Ушла в винтаж - Линдси Левитт

оборачиваются и пялятся на нас. А Джинни продолжает как ни в чем не бывало, словно мы ведем беседу о погоде у себя на кухне:

– Или надурился. Его дурость не имеет границ.

– Это какие-то новые слова? Я их не знаю, – говорит мама.

– Поменяемся местами? – спрашивают туристы, сидящие между нами.

– Конечно, спасибо! Пересядем назад, Кевин. – Она хватает папу за руку и тащит его к нам, маневрируя между пассажирами. Гид вставляет заранее заготовленный комментарий:

– Мужчина! Да-да, вы, в футболке с Дональдом Даком, не упадите за борт. У этих гиппопотамов ужасно голодный вид.

Все радостно смеются, кроме нас, потому что гид откровенно тупой, как и наша мама, выбравшая столь неподходящий момент для выяснения подробностей. Папа продолжает слушать гида, а мама, подобравшись к нам с Джинни поближе, нетерпеливо расспрашивает:

– Так что вы говорили о Джереми?

– Слушай, мам, – говорю я. – Мы с Джереми… просто отдалились друг от друга.

Джинни фыркает.

– Значит, он тебя не бросал? – спрашивает мама.

Я скрещиваю руки на груди:

– А с чего ты решила, что Джереми меня бросил?

– Ничего я не решила, – спешит заверить мама. Она обожает Джереми. Она заказала ему через Интернет бейсболку «Балтимор Ориолс». «Ориолс» – самая скучная команда в Главной лиге. Видимо, намек на то, что даже при неважных стартовых позициях можно стать чемпионом.

– Я просто не понимаю, почему ты с ним порвала.

– А если бы он порвал со мной – это было бы нормально, да? – спрашиваю я.

Джинни тихонько присвистывает.

Мама поправляет футболку с Золушкой:

– Конечно же нет. Просто я знаю, как сильно он тебе нравится, и хочу, чтобы ты была счастлива. Он мальчик умный, целеустремленный и приятный, и…

– …и к тому же придурок и негодяй, – вставляет Джинни.

Как же я близка к тому, чтобы добавить «и к тому же изменил мне с девицей по имени BubbleYum». Но тогда мне пришлось бы посвящать маму в детали, а я уже не раз обжигалась о ее неуемную жажду новостей. В седьмом классе я рассказала ей о первом поцелуе с Кэмероном Стипплсом, а на следующий день застукала, как она обсуждает мой поцелуй с мамой Кэмерона. Она считает, что имеет право знать обо мне все только потому, что сорок часов промучилась, рожая меня без анестезии и стимуляции. Насколько проще была бы моя жизнь, согласись она тогда на эпидуралку.

– Селяне! – восклицаю я.

Мы проплываем деревню туземцев. Мимо нас проносятся дротики, мы еле уворачиваемся. Папа искренне хохочет над очередной отстойной шуткой нашего горе-гида, которую мы слышали сорок девять тысяч раз, а потом поворачивается к нам:

– Значит, твой бойфренд придурок. Я правильно расслышал?

– Папа, всему тропическому лесу не обязательно знать подробности моей личной жизни.

– Ты его бросила? – спрашивает папа.

– Спасибо! – говорю я. – Слышала, мам? Бросила ли я его.

– Ну, когда слышишь фразу «мы отдалились друг от друга», остается лишь строить предположения. Я этой формулой сама пользовалась, знаю, о чем говорю. Ты мне никогда ничего не рассказываешь.

– Я не был фанатом Джереми, – говорит папа. – Хитрые глаза.

Мама решительно кладет руку на бедро. Футболка на ней опять промокла, и я перехватываю взгляд француза, уставившегося на маму.

– Кевин, хитрые глаза?

Папа вскидывает брови.

– Избегает прямого взгляда. Как можно доверять парню, который никогда не смотрит в глаза?

– Мне он всегда смотрел в глаза, – возражает мама.

– Издеваешься? Да он просто на тебя заглядывался. Будь его воля, он наверняка встречался бы с вами обеими.

– Это смешно, – говорит мама.

Она права, действительно смешно, только не в том смысле. Они напрочь забыли, что речь идет о моем недавнем разрыве с бойфрендом и увлеклись какой-то своей любовной игрой. Мама хлопает папу по ноге. Он хватает ее за руку и привлекает к себе. Джинни незаметно пожимает мою ладонь, я отвечаю тем же. То, что мама на стороне Джереми, это понятно. А вот то, что папа шутит о моем расставании с парнем и тут же продолжает жить как ни в чем не бывало, почему-то ранит меня.

Бабушка говорит, что мои родители – наглядный пример того, что страсти делают с браком. Звучит романтично, но с ее стороны это вовсе не комплимент. Интересно, они всегда были такими? Кажется, в моем детстве они меньше ссорились, и в то же время я не помню, чтобы анализ личностного развития проводился так бурно и публично. Но опять же, возможно, моя память просто блокировала негативные моменты. Маленькая девочка в костюме Русалочки не сводит глаз с моих целующихся родителей. Целоваться всегда плохо, но особенно – когда ты уже старый, и особенно в парке аттракционов.

Вот и последний слон. Джинни открывает рот, копируя слова гида: «Многие думают, что этот парень пускает из хобота воду. Не волнуйтесь, это сопли». Джинни зевает и закрывает глаза. Родители наконец отрываются друг от друга, лодка причаливает.

– На Гору Всплеск? – предлагаю я.

Папа берет маму за руку и легонько выталкивает из лодки.

– Вы идите, девочки. А мы с мамой немного прогуляемся.

«Прогуляемся» значит «уединимся на катамаране как безбашенные подростки». Я-то знаю. Мы с Джереми так «прогуливались» на каждом аттракционе в этом парке.

Да, даже на «Винни-Пухе». Признаю. Я не гордая.

Мы с Джинни медленно шагаем в сторону центральной части парка. Краем глаза я замечаю, как мама целует папу в щеку, слышу ее слова:

– Долго оставаться я не могу. У меня сегодня полно работы.

– Завтра поработаешь, – отвечает папа, прихлопывая муху. – Никуда не денутся твои интернет-воришки.

Если папа любит свою работу, то мама свою ненавидит. Когда мы переезжали из Рино, она была счастлива уйти с должности продавца на полставки, чтобы «быть дома с девочками». На самом деле подразумевалось «с девочкой», а именно с Джинни, которую нужно было возить на бесконечные футбольные матчи и сборы. Меня, кстати, это совсем не задевает. Мне вполне хватает маминой любви и внимания: не представляю, как Джинни живет, зная, что мама в курсе абсолютно всех ее дел.

Однако стадия «мамы-полного-дня» продлилась недолго. Папа у нас с компьютерами не очень дружит, а его выручки от продажи домов и прибыли от антикварной лавки с трудом хватало на оплату счетов, и мама взяла на себя интернет-торговлю. Хотя она по-прежнему (слишком) включена в нашу жизнь, большую часть времени она теперь проводит за компьютером – редактирует сайт, отвечает на письма, размещает объявления на разных онлайн-аукционах. С тех пор как за дело взялась мама, продажи, особенно за границу, возросли. И все-таки это не ее. Она сама покупатель