Трудно удержать - Кристи Бромберг

Я сидел в машине и, клянусь, приятель, был разбит. Как раз собирался принять немного обезболивающего, чтобы снять напряжение…

– Черт возьми, Рори. Как ты можешь принимать это дерьмо…

– Я перестал. Клянусь. Я увидел, как Сет… как Сет и Эсме ссорятся. На улице уже стемнело, но они стояли под прожекторами, а я припарковался в тени, возле деревьев. Он, черт возьми, ударил ее. Оттащил и ударил, а я просто смотрел… ошеломленный. Она – Эсме, поп-принцесса и жена капитана команды «Ливерпуль», а он ударил ее в живот так, словно проделывал это каждый день.

Гребаный придурок.

– Рори…

– Я не шучу. Придурок ударил ее, а потом прошел к машине, уселся за руль и стал ждать, когда она к нему присоединится. Словно ничего не случилось. Когда они отъезжали с парковки, Эсме посмотрела в мою сторону – по ее щекам текли слезы, а в глазах было столько стыда…

– Ты так и не вышел? Ничего не сказал?

– Нет. Хотелось бы мне поступить по-другому, но я был наполовину обдолбан. Не хватало еще, чтобы капитан команды доложил клубу о том, что я употребляю.

– И что случилось потом?

– Все закрутилось. Помнишь, как на прошлой неделе я заболел и пропустил тренировку?

– Так ты не был болен?

– Нет, я напился и накачался, но где-то около одиннадцати вечера в мою дверь постучали. На пороге стояла Эсме. Она была избита, под глазом виднелся синяк. Она сказала, что только я знаю о происходящем, что она видела меня тогда на парковке. Ей нужно было где-то спрятаться, пока Сет не успокоится. Так все и началось.

– Черт возьми, приятель.

– Знаю, похоже, что я придумываю, но это правда. Она помогла мне обратиться к психологу, вытащила меня из пучины. Я же помогал ей скрыть все от прессы и каким-то образом… мы полюбили друг друга. Она изменила мою жизнь к лучшему, Раш. Я не чувствовал себя так хорошо уже долгие годы. Мой разум чист, я регулярно хожу к психологу, чтобы научиться жить с депрессией. Да, плохие дни все еще случаются, но как я могу не любить свою жизнь теперь?

– Почему вы не обратились в полицию? Или к твоему отцу? Почему…

– Эсме умоляла меня этого не делать.

– Ты мог хотя бы поговорить с матерью. Хелен помогла бы тебе. Для нее ты – смысл жизни.

– Я наделал столько ошибок, Раш, поэтому не мог признаться ей, что снова употребляю. Не мог нанести такой удар единственному человеку, который в меня верил. Человеку, который столько раз выручал меня. – На глаза Рори наворачиваются слезы, и от их вида, от его слов я чувствую себя так, словно меня ударили ножом в грудь. – Я не мог разочаровать ее, потому что в последнее время только это и делал.

– Чушь какая. Она любит тебя.

– Да, но любовь не избавляет от боли, которую ты причинил. Только немного приглушает ее.

Как же он прав.

– И что теперь? Что мы будем делать?

Смотря на меня, Рори вздыхает.

– Эсме говорит, что ждет подходящего момента, чтобы уйти от Сета. Она приводит в порядок юридические дела, чтобы при разводе не остаться ни с чем.

– А если она так и не уйдет от него? Что тогда будешь делать?

– Уйдет. Я точно знаю.

Я смотрю на старого друга и понимаю – он верит в то, что говорит. Смотрю, чтобы определить, каким хрупким может быть его выздоровление. Сможет ли он выдержать пристальное внимание, под которым я сейчас нахожусь, и остальное дерьмо, связанное с этой историей?

Или снова погрузится в пучину депрессии и отчаяния, от которых спас меня много лет назад? Потому что я знаю, каково это – оказаться на самом дне. Знаю, каким несчастным себя чувствуешь, когда твоя жизнь рушится и ты не понимаешь, для чего встаешь по утрам. Я знаю.

Глава 28. Леннокс

– Папа сказал, ты охотишься на Раша Маккензи.

Я смотрю на лицо Брекстон на экране моего компьютера и даже не стараюсь скрыть удивления. Хотя когда что-то в нашей семье оставалось в секрете?

– Ну я рада, что папа посвящает всех в то, что может и не случиться.

– Заполняй ты памятные записки и отвечай на наши сообщения, могла бы и сама обо всем рассказать, – отвечает она.

– Я их получила, но не вижу смысла отвечать, раз уж вы и так знаете, за кем я охочусь. Если есть вопросы, задайте их папе. Уверена, он на них ответит.

– Ответь сама. Когда ты в последний раз участвовала в еженедельных собраниях?

– Я в Калифорнии, – насмешливо замечаю я.

– Да ладно, – смеется моя сестра. – Вот почему я звоню тебе по видеосвязи, чтобы до тебя дошло, что мы живем в эпоху цифровых технологий, и эти большие квадратные устройства, за которыми мы целыми днями работаем, позволяют нам общаться друг с другом так, словно мы находимся в одной комнате, – закатывает она глаза. – Следующее оправдание.

– Это не оправдание, я просто занята.

– Все мы заняты. – Брекстон вскидывает брови, словно бросает мне вызов сказать что-то еще, но она – королева словесных перепалок, так что я решаю отступить.

– Ну и кто фыркнул или застонал, когда папа сказал, что я охочусь на Раша? – спрашиваю я.

– То есть?

– То есть я вас знаю. Между вами точно разгорелась дискуссия, в ходе которой было брошено несколько ехидных комментариев, а кто-то даже поднял руку, чтобы вызваться и заполучить его вместо меня. – Я, сидя за кухонным столом, откидываюсь на спинку стула.

– Разве можно нас винить?

Мне хотелось бы проигнорировать честность, что слышится в ее голосе, но я не могу. Как, когда сама сейчас пытаюсь найти место под солнцем? Я неделями клялась, что больше не буду спать с Рашем, а потом буквально попросила об этом в сауне.

И теперь хочу его даже сильнее, чем прежде.

Как мне убедить сестер, что я не провалю задание, когда не могу сдержать данное себе же обещание?

Кстати, о поиске места под солнцем. Кто бы мог подумать, что секс с Рашем будет считаться провалом?

– Я подводила вас в прошлом. Знаю. Поэтому и пытаюсь внести свою лепту, приведя в нашу фирму известного клиента.

– Мы не смотрим на это так же, как ты, Ленн, не думаем так о тебе. Все из-за Чикаго? – спрашивает Брекстон.

– Из-за множества вещей, – расплывчато произношу я.

– Потому что ты делаешь из мухи слона, хотя не знаешь и половины.

Брекстон пристально смотрит