Правило Диксон - Эль Кеннеди

бывшей, – заканчиваю я, хватаясь за соломинку.

– Так ты хочешь, чтобы Перси ревновал?

– Нет, я хочу, чтобы он оставил меня в покое!

Шейн в ответ на мою вспышку хмурится.

– Диксон… – осторожно начинает он. – Что на самом деле происходит?

Я чувствую, как меня снова охватывает отчаяние, как оно сдавливает горло своими когтями. Я не могу позволить Перси здесь поселиться и не могу допустить, чтобы Шейн узнал истинное происхождение моего синяка. До чего унизительно, господи.

Стоять на месте я больше не могу – голова кружится, так что я иду дальше. Шейн нагоняет меня, и краем глаза я вижу, как он рассматривает меня.

– Я не хочу, чтобы он здесь жил, – выходит совсем тихо, и я ненавижу себя за это. – Я порвала с ним, а он не может с этим смириться. Пожалуйста, Линдли, всего шесть недель. Как только он съедет, мы всем скажем, что расстались.

– Погоди, ты хочешь еще и знакомым врать? Даже Джиджи с Райдером?

– Только пока здесь Перси. Я не хочу, чтобы до него дошли слухи, что мы притворяемся.

Это, конечно, ложь. На самом деле я не хочу говорить Джиджи, что мы с Шейном притворяемся из-за Перси, потому что она тут же спросит зачем.

Зачем я играю в непонятные игры, вместо того чтобы просто послать Перси подальше? Зачем нужен весь этот спектакль, если можно ринуться прямо в бой?

Все эти «зачем» требуют правды в ответ.

И мне придется все выложить.

Что он меня ударил.

Что мне страшно, когда он где-то рядом.

Что так стыдно мне не было никогда в жизни.

Мысли путаются. Возможно, некоторые из них нерациональны. Я это понимаю. Но ничего не могу поделать. Я не могу рассказать друзьям, что мой бывший парень ударил меня. Я пыталась, черт побери. На этой неделе мы виделись с Джиджи. Я уже открыла рот и приготовилась признаться, что Перси поставил мне синяк, но слова просто не шли. И вместо этого я солгала.

– Джиджи ни за что нам не поверит, – криво усмехается Шейн.

– Конечно, поверит. Кроме того, у нее впереди свадьба и медовый месяц, это ее отвлечет, – я изучающе смотрю на него. – Пожалуйста. Мне будет лучше… безопаснее, если он решит, что у меня есть парень.

– Безопаснее? – настороженно переспрашивает Шейн.

– В том смысле, что он больше не явится без спроса ко мне на порог и я не окажусь в неловкой ситуации, – изворачиваюсь я.

К слову о неловких ситуациях. Как говорится, помяни черта: на нашем пути возникает Перси собственной персоной. На нем брюки защитного цвета и белая футболка, в руках – несколько коробок с пометкой «УЧЕБНИКИ», сделанной черным маркером.

Я сбиваюсь с шага. Наши взгляды встречаются, и я безошибочно подмечаю вину в его глазах. Эта наша первая встреча с того достопамятного вечера, когда он явился в «У Деллы», и, хотя в основном присутствие Перси вызывает у меня глубочайшее отвращение, к нему примешивается страх. И вот это бесит больше всего.

Я отказываюсь бояться этого говнюка.

Не собираясь деликатничать, я марширую ему навстречу.

– Не знаю, что за игру ты затеял…

– Да нет никакой игры, – тихо перебивает он. – Диана, ты же знала, что я ищу жилье.

– И надо было здесь поселиться?

У меня снова трясутся руки – на сей раз от злости. Как он посмел? Как он посмел, черт возьми?

– Либо так, либо несколько недель жить в мотеле-клоповнике на окраине города. Не могу же я на шесть недель поселиться в гостинице на Мейн-стрит. Мне такое не по карману. Так что эта квартира – оптимальный вариант. Поживу здесь до сентября, а потом смогу переехать в свой новый таунхаус.

Вполне приличная версия, но я на нее не куплюсь.

Я вижу, как он смотрит на меня – пристально, не отводя взгляда. Он пялится на синяк, который сам же поставил.

Шейн всего в нескольких метрах, так что я знаю, что Перси и не подумает заговорить о случившемся. Тем не менее он все равно понижает голос и спрашивает:

– Ты в порядке?

Я игнорирую его вопрос.

– Знаешь что? Мне плевать, по какой причине ты тут оказался. Это ни черта не меняет между нами. В последнем сообщении я четко высказала свою позицию.

Ему хватает совести пристыженно скривиться.

– О, и раз уж мы тут… – Я жестом подзываю Шейна поближе, а когда он подходит, беру за руку, чтобы наши пальцы переплелись. – Это мой молодой человек, Шейн.

Шейн не протягивает руку, только кивает и говорит:

– Приятно познакомиться, брат.

Губы Перси на мгновение сжимаются в тонкую полоску.

– Взаимно. А теперь прошу меня извинить… – Он слегка приподнимает коробки. – Мне надо разобрать оставшиеся вещи.

Он обходит нас, и я еще некоторое время пялюсь ему вслед. Плечи у Перси напряжены до предела, он сердит – как будто это его тут обидели.

– Все нормально? – угрюмо спрашивает Шейн. Он все еще держит меня за руку, как будто знает, что меня сейчас надо поддержать, а не то я просто осяду на землю.

«Нет, все совершенно не нормально», – хочу сказать я.

Мне отчаянно надо кому-то рассказать о случившемся, пока я не задохнулась от собственных переживаний. И я хочу сказать Шейну. И Джиджи. И папе. Но слова никак не идут – забиваются куда подальше, как перепуганные зверьки, и выманивать их бессмысленно.

Признание будто застряло в горле, оно обжигает, а потом, в минуту паники, полностью перекрывает воздух. А раз нет воздуха, мне не вздохнуть. И за эту неделю подобное случалось уже несколько раз.

– Все нормально, – выдавливаю я. Мой голос звучит совершенно обычно, что само по себе чудо.

Шейн, кажется, не замечает смятения в моей душе. Мы возвращаемся в «Ред-Берч», поднимаемся на второй этаж.

– Когда ты хочешь начать репетировать? – спрашивает он.

– Что репетировать? – Я так сосредоточенно пыталась успокоить сердцебиение, что даже не поняла вопроса.

– Танцы к конкурсу, – смеясь, подсказывает он. – И еще надо снять видео для прослушивания, верно?

– Точно. Прости. Видео можно отправить до конца августа, но все равно пора приступать. Как насчет репетиций по субботам? На этих выходных я подаю в закусочной только завтрак и ланч, а вечером буду свободна.

– Отличный план. Напиши мне.

В коридоре мы расстаемся, и я практически сбегаю к себе – мне отчаянно надо побыть в уединении своей квартиры, где никто не видит, как я задыхаюсь от наплыва тревоги.

– Господи, Скип, – жалуюсь я своей рыбке. – Какого дьявола творится?

Тяжело дыша, я падаю на диван и пытаюсь справиться с