Карен Робардс - Полночный час

Иногда они возвращались к разговору о затянувшемся расследовании, но, выдвигая различные гипотезы, словно играли в головоломки и чувствовали себя так, что это только игра, и не более того. Временами они затевали спор о политике. Тони был яростным сторонником Клинтона и в своих речах буквально втаптывал в грязь республиканца Буша. Грейс не разделяла его крайних взглядов, но, впрочем, ей было все равно, потому что любимый ею мужчина не шел ни в какое сравнение с президентами или кандидатами на эту должность.

Однажды – на второй или третий вечер – она немного раскрылась и рассказала ему о своем замужестве. Рана уже была залечена, причины разрыва подверглись тщательному анализу, будто в лаборатории, вспоминать вроде бы было не о чем. Но почему-то дочь очень болезненно восприняла то, что отец завел новую семью.

Тони в ответ поведал ей о Гленн, правда, очень скупо. В последний раз он видел ее на похоронах Рейчел, а больше они не встречались, да он к этому и не стремился. Гленн быстро утешилась после смерти дочери. Тони ее не простил, и Грейс его не осудила.

Постепенно нервное напряжение, не оставлявшее Грейс последнее время, ослабевало. Она становилась прежней, – нет, более того, довольной жизнью женщиной, и все потому, что у нее появился мужчина.

Мучили ее лишь обведенные кружком газетные гороскопы. За ними крылась ее самая глубоко запрятанная тайна, но Грейс все уговаривала себя, что это лишь простое совпадение, и никакого отношения к расследованию зловещих проделок незнакомца и опасностей, грозящих Джессике, они не имеют. Пройдет еще несколько дней, охрана будет снята, и Тони покинет их дом.

Вот этого больше всего боялась Грейс.

Сейчас, в данный момент, он был здесь, но мысленно уже где-то в другом месте. Его мысли блуждали в каком-то собственном пространстве, ей неизвестном. Один раз Грейс спросила, о чем он думает, может, испытывает какие-то неприятности, а может быть, кто-то или что-то оказывает на него давление. Он ответил отрывистым «нет», но Грейс ему не поверила.

В среду они отмечали зачисление Джессики в баскетбольную команду колледжа. Джесс, едва вывесили список, тут же позвонила матери из автомата в школьном вестибюле.

Впервые Грейс прервала судебное заседание ради личного звонка. Дотоле не случалось, чтобы дочь звонила ей на работу.

Эмили Милтхоллен тоже попала в сборную. «Ну и удачи ей», – подумала Грейс. Но продолжение восторженной речи Джессики несколько озадачило ее.

– Где Тони? Дай мне его номер. Я хочу сообщить ему эту новость.

Грейс помедлила, раздумывая, прежде чем исполнить просьбу дочери.

В этот вечер Грейс и Джессика были приглашены на семейный обед в гостеприимную итальянскую семью. Тони поднял в присутствии мамаши и бабушки тост за успехи Джессики в баскетболе. Грейс поняла, что он властной рукой тянет ее с дочерью в свою среду и одновременно хочет занять место в ее крохотной, когда-то монолитной семье.

Наступил момент, когда надо было поразмыслить, чем все это может кончиться. Жар страсти вполне может скоро остынуть. Что делать тогда? А Джессика! Кого она ищет – нового отца, или в ней говорит пробуждающийся естественный интерес женщины к мужчине?

В пятницу, когда, по заведенному ритуалу, Тони вез ее на «ленч», он был хмур, неразговорчив и выглядел усталым. Вряд ли он спал эту ночь – под его выразительными черными глазами залегли тени. До сих пор Грейс не видела его таким.

– Что-то случилось?

Тони молчал до тех пор, пока они не отъехали от здания суда достаточно далеко.

– Мы, наконец, получили данные из лаборатории по этой жвачке.

Грейс уже почти забыла о прилепленном к стеклу ключе.

– Так это же хорошо, разве не так?

– Анализ на ДНК показал, что тот, кто жевал ее, имел к вам отношение…

– Что? – Грейс сначала ничего не поняла, потом встрепенулась. – Что это означает?

– А то, что слюна его соответствует вашему ДНК.

Словно ледяной водопад обрушился на Грейс. Но, едва очнувшись, она принялась возражать:

– Это не Джессика!

– Я и не говорил, что это она, – хмуро бросил Тони – Мы сравнили взятые у нее образцы слюны с теми, что на жвачке. Они схожи. Но это уже ничего не значит. Я хочу взять слюну на анализ и у других твоих родственников. У Джекки, например, и у ее отпрысков, и у твоего отца, и у других его детей. Джессика исключается, ее ДНК близок, но кое в чем не соответствует.

– Но при чем тут мой отец? Мы вообще давно не общаемся, я же тебе рассказывала!

Она действительно призналась Тони, что ее папаша даже не вспоминает о двух своих старших дочерях, вероятно, под влиянием их мачехи Деборы. Он живет далеко отсюда, в Миннесоте, со своей второй супругой и тремя прижитыми от нее детьми Этим сводным ее братьям и сестре уже под двадцать, и они ни разу не виделись с Джессикой.

– Сумасшествие подозревать Пола или Кортни, они слишком малы для подобных выходок, – яростно защищала своих близких Грейс. – Они уж никак не могли подделать ключ и доставить в дом этот проклятый торт!

– Я не их, конечно, имею в виду, – согласился Марино. – Они последние в списке.

– А кого же тогда? Джекки? Моего отца?

Он не успел ответить, так как они уже подъехали к его дому. Тони притормозил, развернул машину, чтобы удобнее было пуститься в обратный путь, и заглушил двигатель. Как заправский кавалер, он поспешил обойти капот, чтобы помочь даме покинуть пассажирское место, но Грейс справилась сама. Она чувствовала, что озябла, хотя в машине было тепло, а день стоял чудесный – золотой октябрьский день с ласковым солнцем, с багряной листвой, с легким шуршанием изредка опадающей на еще зеленый газон.

Миссис Кратчер была, как всегда, на месте, на своем наблюдательном пункте в саду Ее седые взлохмаченные волосы сияли вокруг головы на солнце словно нимб На ней было надето то, что в пятидесятых годах называлось одеждой для домашней работы. Этим она и занималась, сгребая листья в аккуратные кучки.

Тони взял Грейс под руку и с демонстративной решительностью провел ее мимо направленного в их сторону любопытствующего, очень длинного носа соседки.

– Привет, Тони! Все трудитесь, как я вижу.

– Да, миссис Кратчер Ни минуты не отдыхаю.

Грейс пропустила мимо ушей эту забавную перекличку. Она окунулась в прошлое, словно в сон. Реальность перестала для нее существовать, перед мысленным взором прокручивался тот давний день – двадцать первого января.

«Нет, это невозможно, нет никаких разумных объяснении, – пыталась вынырнуть она из омута воспоминаний. – И все же…»

Они уже были внутри дома, проходили через гостиную, скоро она окажется опять в его кровати. Оставались какие-то считанные шаги. Выражение ее лица заставило Тони резко остановиться.