На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

Время тянется бесконечно, двадцать минут сливается с сорока, час сменяется другим, а его все нет.

Наступает утро, и он все еще не появился. Я начинаю догадываться, где он может быть, но не решаюсь поехать туда. Хочу дать ему и себе время. Время, чтобы найти ответ на вопрос: хотим ли мы оба окунуться в то, что продлится совсем недолго?

Глава 15

ТЕЯ

Я так и не смогла сомкнуть глаз в течение всей ночи. Часы тянулись мучительно долго, и, глядя на первые солнечные лучи, проникающие сквозь шторы, я, наконец, решаю подняться с кровати. Привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж, где за столом уже сидят Хантер, Санни и Джереми.

– Доброе утро, – произношу я, стараясь улыбнуться как можно более естественно.

– О, Тея, доброе утро! – восклицает Санни, подходя ближе. – Хочешь что-нибудь? Кофе, чай?

– Спасибо, Санни, но я не хочу ничего, – отвечаю, бросая беглый взгляд на Хантера, который, оказывается, даже не удосужился поднять на меня глаза.

– Хантер сегодня не в настроении? – спрашиваю я у Санни, пытаясь нарушить тишину.

– А вы что, не виделись? – ее голос полон легкой тревоги.

– А, да, конечно, виделись. Просто… Ладно, не важно, – на этот раз моя улыбка адресована только ей. – У нас самолет через два часа, поэтому нам уже пора выезжать.

– Так скоро… Тея, я буду по тебе скучать и очень надеюсь, что ты сможешь приехать на роды! Я хочу, чтобы ты стала крестной моей малышки, – шепчет она так, чтобы слышала только я. – Это было бы идеально. Надеюсь, ты не против и прости, что говорю это так неожиданно.

– Ты… ты серьезно? – недоверчиво спрашиваю я.

– Конечно! С того самого момента, как я впервые тебя увидела, я почувствовала, что мы станем подругами. Ты такая добрая, красивая и интересная. Уверена, ты станешь потрясающей мамой и крестной мамой.

– Спасибо, Санни, – обнимаю ее крепко. Но внутри меня голос подсказывает, что это никогда не произойдет. Больше она меня не увидит…

– Тея, нам пора выезжать, – внезапно говорит Хантер. Наконец его взгляд всего на мгновение встречается с моим.

Может быть, я просто слишком тускло одета и поэтому стала невидимой для него? Пусть так. И все же, возможно, у него произошло что-то, что не имеет ко мне никакого отношения, а я ломаю голову, пытаясь разобраться, что именно.

По пути в аэропорт между мной и Хантером царила угнетающая тишина, обволакивающая собой все пространство. Ни он, ни я не осмеливались заговорить, и атмосфера нашей поездки постепенно превращалась в невыносимо напряженную игру в молчание.

Когда мы, наконец, занимаем свои места в самолете, Хантер моментально надевает наушники и отворачивается к окну, словно чувствует непреодолимую необходимость отгородиться от внешнего мира и, в особенности, от меня.

А я… я сижу, охваченная волной недоумения и пытаюсь справиться с необоснованной обидой, которая все сильнее разрастается где-то глубоко внутри. Я ничего не понимаю. Могла бы просто потянуть за его наушник и спросить напрямую, но вместо этого – тону в собственных мыслях, готовясь насиловать свою голову долгие четырнадцать часов полета до Лос-Анджелеса.

Половину времени я просто пялюсь в спинку переднего кресла, не предпринимая попыток отвлечься. Мои мысли внезапно прерывает плач ребенка, и внимание переключается на девушку, сидящую справа от нас.

На ее руках лежит малышка, которая разразилась громкими рыданиями и никак не может успокоиться. Что ее так беспокоит? Может, закладывает ушки, болит животик или начинают прорезаться зубки? Трудно было не вспомнить, как Диаз с трудом проходил все этапы взросления из-за своего здоровья.

Вскоре я замечаю, как из глаз молодой женщины текут слезы, и почему-то в этот момент решаюсь на то, что делаю дальше. Я отстегиваю ремень безопасности, собираясь встать и подойти к ней, но она опережает мои действия. С надеждой во взгляде, она тихо обращается ко мне:

– Простите, – произносит, продолжая укачивать девочку на руках, – это, наверное, странно, но… не могли бы вы подержать ее? Буквально три минуты. Мне нужно срочно отлучиться в уборную.

Ее взгляд такой умоляющий, что мое сердце сжимается. Я уже готовлюсь успокаивать эту кроху, показывая ей все вокруг, что может привлечь ее внимание.

– Конечно, – спокойно отвечаю я, убирая в сторону телефон и сумку, после чего осторожно принимаю малышку из ее рук.

– Я очень быстро. Ее зовут Кэтти. Спасибо вам огромное, – добавляет девушка, прежде чем быстрым шагом устремиться в сторону уборной.

Кэтти продолжает плакать, и я осторожно поворачиваю ее лицом к себе. Ее небесно-голубые глазки, полные слез, любопытно изучают меня. Длинные ресницы взмахивают, чуть касаясь век, а аккуратный носик дергается, когда она всхлипывает. Короткие мягкие волосы собраны в два хвостика, которые, словно маленькие трепещущие крылышки, подрагивают в такт ее движениям. Ее крохотные пальчики, дрожа в воздухе, цепляются за тонкую цепочку на моей шее, увлекая ее к себе. Личико девочки постепенно разглаживается, и она внимательно изучает черную капельку.

– Кэтти, тебе нравятся украшения? – спрашиваю, нежно укачивая ее в руках. – Ты настоящая леди. Давай пройдемся немного, ладно? Отвлечемся от этих скучных кресел и посмотрим, что там есть интересного.

Кэтти, словно понимая меня, поднимает на меня свои голубые глазки и улыбается, демонстрируя свой единственный маленький зубик внизу. Она снова цепляется за цепочку на моей шее, как будто прощается с ней на миг, и, взглянув на меня, доверчиво обхватывает меня своими ручками.

– Знала, что ты согласишься. – Я аккуратно встаю, и мы с ней медленно начинаем прогулку по салону самолета. Проходим мимо рядов кресел, и я тихонько напеваю ей старую песенку.

Мы останавливаемся у ярких, разноцветных вывесок. Я показываю ей картинки и объясняю, что это за места и почему они такие яркие. Она широко открывает глазки, смотрит то на меня, то на светящиеся огоньки, и я замечаю, как ее взгляд становится спокойнее, а на щечках появляется едва заметный румянец.

– Хочешь, я расскажу тебе сказку? – шепчу я ей, и она снова поднимает на меня свой серьезный взгляд, словно разрешая продолжить.

Я начинаю рассказывать о принцессе и драконе, о храбрости и доброте, стараясь подобрать слова так, чтобы ей было интересно. Минуты тянутся. Десять, двадцать… Но ее мама все не возвращается. Мысль о том, что она бросила малышку, а сама исчезла куда-то не кажется мне плохой. Я была бы не против такого милого, ангельского подарка.

Кэтти зевает, и я понимаю, что прогулка и мои истории успокоили ее. Медленно, с улыбкой, ее глазки начинают закрываться и вскоре она засыпает у