Бесишь меня, Ройс Таслим - Лорен Хо

по телевидению, и оцениваться будут выступления перед живой публикой, как на предыдущих этапах. Поэтому я думала, что буду выступать перед небольшой аудиторией, человек двадцать, может, тридцать.

Представьте мой ужас, когда я увидела очередь, растянувшуюся на целый квартал, и мне сказали, что «малый зал» в Comedy City, где будет проходить предварительный раунд, может вместить сотню человек. Видимо, сходить и посмотреть на выступления молодых «свеженьких» комиков считается у нью-йоркцев забавным времяпрепровождением.

Более того, наше главное мероприятие, запланированное на следующий день, состоится в главном выставочном зале, рассчитанном на триста девять человек! Очень конкретное число.

Я вижу Верна, Ройса (оба игнорируют друг друга) и других финалистов, которые толпятся перед сценой. Шоураннер, долговязый парень лет тридцати, представляется как Энди и рассказывает нам о предстоящем действе. Я окидываю взглядом пустой холл и сглатываю, думая о толпе снаружи, ожидающей, когда наконец впустят, и мое беспокойство зашкаливает, несмотря на все усилия контролировать дыхание.

После брифинга нас отправляют в комнату ожидания, и я замечаю, что Энди остается поговорить с Верном за кулисами. Возможно, у Верна какие-то особые требования к освещению или что-то в этом роде. В ярком свете софитов я понимаю, что он выглядит нездоровым, будто не спал несколько дней.

– Привет, – раздается голос, и, обернувшись, я вижу улыбающегося мне Ройса.

– Ройс!

Я обнимаю его, вдыхая теплый, чистый аромат. Думаю, это мне помогает, хотя не уверена, что это как-то успокоило мое бешено стучащее сердце.

– Я подумал, тебе, возможно, понадобится кофе, если у тебя выдалась такая же ночь, как у меня. – Он протягивает мне одну из своих складных кофейных кружек. – По дороге я купил тебе флэт уайт, но не уверен, что он еще горячий.

– Здорово, – бормочу я и выпиваю кофе тремя глотками.

Плохая идея, поскольку сегодня я уже выпила два энергетика. Желудок у меня сжимается, и я начинаю потеть еще сильнее. Все становится слишком острым, насыщенным до предела.

– Ого, у тебя зрачки расширены, – замечает Ройс. – Хочешь банан?

Я отмахиваюсь от его заботы.

– Все в порядке, – уговариваю я сама себя, часто моргая, чтобы увлажнить внезапно пересохшие глаза.

Энди приходит проверить, все ли на месте, и рассказывает нам, в каком порядке мы будем выступать. Открывает шоу комик по имени Сатоши. Я выступаю последней.

Последняя – это хорошо. И особенно хорошо, если круто закончить.

– Ну, удачи и чтоб тебе ногу сломать, и попутного ветра в твои паруса, и все такое, – желает мне Ройс.

– Взаимно!

Я направляюсь в укромный уголок, избегая всех остальных, бормоча под нос успокаивающие фразы типа: «ТЫ СМОЖЕШЬ ЭТО СДЕЛАТЬ! ТЫ – НОМЕР ОДИН! БУДЬ НАПОРИСТА, БУДЬ ЭНЕРГИЧНА!» – так я всегда говорила себе перед забегом. На внутренней стороне запястья левой руки я черным маркером написала ключевые слова из разных сетов: «родители-азиаты», «приоритеты и желания азиатских детей» и «игры/психи».

Я так взвинчена, что едва слежу за происходящим на сцене и лишь смутно осознаю, когда заканчивает Сатоши. Затем выходит Китти, на выступление которой я собиралась посмотреть более пристально (потому что Верн постоянно повторял, что она будет моей главной соперницей, поскольку по стилю похожа на меня), за ней Верн, Алайя, Ройс, который вызвал фурор, и наконец звучит мое имя.

Я выхожу на сцену, готовая взорваться и взорвать. Это мой звездный час, к которому я шла бо́льшую часть выпускного класса.

Зал заполнен до отказа, я вижу плотные ряды бдительно-зорких зрителей. Открываю рот, планируя быстренько подготовить народ к своему выступлению, прежде чем начать с проверенной временем истории, как «родители-азиаты любят своих детей – безоговорочно, но ровно до тех пор, пока…». Я даже подобрала вступительную фразу: «У кого-нибудь в этом зале есть родители-азиаты?» На любые утвердительные ответы я бы отреагировала сочувственным «Давайте поговорим об этом». А если никто ничего не скажет (что маловероятно, поскольку мы находимся в Нью-Йорке), то сказала бы: «Ну, тогда все пройдет замечательно». Но ничего не говорю. Просто стою и молчу. Перед толпой из ста человек я теряю дар речи.

Глава 46

Я стою на сцене и ничего не говорю в течение двух минут. А потом так же молча ухожу под взглядами шокированной публики. Ройс пытается заговорить со мной, но я качаю головой, шепчу, что в порядке, мне просто нужно проветриться. Джит кричит Ройсу подождать, на мгновение отвлекая его, и я, пользуясь возможностью, выскакиваю через боковой вход и растворяюсь в толпе людей на улице субботним вечером в Челси.

Двадцать пять процентов от общей суммы моих баллов – досвидос… испарились… ведь я даже не попыталась начать. Я вложила в это шоу все свои надежды, всю энергию. Все мечты. А теперь все кончено. Даже не знаю, что еще можно предложить. В конечном итоге я – одно сплошное разочарование. Подвожу всех, кто когда-либо верил в меня, кто стольким пожертвовал, чтобы я смогла осуществить эту глупую несбыточную мечту. В спорте хотя бы можно использовать научный подход. Тренируешься, делаешь замеры, берешь данные и работаешь над достижением цели. Ты точно знаешь, где находишься, к чему стремишься, на что способен. Стендап и моя попытка перестроиться на ходу, мои безумные идеи о карьере писателя… все это выстрелы по движущейся мишени. Я пыталась поймать журавля в небе, строила воздушные замки, а на самом деле… на самом деле все это – иллюзии.

Я выставила себя напоказ всему миру и притворилась, будто достойна этого. И вот я здесь. Еще одна лузерша. Неудачница. Фальшивка. Как я буду выступать завтра, когда толпа будет еще больше, а нас будет снимать камера? От одной мысли об этом меня тошнит. Я забегаю в переулок и выплевываю едкую жидкость прямо на тротуар за мусорным контейнером. Мне повезло, что рядом никого не было, но я не стала рисковать и снова быстро влилась в поток людей на улице.

Я иду и иду. И вместе со мной час за часом бежит время. Ну, ладно, не час за часом. Я гуляла минут сорок. Наконец голод и усталость берут свое. Я останавливаюсь, чтобы съесть хот-дог (слава богу, он гораздо лучше на вид и на вкус, чем вчерашний), и в подавленном состоянии направляюсь обратно в отель.

В голове у меня зарождается смутная мысль: мне ведь совсем не обязательно приходить завтра. В любом случае какой в этом смысл? У меня нет реальных шансов на победу.

Я вхожу в вестибюль и вижу тихо беседующих Ройса и Джита. Увидев