Пандора - Дария Эссес

адамово яблоко дрогнуло, когда я медленно начала поднимать ткань толстовки, которую украла у него на прошлой неделе и отказывалась отдавать.

– Что ты делаешь? – прохрипел он.

Прикрыв глаза, я улыбнулась и отбросила одежду на пол, оставшись в одних трусиках. Затем мягко провела кончиками пальцев по ложбинке между грудей. В голове заиграла мелодия, под которую я часто танцевала – страстная, но с ноткой затаенной ласки.

Я провела ладонями по своей шее и, прикусив губу, приподняла волосы. Бедра начали медленно покачиваться, и я услышала, как Бишоп рвано вздохнул. Каждый кусочек тела наэлектризовался, поэтому, как только он обхватил мои бедра, я издала тихий стон.

– Ладно, я проиграл, – прохрипел он сдавленным голосом. – Я всегда буду проигрывать тебе, Пандора.

Его губы начали путешествовать по моему животу, отчего на глаза накатили слезы. Он держал меня как хрустальную вазу, способную разбиться. Как бабочку с прозрачными крыльями, которую мог уничтожить самый слабый поток ветра.

В этом был весь Бишоп: он мог трахать меня до потери сознания, а потом стоять на коленях, как сверженный в ад демон, вымаливающий прощения у своего ангела.

Его сигаретный запах и грубые руки скрывали нежное сердце, которое видела только я.

И я так любила его.

Так чертовски сильно.

Зажмурившись от воспоминания, я сделала очередной укус.

Они даже не водили меня в туалет. Не делали передышек. Не давали воды.

Они хотели сломать меня.

И у них это медленно получалось.

Не знаю, сколько времени я здесь провела, но, кажется, пошли вторые сутки. Я помнила только душащее чувство безысходности, которое сопровождало каждый мой вдох последний час. Как люди переносили месяцы, а то и годы пыток? Если я была готова сломаться спустя пару дней…

Меня до сих пор не нашли.

А найдут ли вообще? Видимо, эти двое хорошо постарались, когда выбирали место, куда отвезти меня. Я находилась здесь впервые, поэтому не могла понять расположение. Да и зачем, если у меня не получится сбежать?

Я пыталась.

Не вышло.

– Ешь.

– Меня сейчас вырвет, – прошептала я охрипшим от криков голосов.

– Я сказал, блядь, ешь.

Приоткрыв дрожащие губы, я откусила кусок жирного бургера. Спазмы стянули живот, но я медленно двигала челюстями, сдерживая рвотные позывы. Какой это был по счету? Десятый? Двадцатый?

И здесь не было Бишопа, чтобы забрать помидоры.

По лицу скатилась первая слеза.

Бишоп. Бишоп. Бишоп...

Я всем сердцем жалела, что мы расстались на такой ноте. Что я не сказала, какие чувства он во мне вызывал. Что не попыталась понять и принять его, разозлившись на его поступок. Если бы у меня была сестра, разве я бы не поступила так же? Не пошла бы на всё, чтобы спасти ее?

Он принял мои темные стороны.

Но я не приняла его.

– Знаешь, что будет ждать тебя на шестом круге? – улыбнулся Кирби, и мне захотелось стереть это выражение кулаками, разорвать его плоть и искупаться в зловонной крови. – Сестры Фурии позаботятся о тебе, пока ты будешь…

– Лежать в раскаленной гробнице, – прошипела я, смотря на него со всей ненавистью, переполняющей мое нутро. – Я знаю, что такое круги ада. Еретики и лжеучителя. Шестая спираль. Делай со мной всё, что хочешь, Кирби. Даже если я пройду испытания и сломаюсь, настоящий ад будет ждать тебя. Люцифер заставит тебя проглотить свои грехи и мечтать о смерти, но дважды…

Я слабо усмехнулась.

– Дважды не умирают.

Он держал в руках «Божественную комедию», будто насмехаясь надо мной. Эти строчки стали моей погибелью и моим же благословением. Я помнила, как змеились слова из поэмы по предплечью Бишопа, как я проводила по ним кончиками пальцев и зачитывала вслух.

«Узнать тебе пора,

Что при подъеме кажется сначала

Всегда крутою всякая гора».

Я справлюсь. Всегда справлялась и сейчас справлюсь. Какой бы крутой ни была гора, я разрушу ее до основания и построю на руинах защитную крепость, к которой не приблизится даже сам Харон.

Я сделала еще один укус. И еще. Еще.

Мои глаза не отрывались от глаз Кирби.

Когда в ноздри проник запах подгоревшего мяса, я отвернулась и выблевала всё съеденное на пол. Наконец-то. Заветное чувство опустошения после чревоугодия, через которое они заставили меня пройти.

Виски запульсировали, будто в голове стучали сотни молоточков. На лбу и над верхней губой выступила испарина, но я с облегчением выдохнула, потому что больше не могла.

Не могла есть.

Не могла дышать.

Не могла надеяться.

Знали ли мои предки, что, создав тайное общество, которое боролось с преступлениями, они заставят своего потомка мучаться за их мнимые идеалы? Знали ли они, что я пройду через жадность, где меня заставят перетаскивать тяжести, отчего ноги сотрутся в кровь, и захлебываться в кубе с тягучей черной жидкостью, потому что это наказание восьмого круга?

Знали ли вы, Катриона и Лионель Ван Дер Майерсы, что я буду умирать за вашу правду? Вы, блядь, знали, что из-за вас невинные люди лишатся своих тел и душ, потому что кому-то захочется денег и власти?

Нет?

Тогда продолжайте гнить в своих могилах.

Я снова повернулась к Кирби.

Он подтолкнул ко мне миску, на которой лежал следующий бургер.

– Ешь.

***

– Ты почти справилась, милая. Осталось совсем немного, и мы отведем тебя в место, где о тебе позаботятся, – вкрадчиво произнес Кэмерон. – Скажи спасибо, что инициацию проводим мы, а не высшие участники Круга. Попадись ты в их руки, они не были бы так добры к тебе. Их методы очищения намного жестче, чем наши.

На меня смотрели две собаки.

Неотрывными взглядами. Изучающими. Злобными.

Прямо как у людей.

– Моргнешь – и они откусят тебе руку, – хмыкнул Кэмерон, спокойно вышагивая по подвальному помещению. – Дернешься – и останешься без ноги. Ты плохо справилась с чревоугодием, поэтому пройдешь этот этап заново.

Мои глаза жгло от желания закрыть веки. Хотя бы на мгновение. На секунду, во время которой я ничего не буду видеть. Только их – моих друзей. Леонор, Алекса и Джереми. Я перенесусь в те времена, когда мы беззаботно катались по вечеринкам, напивались и творили всякое дерьмо, которое творят все студенты.

Я не буду видеть.

Не буду чувствовать.

Не буду существовать.

Пустота. Она так сильно манила меня.

Никогда прежде мое тело не было таким ослабленным. Запястья стерлись в кровь от силы, с которой я пыталась вырваться из пут. Лицо, наверное, превратилось в один сплошной синяк, учитывая то, сколько раз оно встретилось с кулаками Кирби и Кэмерона. После этого я проваливалась