Пандора - Дария Эссес

друзей. О нашем бизнесе знали немногие, но Дарси состояла в кругах, остро настроенных против Синнерса.

– Тебе необязательно знать, как я зарабатываю деньги. Это не та информация, которая поможет составить мой психологический портрет.

– Так речь не об этом! – вскипела Дарси. – Речь о доверии. Ты боишься, что я расскажу своему отцу? Если да, то ты очень хорошего обо мне мнения.

– Не нужно додумывать за меня, – раздраженно бросил я в ответ.

– Тогда скажи, почему ты молчал.

– Потому что это, блядь, опасно, – прорычал я. – Всё, что происходит в Синнерсе – опасно. Ты находишься здесь только потому, что рядом есть я. И дело не в твоем отце. Я даже не думал о том, что ты можешь ему что-то рассказать, хотя он и так в курсе.

Дарси стукнула кулаком по бедру.

– Но меня раздражает, что ты хранишь от меня секреты!

Резко придвинувшись к ней, я обхватил ладонями ее щеки и заглянул в голубые глаза.

– Это не шутки, понимаешь? – прошептал твердым голосом. – Каждый человек, втянутый в дела моей семьи, носит на спине мишень. Ты и так стала моей слабостью, а если кто-то об этом узнает, они воспользуются тобой в своих личных целях.

Она сжала ладонями мои предплечья.

– Я понимаю, Бишоп. Но… Ты мне нужен, хорошо? – прошептала она, смотря на меня таким искренним взглядом, что мое сердце гулко забилось в груди. – Ты… ты мне нравишься, и мне нравится проводить с тобой время. Я хочу знать о тебе всё, а не те крупицы, которые ты даешь. Я приму всё, что ты предложишь. Даже самую грязную правду. Просто не закрывайся от меня, Бишоп. Пожалуйста.

Я долго смотрел ей в глаза, пока в голове крутилось одно слово.

Расскажи.

Расскажи.

Расскажи.

Но… не сейчас.

В этом вопросе я не солгал. Я не хотел вешать на спину Дарси мишень, втягивая в дела семьи. Хотя она уже давно находилась на ней, поскольку любые отношения с Картрайтом – путь в один конец.

Когда мы с Дарси были дома у отца, я приоткрыл дверь в свое сердце, потому что почувствовал нечто странное. Единение душ. Как забавно, что внешне и по социальному статусу мы колоссально отличались, но наши души тянулись к одному и тому же. К свободе и освобождению от оков – физических и моральных.

Она хотела сбежать от будущего.

Я хотел сбежать от прошлого.

Мне тяжело давалось доверие. Я настолько привык к одиночеству и тому, что мои единственные близкие люди – Малакай, Татум и Эзра, что для кого-то другого места в сердце не осталось. Так я думал, пока она не рассеяла мои кошмары, заменив их своим лавандовым запахом.

Дарси нашла ключ не только к моему телу.

Она нашла ключ к моей душе.

Ей нужна была моя правда. И я мог дать ее, но… не всю. Пока что.

– Подожди меня здесь, – выдохнул я, думая о том, как сильно пожалею о дальнейших действиях.

Отстранившись от Дарси, я скрылся в своей спальне, после чего вернулся обратно с вещью, которую хотел выбросить, но… никак не решался. Что-то сдерживало меня. Какая-то часть разума, получающая удовольствие от причинения себе боли – что физической, что моральной.

Присев около Дарси, я протянул эту вещь ей.

– Что это? – нахмурилась она.

– Дневник моей матери. Она вела его до того, как я ее убил.

Дарси замерла.

Я смотрел прямо перед собой, не решаясь заглянуть ей в глаза. Что бы я там нашел? Отвращение? Сожаление? Непонимание? Какой адекватный человек рассказывает своей девушке, что убил родную мать?

Видимо, только я.

– Этот человек насиловал меня физически и морально с тех пор, как я начал взрослеть. Поэтому я не целуюсь. Поэтому мне ненавистна большая часть женщин. Половину моей жизни они отнимали у меня всё, что было мне дорого. Тело, душу, мечты. Они поселили во мне страх, а Аннабель растоптала любую надежду выбраться из этого круга. Она приходила ко мне каждую ночь. Родная мать.

В комнате повисла гнетущая тишина.

Затем я почувствовал, как Дарси забирает из моей руки дневник.

– Я слушаю, – раздался ее шепот.

Каждое слово вырывалось из меня так быстро, словно я всю жизнь мечтал их произнести. Наверное, так и было. Малакай, Эзра и Татум знали всё от начала и до конца. Находясь рядом с Дарси и скрывая от нее свое прошлое, я чувствовал себя в десять раз хуже, чем когда скрывал от них.

Потому что она всё еще здесь.

В моей голове.

Каждый раз, когда я пытаюсь поцеловать ее.

– В дневнике все мысли Аннабель, – продолжил я, смотря потерянным взглядом в стену. – О том, как дедушка начал бизнес и сошел с ума, почувствовав вкус денег. О том, что она испытывала, когда заходила ко мне в спальню. О том, как боролась, но поддавалась внутренним демонам. Она была больна, Дарси. Поэтому я ее убил.

И убил бы снова, лишь бы увидеть, как она отвечает за свои грехи.

Даже спустя столько лет я помнил каждую минуту. Каждое, блядь, прикосновение. Мне хотелось стереть себе память, чтобы не видеть ее во снах. Порой казалось, что я схожу с ума, потому что убиваю людей, а вижу перед собой только ее.

– Поэтому ты не можешь спать? – тихо спросила Дарси.

Я коротко кивнул.

Резко выдохнув, она сжала в руках дневник.

– Я пойму, если ты захочешь уйти. – Эти слова дались мне тяжелее всего того, что я сказал ранее. – Просто не тяни и сделай это сейчас.

– Уйти? – прошептала Дарси.

Я нехотя повернул к ней голову.

– Бишоп, ты недооцениваешь меня, если думаешь, что из-за этого я уйду. Будь она жива, я бы собственными руками убила ее за всё, что она с тобой сделала. Я не знала эту женщину, но… но она… Черт, я ненавижу ее всей душой! Надеюсь, она горит в аду.

Я не увидел в глазах Дарси жалости.

Только гнев. Дикий и сокрушительный, который бился и в моих жилах. Ее пальцы крепко впились в кожаную обложку, а глаза запылали как никогда прежде.

Она придвинулась ближе и сжала мои ладони в своих.

– Спасибо, что рассказал мне. Я… я всегда знала, что ты сильный человек, но теперь лишь убедилась в этом. Не каждый сможет жить с тем, с чем живешь ты. Отвратительно, когда родители травмируют своих детей. Я понимаю, о чем говорю, Бишоп.

Я нахмурился.

О чем идет речь?

– Это травма, которую нужно прорабатывать со специалистами, – продолжила Дарси. – Ты же понимаешь это? Такое