Быстрая связь (ЛП) - Эриксон Меган

Я трахал старшего брата девушки своего сына.

В последний раз, когда я его видел, мы были в душе, он стоял на коленях с моим членом во рту и взирал на меня сквозь пряди мокрых светлых волос.

А теперь он был здесь и смотрел на меня с красным лицом. Его взгляд переместился на близнецов, стоявших по бокам от меня, и волоски на моей шее поднялись дыбом.

Я не мог этого сделать. После всего, что я пережил из-за Джейка, после всех усилий, положенных на расстановку приоритетов и на то, чтобы моя жизнь оставалась простой, после всего, что я сделал для защиты семьи — я просто не мог. Доминик Костиган должен был стать еще одной жертвой в моей битве за то, чтобы мои миры не столкнулись. И отменить это было нельзя. Я словно смотрел на крушение самолета.

Окатив холодной водой все свои теплые чувства к нему, я отвернулся. Пока дети заказывали еду, я, игнорируя все и всех, смотрел невидящим взглядом в меню. Когда очередь дошла до меня, я даже не осознал, что именно заказал.

Пока мы с Шелли ждали у двери, Мика перешептывался с Адрианой. Я то смотрел в большое окно, то бесцельно заглядывал в телефон.

Застучал нож, и я поднял взгляд. Доминик стоял за прилавком и готовил нашу еду. Его плечи были напряжены, губы сжались в тонкую линию, а между бровей залегла глубокая складка. Он был сам не свой. Обычно такой расслабленный и спокойный, он дерганными движениями кромсал помидоры.

Черт.

Будь проклята моя жизнь.

Когда он стал пихать наши сэндвичи, завернутые в пергамент, в пакет — чуть не разрывая при этом бумагу, — я выпрямился.

— Шелли, я буду снаружи. Мне надо сделать звонок.

Когда Доминик вскинул голову, я не взглянул на него. Не хотел пересечься с ним взглядом и увидеть, как сильно я его ранил.

Как трус я вышел на улицу и, сделав вид, что разговариваю по телефону, дождался, когда выйдут дети.

Мы вернулись домой. Я съел свой сэндвич, не чувствуя вкуса. Дети поглядывали на меня, но молчали. Наверное, потому, что у меня было сумрачное, как туча, лицо. Когда после обеда они разошлись, я позволил себе уронить голову в руки.

Мой телефон лежал на столе, и коснувшись его нерешительным пальцем, я открыл грайндр. Там было новое сообщение от Доминика, присланное минуту назад.

Штаб_Сержант: Привет… Чокнуться можно, что сегодня случилось, скажи? Я надеялся, ты никогда не зайдешь в наш магазин и не увидишь, как я, будто лузер, стою за прилавком.

Штаб_Сержант: Слушай, я никому ничего не скажу, так что не беспокойся. Надеюсь, все хорошо.

Но все было плохо.

Я не ответил. Ни сейчас, ни в следующие три дня, пока он продолжал мне писать. Когда на четвертый день сообщения прекратились, я спустился в подвал и занимался на тренажерах, пока меня не стошнило.

Глава 8

Доминик

По пятницам бар «У мамы» превращался в классическую помойку. В двух помещениях, набитых людьми, было так тесно, что невозможно было вздохнуть, не то что потанцевать. Некоторые, тем не менее, умудрялись. Еще они умудрялись обжиматься в каждом углу, несмотря на тот факт, что на них пялилось все население северного Статен-Айленда. Больше всего это место было похоже на домашнюю вечеринку с безбожно высокими ценами на алкоголь.

И все-таки я пришел сюда, потому что теперь, когда Люк вычеркнул меня из своей жизни, заняться мне было решительно нечем.

— Ники!

Я поморщился. Свое сокращенное имя я ненавидел почти так же сильно, как и парня, который проорал его на весь бар.

— Йоу, Ники! Тащи свою задницу к нам!

Сильный акцент сообщал о том, что его хозяин надрался. Ничего хорошего это не предвещало. В таком состоянии Джон либо всех доставал, либо лез в драку.

Я допил свое пиво и, соскользнув с табурета, двинулся к Джону. С ним была вся компания — Пит, Джеки, Крейн — плюс группа незнакомых, но практически идентичных внешне девиц. Парни тоже были все, как один. Характерными признаками этих тупиц было обилие геля на волосах, ядреный загар и чрезмерно облегающая одежда. Футболка Джона была на два размера меньше, чем надо.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Здорово, Джон. — Чтобы не ворошить память о сложном рукопожатии, которое мы придумали в школе, я стукнулся с ним кулаком. — Как дела?

— Теперь зашибись, ведь к нам пришел ты.

— Ха. — Я кивнул остальным. — Давно не виделись, парни.

— Да уж, давненько. — Джон отхлебнул пива. — Что странно. Говорят, ты вернулся из Афганистана еще весной.

— Именно так.

— Так чего же не заходил сюда?

Черт, он был в стельку. Мне не нравился этот допрос. Как объяснить, что за прошедшие десять лет я изменился и сейчас, можно сказать, их презирал? Да, когда-то мы отрывались, гоняли на тачках и перетрахали практически всех знакомых девчонок, но это была не дружба, а детский сад. Отсюда напрашивался вопрос: зачем я вообще пришел в этот бар?

Чтобы забыть Люка.

Я мысленно выругался и подкрутил яркость своей улыбки.

— Да еще привыкаю к гражданке. Я не продлил контракт, так что официально я теперь ветеран.

— То есть, все? — Джон прищурился. Он явно был не в восторге. — Ты вернулся домой навсегда?

— Типа того.

— Хм.

Джон сделал еще один долгий глоток. По-прежнему не сводя с меня глаз. Атмосфера стала неловкой.

— Мы собираемся в «Ультру», — наконец сменил тему Крейн. — Поехали с нами? А то ты, наверное, и не помнишь, когда в последний раз танцевал с горячей девчонкой. — Он пощекотал спину миниатюрной блондинки в розовом топе, и у нее стало такое лицо, словно ей захотелось вышибить ему зубы. — У нас дам в избытке. Можем и поделиться.

Я чуть не блеванул. Как с ними вообще можно было общаться? И что самое важное — неужели когда-то и я был таким?

— Не, — сказал Джон. — У Ники наверняка найдутся занятия поважнее. Он же теперь заслуженный ветеран. Вряд ли ему интересно проводить время с нами.

Я привалился к стойке и бегло оглядел его. Похоже, Джон Конноли испугался, что «заслуженный ветеран» применит свое знаменитое обаяние и уведет у него вышеупомянутых дам. И потому захотел, чтобы я отвалил. К счастью для Джона я хотел обаять лишь одного человека: тридцатидевятилетнего гада с огромным хозяйством и преждевременной сединой. Но этот поезд ушел.

Люк, без сомнений, закончил со мной. Но из-за чего? Потому что я был неудачником без нормальной работы? Или из-за того, что он за каким-то хером подумал, будто я нарочно скрыл от него то обстоятельство, что моя сестра знает его детей? Ответа на этот вопрос я не знал. Я не знал ничего. Только то, что меня выкинули за борт сразу после того, как наши встречи перестали казаться обычным перепихоном на скорую руку.

Черт. Неужели все дело было именно в этом? Я начал вести себя в его доме слишком привольно? Но он сам перевел нашу связь в эту плоскость. Сам сделал мне сэндвич, сам включил музыку, сам пригласил в душ для еще одного раунда крышесносного секса…

Вокруг моего сердца сомкнулся кулак. Я чувствовал себя отвергнутым и ничтожным, но злость на него никак не желала превращаться в презрение. Для этого я слишком сильно скучал. Слишком сильно хотел его. Тишина с его стороны длилась уже две недели, и мне словно стало незачем ждать наступления следующего дня. Забавно, что какие-то чаты смогли так серьезно повлиять на мою жизнь.

— Тук-тук!

Я резко отпрянул, когда Крейн постучал мне по лбу.

— Воу, чувак! — Он поднял руки. — Я просто прикалываюсь.

— Все нормально. — Господи, я стал таким дерганным. Теперь они, наверное, думали, что у меня проблемы с башкой. — Прости. Я сегодня немного на нервах.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Твой старикан до сих пор гоняет тебя?

Блондинка вперила в Джона убийственный взгляд.

— Господи, Джон! Ты такой невыносимый придурок.

Джон на секунду сжал губы, потом повращал плечами.

— Кайла, мы просто шутим. Ники знает, что я просто шучу. Правда, братан?