Измена. Не делай мне больно - Каролина Шевцова

- А ты со мной постой, посторожи, - с нажимом в голосе повторила Римма. Взяла подругу под локоть и увела в сторону уборной.

Отсутствовали они недолго. Не так. Настя, запыхавшаяся и красная, прибежала уже через несколько секунд.

- Так, пока Римка там в водопады играет, у нас есть десять минут. Скажи, он знает про беременность?

- Что? – Опешила я. - Почему десять?

- Я ее заперла, - Настя сдула прилипшую ко лбу прядь, - знает или нет? Ну? Скоро уже будет видно. Это у нас Римма такая вежливая и игнорит, в каких балахонах ты ходишь. Просто Пугачева во плоти. Но у тебя уже проступает живот, понимаешь?

- Понимаю. И я все скажу Саше. Сегодня.

- И зачем? – вскипятилась Савранская.

- Потому что он отец ребенка и должен знать, что у него будет сын.

Я упрямо стукнула кулаком по столу. Беседа окончена. Не важно, что будет дальше, но Саша правда старается. Он помогает мне во всем, не осуждает, когда я вожусь с конспектами и даже уладил тот вопрос с гендерной вечеринкой и кексами. Привез домой и подставку и деньги, каким только чудом ему все отдали! Сказать о ребенке и простить все его измены это разные вещи. Первое я хочу сделать, а второе…

- Тоже хочешь, - закончила за меня Настя, а я поняла, что все это время рассуждала вслух. – Иначе бы не оправдывала его так.

- Ты не понимаешь, мне просто страшно! Я никогда не жила одна, я не знаю, как буду справляться, как вытащу все на себе!

- Так твоя вина, что ты жила амебой и Шурику своему сопли вытирала! Твой выбор!

- Конечно, и теперь давай меня за это выпорем!

- А надо закрыть глаза на то, как ты гробишь себе жизнь? Ау, подруга, ему не нужны ни ты, ни твой ребенок! Он помешан на своих бабах и работе, это останется навсегда, понимаешь? Если ты думаешь, что находишься под номером семь, то это не так, ты далеко не в первой десятке, потому что там есть мечты, коллеги, перспективы, бабы бывшие, будущие, потенциальные, полный винегрет! Ему до звезды то, что он станет папой!

- Хорошо. Ему плевать, допустим. Но ты-то чего так бесишься?! Тебе какая печаль?!

В этот момент раскрылась дверь в конце зала, и из нее вывалилась злая как черт Римма. Видимо, Настя не шутила, она и впрямь чем-то подперла туалет. Подруга шла на нас, буравя Савранскую взглядом, но когда мы поравнялись, она увидела, что что-то не так.

- Девчонки, вы чего? Поссорились что ли?

- Ничего, Рим. Я домой, мне еще работать надо.

- Иди- иди, Сашеньке трусы надо погладить, чтоб яички в тепле были!

- Настя, закрой наконец рот, - осадила ее Римма. Она протянула ко мне ладонь, чтобы погладить, но я отшатнулась в сторону. Не надо. Ни жалости вашей, ни сочувствия. От злости меня просто трясло.

- Знаешь, Насть, - выпалила я, пока натягивала на себя пальто, - хорошо, что я другая. И если ты окажешься на моем месте, я постараюсь тебя понять. И точно не буду винить ни в чем.

- В том-то и разница. Я на твоем месте не окажусь!

- Ну как скажешь, - кивнула я на прощание. – Рим, с Новым годом! Настя, детям привет!

У меня внутри что-то сломалось. Я честно пыталась починить это. Гуляла, спала, ела вкусную еду, делала то, что обычно приносило радость, но... ничего. В смысле совсем ничего: никаких чувств, никах эмоций, ноль ожижаний и уровень эмпатии как у асфальта.

Даже сейчас, когда я должна была волноваться перед важной встречей с Сашей, я с безразличием думала, какой будет его первая реакция.

Обрадуется? Закричит? Заплачет? Подхватит меня на руки? Вырвет клок волос на макушке?

И самое страшное, мне было плевать, что из этого он сделает. Я как Кай из любимой сказки, поймала не ту льдинку сердцем и теперь не могла оттаять.

И даже когда Саша написал, что задержится на работе, я тупо продолжила сервировать стол. Что ж, значит придется греть еду в микроволновке.

Вот уже несколько дней мне казалось, что я чувствую толчки малыша. Настя утверждала, что это кишечник, что не может на таком сроке пинаться ребенок. Но мнение гинеколога проигрывало против материнского чутья.

Это именно мой сын. Он легко гладит меня изнутри, как бабочка, которая машет крыльями. Как лопнувшие на солнце мыльные пузыри. Как любовь.

Но даже он решил не беспокоить меня сегодня. Никаких крыльев внутри я не ощущала.

Я долго примеряла разные наряды, выбирала что-то красивое и сексуальное, что-то простое и свободное, что-то новое, пока еще могу влезть в вещь с этикеткой, надо этим пользоваться. Но в конце концов остановилась на домашнем платье. Простое по крою, нежно голубого цвета, оно не обтягивало, но и не прятало живот.

Потому что я беременна и хватит это скрывать.

Посмотрела на часы. Стрелка приближалась к полуночи. На столе остывал ужин, к которому Саша не пришел.

Когда он получил должность командира, я приготовила говядину по бургундски.

Когда мы купили эту квартиру, я чуть не подожгла дом, подавая на стол блинчики креп-сюзет.

Машину мы отмечали венгерским гуляшом, который я томила семь часов.

И теперь тоже важное событие. Не просто важное, а самое главное для нас двоих. И встречать его мы будем остывшим супом и макаронами по флотски. Я открыла крышку кастрюли, чтобы убедиться, что те еще и слиплись.

И когда я уже решила идти спать, в дверь позвонили. Не постучали, как обычно и не открыли своим ключпом.

Нехорошее предчувствие жаром опалило меня изнутри. Я как тот блинчик на сковороде, вспыхнула и снова погасла.

"Господи, только не это", - пронеслось у меня в голове.

Быстро, будто от этого зависела моя жизнь, я подлетела к двери и потянула ручку на себя. Именно так нужно встречать врагов - открыв глаза, подняв забрало.

Но на пороге стоял не враг. Там, переминаясь с ноги на ногу, мялся Сережа Фридман.

- Ты?! - То ли облегченно, то ли удивленно выдала я. У Фридманы во внутренней прошивке было удивительное чувство такта, и позволить себе прийти в гости так поздно он просто не мог. И тем не менее.

Серёжа, одетый в форму, мялся на пороге и