Бабочка огня - Маша Ловыгина

что какая-то мелкая девчонка сможет меня удивить, ни за что бы не поверил...

Его голос был спокоен – ни тени волнения или эмоций, и это еще сильнее давило на меня.

– Я же все вижу, Рита. Все, понимаешь?

Я сглотнула, только сейчас сообразив, о чем он говорит. Если я думала о камерах вокруг дома, то не могла ведь не озаботиться камерами внутри? Значит, он видел меня каждый раз, когда я подслушивала и подглядывала под дверью его кабинета, знал, о чем мы говорили с Таисьей. Но ни о чем особенном мы с ней не говорили, слава Богу, а в мою голову он залезть не может, как бы ни хотел.

Стоп... Нож... Он мог видеть, как я забрала его с собой! И теперь...

У меня взмокли виски и спина. Господи, это же надо быть такой наивной дурой!

– Ты не сказала мне правду, Рита. А я очень не люблю, когда мне врут.

Я сдавленно усмехнулась. Кто бы говорил! Да его собственная жена водила за нос!

– Что ты делала у моего кабинета, Рита? На кого ты работаешь?! – Внезапно повысил он голос.

– Вы разбудите детей! – Прошипела я. – Работаю я на вас. А у кабинета была только по одной причине! – Лгать было бессмысленно, но и говорить всей правды я не собиралась. – Я боюсь, что вы отправите мальчиков в интернат, и тогда я лишусь работы.

Кречетов хмыкнул и сел на край кровати. Я сдвинулась еще больше, практически вжавшись в стену.

– Хочешь и дальше заботиться о них? – Его рука тяжело опустилась на мое колено.

Я замерла, застигнутая врасплох его словами, будто мышь. Нет, любое предложение Кречетова имело подтекст, и не замечать этого было глупо. Я не знала, что ему ответить. Он предлагал мне сделку, и это было так очевидно, что хотелось взвыть.

– Не надо меня бояться, Рита, – он тихо рассмеялся. – Я ведь обещал тебе, что не трону тебя, пока ты сама не захочешь.

– Михаил Айвазович, – наконец выдавила я из себя, – сейчас уже поздно. Идите к себе. Вы в праве решать свои семейные проблемы так, как считаете нужным. Я не могу повлиять на ваше решение.

Слова дались мне с трудом, и глубоко внутри сердце мое разрывалось на части. Но предложить иного я не могла.

– Я хочу, чтобы ты увидела, от чего отказываешься, – его пальцы сжались на моем колене, словно тиски. – Подумай, Рита, хорошенько подумай над моим предложением.

Наконец он встал. Кровать скрипнула, а я медленно выдохнула.

– Кстати, – Кречетов остановился у дверей, – ты же приехала из Воронежа, так? А чего там не устроилась?

– У меня там никого нет, – быстро проговорила я. – А здесь Таисья. Мы с ней раньше в Солониках соседями были и...

– Ну это понятно.

Я не могла разглядеть выражение его глаз, но была уверена, что в его голове сейчас выстраивается целая цепочка умозаключений.

– И что, никаких друзей, знакомых? – Снова спросил он.

– Не сложилось, – ответила я и облизала пересохшие губы.

– Понимаю, Рита. Начинать с нуля очень тяжело. Но у красивых женщин больше возможностей достичь красивой жизни.

– Уверена, Ольга Валентиновна именно так и считала, – не подумав, брякнула я.

– А ты так не считаешь?

– Я – нет.

– Цену набиваешь... – Он с шумом выдохнул. – И какова же твоя цена?

– Спокойной ночи, Михаил Айвазович.

Он вышел, но какое-то время стоял за дверью, я слышала его дыхание. Скинув подушку, я приподняла матрас, все еще не веря, что нож исчез. Даже заглянула под кровать, но его не оказалось и там. И когда только успели обыскать мою комнату!

Итак, Кречетов поставил меня перед выбором, и у меня появился шанс как минимум отомстить Артуру. Но все дело было в том, что цена за эту месть была для меня неподъемной.

– Я вас не вывезу, Михаил Айвазович, – пробормотала я, испытывая одновременно и злость, и страх. – Даже не надейтесь.

Этой ночью мне так и не удалось толком уснуть. И так, и эдак я перекручивала в голове варианты того, как мне поступить. Ответ был очевиден: я должна была уйти, пока у меня имелся хоть какой-то шанс, но... когда за стеной заплакал Ваня, я тут же кинулась в детскую, легла рядом с ним и расплакалась сама. Если бы я рассказала Кречетову о том, что произошло между мной и Артуром, о том, как мне пришлось бежать от Сарика, и о том, что моя сестра сейчас в детском доме, то, возможно, решила бы свои проблемы. Однако внутренний голос говорил мне обратное: для таких, как Кречетов, чужие проблемы – лишь возможность держать на крючке. И теперь, когда его жена лежит в могиле, а факты ее «красивой» жизни вылезли наружу, моя жизнь для него не стоит ровным счетом ничего.

Следующий день начался будто в тумане. Я постоянно подходила к окну в надежде, что появится Василиса Семеновна. Спрашивать об этом Таисью я остерегалась, чтобы не вызвать лишних вопросов. Тот охранник, который выпустил меня накануне, сменился. Вместо него на посту был злобного вида молодой мужик, которого я видела в первый раз. Еще я боялась того, что появится Илья, захочет со мной поговорить и тем самым навлечет на себя беду. Но если он предупредил меня о том, что мне нужно бежать, значит, осознает, кто такой Кречетов. Эта мысль отрезвила меня.

В доме не появилось ничего из того, что указывало на траур: ни завешенных зеркал, ни портрета с черной лентой. Будто Ольга никогда и не жила здесь. А когда после обеда приехала клининговая служба, я окончательно поняла, что Кречетов вычеркнул ее из своей жизни. В окно я видела, как выносят тюки с одеждой на улицу и складывают во дворе. Потом их закинули в машину и куда-то увезли.

«Уж точно не в Службу помощи неимущим или в церковь», – решила я.

Кречетов приехал непривычно рано. Но сначала они с Дмитрием стояли на улице и о чем-то спорили. Я наблюдала за ними из-за шторы, пока мальчишки строили «домушку» из покрывал, играя в «Трех поросят». Я должна была изображать волка и говорить страшным голосом, пытаясь поймать ногу или руку одного из поросят.

Кречетов нет-нет, да тоже посматривал на наше окно,