Ретроградная Венера - Сара Джио

обратно, прямо в лужу рвоты Памелы.

– Лена! – зовет Колм, подползая ко мне. – Ты цела?

– Вроде бы да! – Я изо всех сил держусь за трос.

– Здесь небезопасно! – Он берет меня за руку. – Тебе надо вниз!

– А как же мебель?

Порыв ветра опрокидывает один из стульев, вертит его, будто перышко, и уносит за борт.

– Да к черту мебель! – возмущается Колм.

Мы оба готовимся к очередной волне. Даже шесть метров до лестницы кажутся сейчас слишком опасным расстоянием, поэтому мы остаемся на месте.

– Цепляйся за меня! – Одной рукой Колм хватает трос, а другой меня.

Я чувствую, как щетина на его подбородке царапает мне щеку, вдыхаю аромат его одеколона. Зато сама воняю веганским желудочным соком Памелы.

– Держись крепче! – предостерегает Колм, когда в нас чуть не врезается скользящий по палубе стол. – Прорвемся!

– Хорошо, – дрожащими губами шепчу я и сильнее вцепляюсь в его руку.

Дел чудом еще удерживает штурвал.

– Без паники! – кричит он с носа яхты. – Мы почти выскочили!

Черное небо разрезает молния, затем следует оглушительный раскат грома. С нижней палубы доносится дружный визг, и в этой истерической симфонии я различаю голос Чарльза. В следующий миг в меня летит стул. К счастью, Колм соображает быстро: он успевает закрыть мое лицо и выставляет ногу, чтобы защитить меня от удара.

Я так сильно сжимаю его руку, что туда, наверное, не поступает кровь. Не нужно быть опытным моряком, чтобы понимать: в любой момент мы можем стать жертвой разбушевавшейся стихии. Океан закрутит нас мощными лапами и утянет в бездонную пасть. Может, за этим и гоняется Дел? За ощущением уязвимости и благоговейного трепета перед мощью океана? А я жду не дождусь, когда все это закончится.

– Давай сыграем в игру, – предлагает Колм, чтобы разрядить обстановку.

– Странная идея, учитывая обстоятельства.

– Не-а, – ухмыляется он. – Когда совсем тяжко, есть только один способ справиться – отвлечься!

– Логично, – признаю я. – И что за игра?

– Телепорт.

– Объясни подробнее.

– Если бы ты могла телепортироваться из этого ада, куда бы отправилась?

– Давай сначала ты.

Колм говорит:

– Кинсейл, Ирландия. Выпил бы пива и съел бы целую тарелку маминой жареной курицы. – Он умолкает, внимательно глядя на меня. – А почему у тебя такое лицо?

– Какое?

– Ты скорчила гримасу!

– Нет!

– А вот и да!

– Если честно, – со смехом признаюсь я, – я подумала, ты назовешь какой-нибудь крутой отель в Ницце типа Le Palais de la Mediterranee.

– Le… чего? Дорогуша, тебе придется перевести эту тарабарщину для скромного ирландца.

– Я об этом отеле читала в журнале Vanity Fair, вот и подумала, что вы с Памелой частенько бываете в таких местах.

– Хочешь, открою секрет? – спрашивает Колм.

– Давай.

– Я презираю пафос, и у меня аллергия на роскошь.

– Только жене об этом не говори, – фыркаю я. – И Виктории Бэкхем[47].

Колм крепче обнимает меня за талию и произносит:

– Я должен признаться.

– В чем?

– Памела купила мне на Санторини жуткие шлепанцы Louis Vuitton, и я их уже ненавижу. Я в них как клоун, скажи?

– Прости, соглашусь.

– Может, кинуть их за борт? – размышляет он. – А ей скажу, что шлепанцы унесло ветром?

– Ну, рискни!

Колм со смехом стягивает с ног шлепанцы и поочередно швыряет в воду.

– Ух ты! – восклицает он, поворачиваясь ко мне. – Удивительно, но мне полегчало!

– Рада помочь.

– Ладно, – продолжает он. – Теперь ты. Если бы сейчас можно было перенестись куда угодно, что бы ты выбрала?

– Все просто, – отвечаю я. – Дом тети Рози на маленьком острове, который называется Бейнбридж-Айленд, штат Вашингтон.

– Выходит, мы оба домоседы. – Колм смотрит вверх, туда, где сквозь тучи пробиваются солнечные лучи. – Похоже, впереди чистое небо!

Словно по заказу, качка ненадолго затихает, и Колм, пользуясь краткой передышкой, ведет меня на середину палубы, где мы укрываемся под баром.

– Ты точно не ранена? – спрашивает он, обнимая меня за плечо.

Я мотаю головой и смахиваю с футболки комки рвоты.

– Точно. Но мне немедленно надо в душ.

– Прошу прощения, что так получилось, – смеется Колм.

– Интересно, как там Памела?

– У нее все будет прекрасно. Памела может показаться хрупкой, но не сто́ит обманываться на ее счет. Она истинный потомок суровых бриттов, которым стойкости не занимать. Как говорится, «сохраняйте спокойствие и продолжайте действовать»[48].

– Вот и хорошо, – говорю я, прижимаясь лицом к плечу Колма, когда очередная волна окатывает нас фонтаном соленых брызг.

– Надо же, мы снова встретились, – удивляется он, – да еще при таких обстоятельствах! Это почти похоже на… судьбу.

– Да. – Я пристально смотрю на Колма. – Почти.

* * *

Час спустя над яхтой с клекотом пролетает морская птица. Ветер утих, и море вновь спокойно.

– Прорвались! – объявляет Дел, заглядывая под стол, где мы с Колмом пережидали бурю. Он берет меня за руку и помогает подняться на ноги. – Любимая, ты в порядке?

– Да, – киваю я, поправляя испачканную футболку. – Мне бы только в душ. И поскорее.

– Давай. – Дел поворачивается к Колму. – Дружище, спасибо, что присмотрел за моей девочкой.

– Рад был помочь, капитан, – отвечает тот и, оглянувшись на меня напоследок, идет вниз.

Приняв горячий душ и переодевшись, я возвращаюсь на верхнюю палубу. Дел только что бросил якорь в тихой бухте возле острова, поросшего кипарисами.

– Ты тут присмотри пока, а я спущусь в машинное отделение, – просит он. – Хочу убедиться, что там все в порядке.

– Конечно.

Я усаживаюсь на сухом пятачке на самом носу яхты и свешиваю ноги за борт. Аппетита ни у кого нет, поэтому вместо приготовления ужина (если мою стряпню можно так назвать) я смотрю, как солнце медленно клонится к горизонту. На небе, словно от взмахов огромной кисти, появляются оранжевые и багровые полосы – солнце берет эффектный финальный аккорд, прощаясь с нами во всем блеске своего великолепия.

Сзади раздаются шаги. Оборачиваюсь: ко мне подходит Колм с двумя бокалами в руках.

– Нет ничего прекраснее заката после бури, – говорит он. – Пару капель ирландского виски, чтобы разогнать печаль?

– Спасибо, – благодарю я.

Колм садится рядом и вручает мне бокал.

– Помотало нас знатно. Ты как?

– Состояние средней паршивости, но жива, – смеюсь я. – А ты?

– То же самое. Все еще стою и даже улыбаюсь, а в руке бокал с хорошей порцией виски. Что еще парню для счастья надо? – подмигивает Колм.

Я отвожу глаза и спрашиваю:

– А как Памела?

– Вроде лучше. Наконец-то. Сегодня она не выйдет. – Он потирает заросший подбородок. – Остальные тоже. Бедные туалеты в их каютах.

– Надеюсь, это не из-за севиче, – прикусив губу, говорю я.

– Твоя закуска и качка, – смеется Колм, – фатальное сочетание.

– Прости.

Я стараюсь не