Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

начнется война. Утром я попрошу Пан Гуя сопроводить ванфэй из города на север, к ван-е… Несмотря ни на что, ванфэй нельзя здесь оставаться, это слишком опасно!

Я отвернулась от его палящего взгляда – сердце бешено забилось. На мгновение я лишилась дара речи, чувствуя лишь развевающий мою одежду ночной ветер.

– Ты должен всеми силами защищать город. Уйти мне или остаться – я решу сама, – спокойно сказала я, умерив свою тревогу.

Сун Хуайэнь был в ярости. Он уже открыл было рот, чтобы что-то сказать, но не решился, крепко сжав губы в тонкую линию.

Я спокойно посмотрела на него.

– Ты столько лет сражался плечом к плечу с ван-е. Неужели бывало и такое, что вы отступали перед самым началом сражения?

Он нахмурился и ответил:

– Генерал считает своим долгом пасть на поле боя. Ванфэй, не вам, будучи женщиной, принимать такие решения!

– В таком случае… – Я слегка улыбнулась. – Если бы ван-е сейчас был здесь, разве он бросил бы вас, а сам бежал бы от беды?

– Это другое! – сердито выпалил Сун Хуайэнь.

Я с улыбкой смотрела на него:

– Разве есть разница? Я – Юйчжан-ванфэй, и мне само собой надлежит идти вместе с солдатами и подчиненными Юйчжан-вана.

Сун Хуайэнь молча опустил взгляд, перестав со мной спорить. Он прошел вместе со мной через внутренний двор и остановился на пороге резиденции, наблюдая, как я захожу. Я медленно ступила в темноту, чувствуя на себе пристальный взгляд… Не сдержавшись, я обернулась и взглянула на одиноко стоящего на пороге мужчину в халате с развевающимися на ветру рукавами. И меня одолевало то же чувство безграничного одиночества…

На рассвете молодой разведчик пересек перевал Лулин. Вернувшись, он сообщил, что Цзяньнин-ван усилил контроль над строительством военных кораблей. Ранним утром он послал в нашу сторону разведывательный отряд, но ночной городской патруль вовремя обнаружил вражеских солдат и обстрелял из арбалетов.

Му Лянь закрыл городские ворота и велел всем запастись продовольствием и готовиться к войне. Он лично мобилизовал солдат, выставил на перевале Лулин гарнизон, приказав контролировать движения со стороны юга, чтобы никто не смог проникнуть в город. В город стекались толпы людей – все помогали друг другу, поддерживая старых и ведя за руку малых. Сегодня в полдень уже никто не сможет пересечь перевал Лулин.

Через два дня корабли Цзяньнин-вана выстроились у противоположного берега реки. В лучах полуденного солнца можно было разглядеть, как на ветру колышутся боевые знамена.

На третий день реку пересекло значительно больше шлюпок с разведывательными отрядами. С городской стены со свистом летели стрелы и слышались провокационные возгласы. Му Лянь и Сун Хуайэнь несли дежурство по очереди. Они отдали строжайший приказ защищать город не на жизнь, а на смерть и запретили отвечать вражеским солдатам на контрудары. Чем больше Цзяньнин-ван посылал людей, тем больше предавался сомнениям. Он был практически уверен, что мы лишь создаем видимость присутствия войск Юйчжан-вана.

Солдаты на городской стене ожесточились. Люди были напуганы. Простолюдины запасались зерном – торговые дома один за другим закрывали двери. Бедняки слезно молили пожертвовать им немного риса. В Хуэйчжоу много лет не было войн, запасы продовольствия, провиант и фураж давно никто не проверял, и большинство запасов сгнило. На сколько хватит этих ресурсов – не знал никто.

Из-за полной неразберихи я не понимала, как дóлжно действовать, какие следует принимать решения. В детстве меня многому учили. Я знала о существовании книг о военном искусстве, о тактиках и стратегиях. Все, что я слышала, – впитывала ушами и глазами. Однако бóльшая часть информации касалась императорских покоев и двора. Например, я знала истории о тех, кто злоупотреблял властью. Но сейчас я столкнулась с тем, о чем в жизни не слыхала, – с войнами и распределением самых заурядных потребностей народа, от одежды до пищи. Чиновники Хуэйчжоу, от малых до более влиятельных, целыми днями бездельничали. Когда на пороге города объявилась угроза настоящей войны, они только и могли, что слагать поэмы да вести беседы.

Оказавшись в ситуации, когда ни одного плана не осуществить, госпожа Му Цао порекомендовала несколько чиновников более скромного происхождения. Она передала мне в управление целых семь человек. В свое время они отдали много лет службе в разных государственных учреждениях – глубоко понимали чувства народа и по опыту знали, как грамотно выйти из любой ситуации. Огонь уже был у самых бровей [152] – и это стало лучшим решением.

Последние несколько дней мы без сна и отдыха пересчитывали запасы продовольствия на казенных складах. Нам удалось распределить провиант и фураж, а также выделить отдельное помещение для оказания помощи пострадавшим. Люди в городе немного успокоились, и беспорядки постепенно сошли на нет.

Прежде я знала, что правительственные чиновники коррумпированы, а дети ванов бездеятельны, однако не думала, что все настолько плохо. Утерев лоб, я тяжело вздохнула и подумала о своем брате. Как он там, в столице? Сердце сжималось от беспокойства и беспомощности.

С наступлением четвертой ночи, как Сун Хуайэнь и ожидал, терпение Цзяньнин-вана исчерпалось. Мы с госпожой Цао поднялись на городскую стену. Время близилось к полуночи. Луна была яркой, а звезды редки. Этой ночью в Хуэйчжоу было особенно спокойно и красиво. Солдаты на городской стене по-прежнему оставались невозмутимы – на их лицах не было и тени страха. Но город затих в тревожности, обороняющие отряды войск у всех четырех ворот, положив боевой топор под голову [153], ждали утра.

К нам подошли Сун Хуайэнь и Му Лянь – они облачились в тяжелые доспехи с мечами на поясах, белки´ их уставших глаз пронизывали красные прожилки. Как рассказала госпожа Цао, Му Лянь не возвращался домой целых три дня, все это время он дежурил в гарнизоне. Этой ночью он наконец встретился со своей женой на городской стене. Вероятно, сегодня начнется великая битва. Они молчали, невозмутимо глядя друг на друга. Но им и не нужно было слов, они понимали друг друга и без них.

Эта немая сцена тронула мое сердце. Обернувшись, я с улыбкой сказала Сун Хуайэню:

– Генерал Сун, пожалуйста, уделите мне немного времени.

Мы отошли от супругов Му на несколько чжанов. Я остановилась, улыбнулась и сказала генералу:

– Пусть побудут наедине.

Сун Хуайэнь улыбнулся, но ничего не сказал. Внимательно посмотрев на меня, он потупил взгляд.

За последние три дня я сознательно избегала встреч с ним. Мы пересекались только для обсуждения важных вопросов. Если дело было несерьезным, я отправляла к нему Юйсю с посланием. Каждый раз, когда она