Поэма о Шанъян. Том 1–2 - Мэй Юйчжэ

я вспомнила о своем отце. Собираясь задать ей еще пару вопросов, я и не заметила, как Юйсю уснула прямо на столике. В сумраке я смотрела на ее алеющие щеки. Она была совсем ребенком. Я улыбнулась, покачала головой, взяла бутыль с оставшимся вином и встала. Чуть шатаясь, я отошла к разбитому в саду великолепному цветнику – я хотела найти тихое место, чтобы допить остатки вина в одиночестве.

Повсюду царили спокойствие и тишина. Слышались легкий шелест травы и стрекот ночных сверчков. Серебристый лунный свет скользил по далекой пограничной заставе, в небе медленно загорались звезды и плыли едва заметные облака.

В тени вишни, вкушая плоды,

Ярко-красные, розовые едва,

Юноша предпочитает ягоды незрелые,

Чтобы всегда видеть улыбку сестрички Бо.

Я неосознанно пропела эти строки и вдруг почувствовала, что ноги уже совсем меня не держат, и присела на ближайший камень. Волосы я распустила, скинула с ног расшитые туфли, подняла бутыль вина и, запрокинув голову, прильнула губами к узкому горлышку.

Светлая прекрасная ночь, лунный свет – сегодня они составили мне компанию.

Сколько сил я бросила, чтобы не вспоминать его, но не смогла избавиться от знакомого образа. Зрение мое затуманилось. Я знала, что это лишь иллюзия, но как же хотелось подойти к нему. Вдруг образ растворился, оставив вместо себя покачивающиеся цветы и тихую ночь. Я горько улыбнулась, подняла бутылку и позволила терпкой жидкости пролиться прямо на меня – брызги попали на лицо, и я распахнула глаза, словно пробудившись ото сна.

Бутыль постепенно опустела. Я хотела сделать последний глоток, как вдруг бутыль пропала из моей руки – вино просто испарилось. Кто-то выхватил бутыль и обнял меня.

– Не шуми, Цзыдань…

Я закрыла глаза и улыбнулась, позволив себе купаться в тепле иллюзий. Не успела я открыть глаза, как меня крепко сжали за талию и вдруг ноги мои оторвались от земли. Как же было хорошо – мне стало так легко, я будто летала во сне.

– Я теперь замужем, знаешь, – пробормотала я.

Горячие руки сжали меня сильнее. Слезы катились по моему лицу. Я крепко зажмурила глаза, не решаясь взглянуть Цзыданю в лицо.

– Он… – грустно сказала я. – Он очень хорошо ко мне относится… Тебе лучше уйти…

Он остановился и сжал меня так сильно, что я даже пошевелиться не могла.

Я протянула руку, хотела упереться ему в грудь, но под пальцами вдруг почувствовала холод железной брони. От потрясения хмель будто рукой сняло и сознание прояснилось. Я увидела перед собой разъяренное лицо Сяо Ци. Я лишилась дара речи, мир перед глазами кружился.

Сяо Ци молча отнес меня в покои и уложил на кровать. В комнате было темно, я не могла ясно разглядеть выражение его лица, только видела очерченный лунным светом профиль.

В груди похолодело. Вдруг он разорвал подол моей юбки и принялся снимать с меня одежду.

– Не хочу!

Я моментально пришла в себя, натянула на себя одежду и забилась в угол кровати.

Он холодно посмотрел на меня – я видела в его взгляде острие клинка, направленного прямо на меня.

– Чего ты не хочешь?

Каждый вдох давался мне с огромным трудом, сердце бешено колотилось. Я замотала головой и сильнее вжалась в угол кровати. Когда он приблизился ко мне, я так перепугалась, что соскочила с постели и попыталась сбежать, но он схватил меня за запястье.

– Ты вся в вине и не переоделась. Как думаешь, что я буду делать?

Он сердился на меня. Свободной рукой он сорвал с меня мокрые тряпки.

Я остолбенела, в ужасе наблюдая, как он снимает с меня одежду, обнажая ослепительно-белую кожу, не оставляя ни лоскутка. Он не впервые снимал с меня одежду, не впервые видел мое тело. Я же его жена, это естественно. Но я не могла этого выдержать! Как оскорбительно!

Когда он наклонился, чтобы снять с меня юбку, я дала ему пощечину.

– Я – твой муж, – сказал он, не поднимая головы, и сжал мое запястье. – Тебе не стоит давать волю рукам.

Он холодно посмотрел на меня с поджатыми губами.

– Моя женщина может быть гордой, но не своевольной.

Я ахнула от изумления – хмель снова ударил в голову. Я старалась утопить обиды в бутылке, но отчего-то стало только хуже.

– Я – твоя жена! Я не твой враг и не строптивая лошадь, которую нужно приручить!

Я подняла глаза и посмотрела прямо на него, глотая слезы. Я поджала губы и резко отвернулась – непрошеные слезы, как же это раздражало! Он молчал. Затем отпустил меня, накинул на мои плечи халат, обернул вокруг меня и осторожно утер пальцами мои слезы.

Я оттолкнула его руку и сердито выпалила:

– Если я буду своевольной, ты будешь и дальше унижать меня? После нашей свадьбы я три года жила одна в Хуэйчжоу. Ты даже не думал обо мне – наслаждался тут благами жизни!.. Сяо Ци, спроси себя: считал ли ты когда-нибудь меня по-настоящему своей женой?

Он застыл, не сводя с меня взгляд. Я не могла понять, что таится в этом взгляде.

– Меня не волнует, зачем ты женился на мне, считаешь ли ты меня своей женой. Все осталось в прошлом, и я не виню тебя!

Я снова расплакалась, и голос мой дрожал.

– Отныне меня не интересуют твои наложницы. Ты останешься в Ниншо, а я вернусь в столицу. Мы будем жить в мире, но далеко друг от друга. Ты – Юйчжан-ван, я – цзюньчжу. Лучше так, чем разделять общее ложе, но видеть разные сны.

– Замолчи! – вдруг обрушился на меня его гнев.

Он сжал мой подбородок с такой силой, что я боялась шевельнуться.

Его яркие глаза отражали лунный свет, я отчетливо видела в них собственное отражение. В моих глазах он, наверное, видел себя. Мы смотрели друг на друга, и нас перестал волновать мир вокруг. Наступила тишина. Я дрожала, слезы стекали по моим щекам в его ладонь. Я никогда не думала, что смогу выплакать столько слез. Казалось, вся печаль, что копилась эти три года, пролилась сегодня.

Он не сводил с меня глаз. Гнев в его взгляде сменился печалью. В какой-то момент он тихо вздохнул и спросил:

– Значит, все кончено. Как с твоего языка вообще могли сорваться такие ужасные слова?

Когда я услышала, что «все кончено», у меня замерло дыхание. Мне стало так больно, что я не могла найти силы снова что-то сказать.

– Тебе в самом деле все равно?