Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

– Прости, если испортила ваши отношения, мне было больно слушать его разглагольствования.

– Извини, что втянул тебя в свои неприятности.

– Твои неприятности, мои неприятности… Я бы сказала, что теперь это наши общие неприятности.

– Странное ощущение, когда избавляешься от того, что играло большую роль в твоей жизни. Теперь я просто не знаю, что делать.

– Как насчет Паралимпийских игр?

– Один парень предлагал мне принять американское гражданство и войти в паралимпийскую команду США, но для меня это как признаться, что я не способен плавать со здоровыми моряками. Видимо, надо признать горькую правду, что я предубежденно отношусь к инвалидам.

– А не хочешь собрать команду инвалидов и выступить против команды здоровых людей?

Какое-то время Кин молча смотрит на меня, а потом расплывается в улыбке.

– Мне понадобится корабль.

– У нас есть спонсоры.

– У нас?

– Полагаешь, я позволю тебе заниматься этим в одиночку? Кто-то должен вести твои дела, пока ты участвуешь в гонках, – а я сейчас без работы.

Кин смеется.

– Предоставь мне трех поручителей и рекомендательное письмо.

– Твой брат годится в поручители?

– Нет.

– Тогда, наверное, первым делом тебе следует обратиться к Джексону Кемпу. Он заплатит тебе из чувства вины.

Разговоры отвлекают нас от мыслей о неизвестности будущего, помогают разрабатывать план, и мы до ночи обсуждаем создание некоммерческой организации. И когда часы начинают отбивать конец года, на маленьком ноутбуке Кина уже полно записей.

К западу небо расцветили фейерверки – там находится Сент-Киттс. Может, Кин ведет нас на Невис. Может, на Антигуа, Гваделупу или Доминику. Неважно. Главное, что мы вместе.

– Полночь.

Кин озвучивает то, о чем я думаю, и у меня от неожиданности екает под ложечкой.

– С Новым годом, Анна.

– С Новым годом.

Он целует меня в лоб, закрыв глаза, словно внутри у него радар. Открыв глаза, Кин проводит большим пальцем от уголка моего рта до уха. Мы смотрим друг другу в глаза, и я дрожу – то, что случится сейчас, изменит все. Я не влюблена в Кина Салливана, но могу влюбиться. Все, что для этого нужно, – принять его сердце.

Кин склоняется ко мне, будоража своей улыбкой.

Целует.

Медленно.

Лаская мое лицо пальцами.

Мы не срываем друг с друга одежду, не соприкасаемся яростно языками – нет, он целует меня так, словно я первая, последняя и все прочие женщины в его жизни. Это так хорошо, что я улыбаюсь, а он тихо смеется мне в губы. Грань между любовью и ее отсутствием очень тонка. Проходят минуты. Часы. Десятилетия. Жизнь… Наконец Кин чмокает меня в кончик носа и отводит руку в сторону, давая мне возможность сесть ближе. Мы почти всегда сидим так, однако сейчас мои губы помнят его приятные прикосновения. Пальцы Кина поглаживают мои волосы, а мое сердце выстукивает «он, он, он…».

– Это было… – Я осекаюсь, не в силах вычленить верное слово в мешанине мыслей. Я много раз целовала Бена, но целовать Кина… лучше. Я не знаю, как это высказать.

– Лучше, чем назвать Джексона Кемпа придурком?

Я смеюсь. Кину каким-то образом всегда удается разминировать эмоциональную бомбу в моей голове.

– Почти.

– Знаешь, я просто не смог упустить представившуюся возможность, а ты не возражала, так что…

– Хватит болтать.

На этот раз я целую Кина сама, с наслаждением запуская пальцы в его мягкие волосы. Я обращаю внимание на каждый звук, который дает мне понять, что ему нравится. Для чего-то большего я не готова, но целоваться с Кином мне нравится. И этого пока достаточно.

Глава 25

Сегодня – это вход

Меня разбудило солнце, заглянувшее в каюту через иллюминатор. Волны мягко плещут о борт, в просвете люка виднеется Кин. Он закрепляет лини. Куда бы мы ни плыли ночью, мы доплыли. Выскользнув из кровати, я спешу в ванную – чистить зубы. Нужно освежить дыхание, ведь я хочу поцеловать Кина. Когда я выхожу из ванной, Кин уже в каюте, собирается варить кофе.

– Доброе утро, – приветствует он меня.

– Привет.

Щекам становится жарко. Интересно, сейчас только я ощущаю неловкость?

– Ты плыл всю ночь?

Я подхожу к Кину, не зная, как себя вести. Мы теперь больше, чем друзья? Или то, что случилось вчера, не повторится?

– Да. Прошлой ночью моей энергии хватило бы, чтобы осветить город.

– Спасибо, что позволил мне выспаться.

Кин плавно притягивает меня к себе, я обнимаю его за шею, и мы целуемся. В его дыхании тоже ощущается привкус зубной пасты. Первый поцелуй нежен и мягок, но меня накрывает желание. Я трусь о Кина бедрами, он обхватывает мой зад и прижимает к себе так крепко, что больше не разобрать, где оканчиваюсь я и начинается он. В отличие от вчерашней ночи, сегодня – это вход. Нам просто нужно шагнуть вперед…

– Это нам не навредит? – тихо спрашиваю я.

– Нет.

Он целует мою шею, и у меня по спине бегут мурашки. Я вздрагиваю, а Кин лукаво и обворожительно смеется.

– Ты уверен?

– Я был уверен в этом с Бимини, Анна. – Он прижимается лбом к моему лбу. – Когда ты посмотрела на меня и сказала: «Я передумала насчет яичницы», у тебя было такое лицо – испуганное и вместе с тем свирепое, и тогда я решил, что последую за тобой куда угодно.

– А у меня, кажется, не было момента озарения.

Кин вошел в мою жизнь и постепенно стал мне так необходим, что я не хочу его терять.

– Ничего. Зато мы уже приплыли.

– Куда?

– Иди, посмотри, – смеется он.

Я выхожу на палубу и осматриваюсь. Мы стоим на якоре в маленькой бухте у вулканического острова. Его самая высокая гора увенчана густыми облаками.

– Это… Монтсеррат?

– Да.

Планируя с Беном наше путешествие, мы мало что узнали об этом острове из атласа. Там упоминалось лишь извержение вулкана Суфриер-Хиллс в 1995 году, похоронившее большую часть острова под лавой и пеплом. Даже мореплаватели в интернете рекомендовали останавливаться здесь лишь на ночевку по пути к южным островам. Бен хотел увидеть этот остров больше, чем остальные, но Кину я об этом не говорю. Если это любимое место Кина, я хочу смотреть его глазами.

* * *

– Монтсеррат напоминает мне дом, – говорит Кин, когда мы плывем к городскому пирсу у Литл-Бей.

Правда, «городской» – это громко сказано. Так, кучка домов.

– Скалами и зелеными холмами он очень похож на Ирландию, да и большинство людей здесь, невзирая на цвет кожи, имеют ирландские корни.

– Он красивее, чем я представляла.

Женщина на таможне проверяет документы об