Любовь прямо по курсу - Триш Доллер

в девушку, которая работала в эротическом ресторане. Я была слишком светловолосой, слишком хорошенькой и слишком посредственной для богатого молодого мужчины с Будущим. Порой я задумываюсь над тем, пережили бы наши отношения неодобрение его родителей? А может, он убил себя, чтобы освободиться?

Положив в шлюпку пятифунтовый мешок картошки, я плыву к берегу. Там уже есть люди. Кто-то утром приплыл на моторном катере и встал на якорь на мелководье. Другие прибыли на шлюпках с судов, стоящих в гавани. Минут пятнадцать назад с соседнего острова приплыл речной трамвайчик с туристами. Они развлекались, делая селфи и снимая видео.

Я доплываю до мелководья, и большая, усыпанная коричневыми пятнами свинья с рявканьем закидывает ногу на шлюпку и пытается влезть в нее. Испугавшись, я бросаю свинье картошку, и она принимается жадно ее пожирать. Другие свиньи, завидев новый источник пищи, подплывают и окружают меня. Мешок с картошкой быстро пустеет.

Как Кин и предупреждал, свиньи сразу бросают меня и плывут дальше в поисках тех, кто их накормит. Обидно до слез. Не оттого, что Кин был прав или свиньи оказались не такими уж и очаровательными, а потому, что Бен ошибался. Нет здесь никакой свободы. Только иллюзия, построенная на гниющих фруктах, кусках хлеба и пятифунтовых мешках картофеля.

Когда я уплывала, Кин сидел в рубке, ругался и звякал деталями, которые он то добавлял, то убирал из разобранного мотора, пытаясь его починить. Я еще не готова вернуться. Не готова признать его правоту. Вытащив шлюпку на песок, я брожу вдоль полосы прибоя и собираю вынесенных волнами на берег морских звезд. Живых бросаю в воду, а мертвых оставляю себе. На похоронах кто-то сказал мне, что в моих воспоминаниях Бен всегда будет жив, но это совершенно не одно и то же.

Солнце на полпути к полудню. Я плыву к яхте, и свиньи меня не беспокоят.

– Как все прошло? – спрашивает Кин.

Мотора нигде не видно. Интересно, удалось Кину его починить или все усилия оказались напрасными?

– Не знаю.

Он разводит руки в стороны.

– Тебя обнять?

Смеясь сквозь слезы, я подхожу к нему. Его руки знают, как нужно обнимать, его рубашка умиротворяюще пахнет солью и машинным маслом.

– В другое время мне эти свиньи, может, и понравились бы, – бормочу я в его плечо. – Но не сегодня. Ты был прав.

– Я не хотел этого.

– Мы можем отплыть?

Он отпускает меня, а мне хочется чуть подольше остаться в убежище его рук.

– Разумеется. В любой момент, когда пожелаешь.

Глава 9

увеличительное стекло

От Свиного острова мы идем на двигателе. Порт-Хау на южной оконечности Кэт-Айленд становится желанной передышкой после более чем шестидесяти миль плавания. Штиль, солнце недавно зашло, и только одна лодка стоит на якоре в заливе – большой двухмачтовый парусник «Шемино». Над водой плывет старый добрый рок-н-ролл, слабый запах сигарет и женский голос, подпевающий «ша-ла-ла» ирландцу Вану Моррисону.

– Привет! – громко кричат с парусника, и три пары рук взлетают в воздух в приветственном взмахе. В одной из рук полыхнула искорка зажженной сигареты.

Нас впервые приветствуют на стоянке.

Кин прикладывает ко рту руки рупором и кричит ответное приветствие, а я машу. Мы встаем достаточно близко к паруснику, бросаем якорь.

– Давайте к нам! – кричат с парусника.

После двух дней плавания и самокопаний я подустала от самой себя и готова пойти в гости, хотя не особо люблю заводить новые знакомства. Спустившись в каюту, Кин роется в сумке.

– Ты идешь? – спрашивает он, обнюхав и отбросив в сторону серую футболку.

– Да.

Мы обветрились и пропитались средствами от загара, но я умываюсь и меняю старую белую рубашку Бена, ставшую моей неофициальной формой для плавания, на красный топик с цветочным узором. Обувь я не надеваю, зато брызгаю на себя духами, чтобы замаскировать запах пота. Кин надевает джинсы. Хочет скрыть протез?

– Чтобы новые знакомые не испытывали неловкости, – поясняет он, словно прочитав мои мысли.

– Мне казалось, тебя это не особо напрягает.

– Так и есть. Просто не хочется, чтобы люди сначала замечали мой протез, а не меня самого. – Он достает из сумки бутылку «Гиннесса». – Пусть лучше заметят мое обаяние и чертовски красивое лицо.

– Какое еще обаяние?

– То есть с тем, что у меня красивое лицо, ты согласна?

Я подмигиваю.

– Не знаю, не заметила.

Кин кладет руку на грудь.

– Ты ранила меня в самое сердце.

Я смеюсь.

– Ладно, красавчик, идем знакомиться с новыми соседями.

Мы садимся в шлюпку; я держу пиво, а Кин берется за весла. Некоторые мачты парусника увешаны китайскими бумажными фонариками, с палубы доносятся теперь песни группы «Crosby, Stills & Nash». Вспомнилась коллекция старых пластинок Бена, оставшаяся в Форт-Лодердейле. Коллекцию – вместе с остальными вещами Бена – забрала его мать. Бен был бы рад новым знакомствам. Он непременно сказал бы, что весь смысл этого путешествия заключается в том, чтобы больше узнать о мире. Мне не хватает прошлого, когда весь мой мир вертелся вокруг Бена, однако сегодня я не хочу впускать печаль в сердце.

Кин бросает швартовый трос крупному седому как лунь мужчине с мощной шеей и широким лицом. Тот улыбается, зияя пустотой на месте одного из передних зубов, и приветствует нас на борту «Шемино» энергичным крепким рукопожатием.

– Я Роэн, – представляется он с незнакомым акцентом и ведет нас в центральную рубку. – А это мои друзья.

Их двое. Женщина обнимает за шею мужчину, между пальцев у которого дымится сигарета. У обоих темные волосы, но мужчина белокожий, а женщина смуглая. Роэн указывает сначала на мужчину, а потом на женщину.

– Это Джеймс и Сара.

Кин представляет нас и преподносит «Гиннесс» так, словно это бутылка дорогого вина.

– Подарок скромный, зато я привез его из самой Ирландии, так что можете быть уверены, что это не подделка.

Роэн предлагает нам присесть, а сам уходит в каюту. Кин садится напротив Джеймса и Сары, но когда я собираюсь устроиться рядом с ним, Сара хлопает по свободному месту рядом с собой.

Вырез ее белой блузки в крестьянском стиле соскальзывает с плеча. У Сары красные губы, а глаза подведены просто идеально. Она выглядит крутой и опытной, и я чувствую себя рядом с ней потной дояркой. Не удивлюсь, если Кин сейчас не сводит с нее глаз. Смотреть на него, чтобы подтвердить или опровергнуть свои догадки, я не хочу. Сара такая красивая, что я не могу отвести от нее глаз.

– Анна, ты умеешь плавать с аквалангом?

В прошлом году под