Бесишь меня, Ройс Таслим - Лорен Хо

глаза, – значит, опоздает минут на двадцать. Хотя говорила, что ни за что на свете не пропустит наши выступления.

Кроме того, она упомянула, что хотела бы встретиться с Верном. Буквально.

– Волнуешься? – спрашивает Верн у Ройса. – Я видел тебя в списке. У тебя сегодня пятнадцатиминутный сет. Давненько ты так долго не хохмил.

– Да, – говорит Ройс, напрягая челюсть.

– На отборочных выступать будешь с этим сетом?

– Пока не знаю, – коротко отвечает Ройс.

– Как бы то ни было, с нетерпением жду, – говорю я.

Ройс улыбается, и недавняя напряженность между нами немного тает, но эта новая холодность все еще при нас. Не знаю, почему она возникла.

– А ты как? Нервничаешь? Это же твой первый десятиминутный сет, и ты завершаешь первую часть, – спрашивает Ройс.

– Для меня это достижение, – отвечаю я. – И да, немного нервничаю. Хотя я сегодня выпила пару банок энергетиков с сомнительными названиями, может из-за них? У меня будет несколько новых эпизодов, как отпраздновать День отца ребенку матери-одиночки. Хочу протестировать, посмотреть, как их воспримут.

– Ой, мне так нравятся твои эпизоды о маме, – говорит Кумар, а затем краснеет, когда осознает, что сказал. – Вот черт, я хотел сказать… извини, хотя…

– Если кто-нибудь из вас скажет: «Это же ее слова», нашей дружбе конец, – заявляет Верн и поворачивается ко мне. – Извини, если наш мальчик Кумарчик оставил тебе шрамы на всю жизнь. Он у нас невоспитан.

Кумар шлепает Верна.

– Все в порядке, шрамов из-за мамы мне хватит до конца жизни, – печально отвечаю я.

– Дааа, эта тема – просто золотая жила, – говорит Верн. – По крайней мере, твоя травма настоящая, а не искусственная. – И он ехидно ухмыляется, глядя на Ройса, который хмурится в ответ.

Я пытаюсь сменить тему.

– Придешь на отборочные, Кумар? Поддержать нас?

– Обязательно! Я и сейчас могу повторить почти девяносто процентов ваших выступлений, но самое замечательное, что я до сих пор смеюсь. Вот какие вы, ребята, классные! – качает Кумар головой. – Мне бы надо доработать свои эпизоды, над которыми смеются, но меня вечно тянет на что-нибудь новенькое.

– Ты можешь и должен пробовать что-то новое, но если хочешь, чтобы у тебя были хорошие номера разной продолжительности, то необходимо поработать над созданием и расширением тематически резонансного сета. Зато потом, когда будешь выходить на сцену, то, по сути, каждый раз будешь дорабатывать шутку, пока каждое слово не станет бомбическим, – говорит Ройс.

Верн поворачивается к Ройсу.

– А тебе самому не следует заняться подготовкой нового материала? – интересуется он. – Твои последние несколько выступлений, когда Агнес была рядом, прошли не очень хорошо.

– Думаю, тебе не стоит переживать за меня, Го. Лучше сосредоточься на собственном материале.

– Ты прав. Мне и вправду надо сосредоточиться на своем выступлении. Ну что ж, чтоб тебе ногу сломать[38], Таслим, – отвечает Верн, и выражение его лица меняется. – Упс, – произносит он виноватым голосом, поворачиваясь ко мне с широко распахнутыми глазами. – Прости, Агнес. Я не… просто вырвалось.

– Таслим? – переспрашивает Кумар, к счастью, глухо.

– Можно поговорить с тобой наедине? – сдавленным голосом произносит Ройс.

Я киваю и следую за Ройсом в тихий уголок в нише за кулисами, ладони у меня скользкие от пота.

– Ты ему проболталась? – шепотом кричит Ройс. – Единственный человек, которого я… – Он закрывает лицо ладонями. – Черт возьми, Агнес!

– Я… я ничего не говорила! – раздраженно оправдываюсь в ответ, недовольная тем, что Ройс так плохо обо мне думает, и гадая, что он хотел сказать. – Ну, не напрямую. Верн сам догадался.

– Как?

– Из-за нашей общей связи с Зи, – бормочу я.

Глаза Ройса вспыхивают.

– Отлично. Теперь он владеет этой информацией и может использовать ее когда захочет, чтобы навредить мне.

– Что? – Лицо у меня вспыхивает от гнева. – Верн никогда этим не воспользуется… Я попрошу его. Я ему доверяю.

Таслим мрачнеет.

– Почему ты так в этом уверена? Что ты знаешь о Верне?

– Достаточно знаю! А что ты знаешь о Верне?

Он подходит ко мне ближе.

– Я пытаюсь приглядывать за тобой.

– За мной или за собственными интересами? – бросаю я вызов.

Ройс издает раздраженный звук и хватается за волосы.

– Агнес, боже мой, ты меня убиваешь!

– Почему ты так сильно ненавидишь Верна? – безжалостно спрашиваю я.

– Потому что он – мой самый большой и единственный конкурент! – Ройс почти кричит. – За… за…

Он замолкает, и дыхание у него становится неровным и быстрым. Я сглатываю. Ройс имел в виду стендап и хотел пощадить мои чувства.

– Ну что ж, буду знать.

И от этого нового знания у меня скручивает живот. Я снова недостаточно хороша, чтобы составить ему конкуренцию.

– О, я не имел в виду… черт, – морщится Ройс. – Да что ж такое, все сегодня наперекосяк! Все так сразу навалилось… Верн – мой… Да провались все пропадом!

Ройс делает еще один шаг ко мне с умоляющим выражением лица, но я теперь думаю только о том, что никогда не буду достаточно хороша для него, даже здесь, даже в лучшем своем проявлении… И никогда Ройс не будет относиться ко мне как к настоящему сопернику.

– Давай поговорим после наших выступлений, – резко отвечаю я.

Я разворачиваюсь и направляюсь туда, где стояли Верн и Кумар, но там остался только Верн. Теперь я снова возбуждена. Ну что ж, я покажу ему, что значит соперничество.

– Вот тебе и здрасте, – говорит Верн. – Мне очень, очень жаль, что я оговорился… Надеюсь, я не доставил тебе слишком много неприятностей.

– Все в порядке, – качаю я головой. – Ты же не нарочно.

– Ройс был с тобой любезен? – спрашивает Верн, и на его лице отражается беспокойство. – Ко мне он очень пренебрежительно относится, сама видишь.

– Ко мне он относится хорошо. Большую часть времени.

– Но относится ли он к тебе как к равной?

Я изо всех сил стараюсь сохранить бесстрастное выражение лица.

– Ройс очень заботлив, – вот и все, что мне удается произнести.

Верн изучает меня.

– Ты с ним сблизилась, несмотря на мои предупреждения.

Я смотрю на Ройса: он сидит возле сцены, в кабинке с комиками и оживленно разговаривает с Милли, ведущей сегодняшнего шоу, и с Зи, которая только что пришла.

– Он… он неплохой парень, когда удается «надорвать упаковку».

– Бог ты мой, Агнес. – Верн хмурится. – Он тебе нравится.

– Все не так, – говорю я, и не уверена, то ли отвечаю Верну, то ли внутренне спорю сама с собой. – Мы просто друзья.

Я не настолько глупа и не настолько наивна, чтобы влюбиться в кого-то вроде Ройса Таслима. Мы и так едва ли друзья, и теперь, когда я знаю, что он