Любовь на уме - Али Хейзелвуд

«надоело соревноваться с кошками за скудный кусочек куриной грудки!». Мне нравится, что она переспала с чуваком с носом и языком, пока здесь. Я люблю ее. Я люблю все это.

— Ты собираешься участвовать в гонке? — спрашиваю я.

— Да. Это для хорошего дела. Не то чтобы я полностью понимала, что такое докторская степень, что такое прием в аспирантуру или даже зачем кому-то добровольно идти в школу, но если ты говоришь, что помогаешь традиционно недопредставленным группам, я согласна. — Мы с Росио будем гулять и болтать. Она планирует поговорить со мной о еще не пойманных серийных убийцах.

— Прекрасно.

— Правда? Не могу поверить, что ты позволила ей вернуться в Балтимор.

— Я знаю, но она поступила в школу своей мечты, у нее есть квартира с девушкой своей мечты, и я уверена, что она лидер в местном викканском сообществе. Я просто рада, что она и Кейли смогли приехать на 5 км после того, как приложили столько усилий для его организации.

Молодая женщина подошла к Рейке с улыбкой. — Простите, доктор Кенигсвассер?

— О, — она показывает на меня большим пальцем, — это не совсем тот Кенигсвассер, которого вы ищете.

— Да, на самом деле это мой злой близнец. Я Би.

— Кейт. Я выпускница факультета психологии UMN. — Она с энтузиазмом пожимает мне руку. — Я слежу за @WhatWouldMarieDo уже много лет, и просто хотела сказать, как это здорово. — Она жестикулирует вокруг себя. На 5 км записалось три тысячи человек, но такое ощущение, что пришло три миллиона — возможно, потому что это превратилось в своеобразную ярмарку аспирантов. Организационный комитет решил разрешить университетам, пообещавшим гарантировать справедливый, целостный процесс приема, установить стенды для вербовки на финишной прямой. Я вглядываюсь в толпу, замечаю Энни и машу ей рукой. Вчера вечером мы пошли поужинать, поскольку она прилетела на гонку на день раньше. Это не странно — ужинать с бывшей лучшей подругой, которая когда-то разбила тебе сердце, но мы постепенно налаживаем отношения. Кроме того, она очень помогла с логистикой 5 км.

Я всегда думала, что раскрытие моей личности испортит мне удовольствие от участия в WWMD, и я была расстроена, когда действия Гая сделали невозможным для меня обратное. Помните, я говорила, что боюсь, что на меня могут напасть гады, которые с тоской вспоминают «Геймергейт»? Так вот, это случилось. Немного. Были некоторые неприятные моменты, когда новости распространились, и я стала публичной — некоторая неловкость, период адаптации. Но однажды позвонила Росио и сказала: — Я всегда подозревала, что в глубине души ты классная, но думала, что это просто выдача желаемого за действительное. А теперь посмотри на себя! — Тогда я поняла, что все будет хорошо. И со временем так и случилось. Быть старой новостью — это такое облегчение.

— Большое спасибо, что проделала такой путь из Миннесоты, Кейт.

— Ты тоже прилетела, да? Из Мэриленда?

— Вообще-то я сейчас живу здесь. В Хьюстоне. В прошлом году ушла из NIH в NASA.

Демонстрация BLINK имела оглушительный успех. Ну, первая была оглушительной катастрофой. Но вторая прошла так хорошо, привлекла столько позитивного внимания — вероятно, из-за неудачной первой попытки и вызванной ею огласки, — что мы с Леви в итоге выбрали себе работу по душе. Помните, я думала, что в итоге буду жить в подземном переходе с кучей злобных пауков? Через месяц мне предложили работу Тревора. А когда я отказалась, должность босса Тревора. Такова жизнь в академической среде, я думаю: агония и экстаз. Приливы и отливы. Фантазировала ли я о том, как соглашусь на эту работу и заставлю Тревора написать мне отчет о том, что мужчины глупее, потому что их мозг имеет меньшую плотность нейронов? Часто. И почти с сексуальным удовольствием.

В конце концов, мы с Леви рассмотрели NIH. Мы рассматривали NASA. Мы рассматривали возможность уволиться, построить лабораторию в переоборудованном сарае в стиле Кюри и уйти в отставку. Мы рассматривали преподавательские должности. Мы рассматривали Европу. Мы рассматривали промышленность. Мы рассматривали так много, что некоторое время не делали ничего, кроме как рассматривали. (И занимались сексом. И пересматривали «Империю наносит ответный удар» примерно раз в неделю.) В конце концов, мы всегда возвращались в NASA. Может быть, просто потому, что у нас здесь хорошие воспоминания. Потому что в глубине души нам нравится погода. Потому что нам действительно нравится раздражать Бориса. Потому что колибри зависят от нас в плане мяты.

Или потому, что, как сказал Леви однажды вечером на крыльце, положив мою голову ему на колени, когда мы смотрели на звезды: — Этот дом находится в очень хорошем школьном округе. — Он лишь мельком встретил мой взгляд, и я на 74 процента уверена, что он покраснел, но на следующий день мы официально приняли предложения NASA. Это означает, что теперь у меня есть своя постоянная лаборатория, прямо рядом с его лабораторией. Год назад это было бы кошмаром. Забавно, как все это происходит, да?

Прозвучал двухминутный свисток, и люди начали просачиваться к стартовой линии. Большая рука обхватывает мою и тянет меня к толпе.

— Ты пришел за ней, потому что знаешь, что иначе она убежит? — спрашивает Рейке.

Леви улыбается. — О, она не убежит. Скорее, бодрой походкой.

Я вздыхаю. — Я думала, что успешно оставила тебя позади.

— Розовые волосы выдали тебя.

— Я не думаю, что смогу это сделать.

— Я полностью понимаю.

— Самое длинное, что я пробежала до сих пор, это… меньше 5 километров.

— Ты можешь начать ходить в любое время. — Его рука прижимается к моей пояснице, где находится моя новая татуировка. Это контур дома Леви с двумя маленькими котятами внутри. — Попробуй.

— Ты же не собираешься замедлить свой темп, чтобы соответствовать моему?

— Конечно, собираюсь.

Я закатываю глаза. — Я всегда знала, что ты меня ненавидишь. — Я ухмыляюсь ему. Когда он улыбается в ответ, у меня замирает сердце.

Я люблю тебя, думаю я. И ты — мой дом.

Кто-то издал протяжный свисток. Я смотрю вперед, делаю глубокий