее несколько раз, но сегодня что-то в этой улыбке показалось мне смутно знакомым. Я стряхнул с себя это чувство и открыл было рот, чтобы сделать заказ, но внезапно кто-то сказал:

— Йоу, сестренка, ты посмотри, кто пришел тебя навестить.

Я узнал этот голос. И пока осознавал этот факт, Адриана развернулась и прошипела:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ники, уйди.

Из глубины магазина появился вышеназванный Ники, и мой желудок рухнул на пол, а сердце загрохотало в ушах.

Голубые глаза встретились с моими и распахнулись.

Ники был братом Адрианы. Ники был Домиником. Домиником Костиганом.