Квартира №16 - Татьяна Ларина

чуть теплая вода. Ванна постепенно наполнялась, а я, сидя на краешке, наблюдала, как качается упавшая в нее крышечка шампуня. Когда вода дошла почти до краев, я не спеша в нее погрузилась. Если бы можно было утонуть… Вот так нырнуть и остаться под водой, пока кислород не кончится. Но как только легкие начинали гореть, я всплывала, жадно хватая ртом воздух. Слабачка, даже этого не могу. Я выбралась наружу и, замотавшись в полотенце, снова посмотрела в зеркало. Длинные мокрые рыжие волосы сейчас казались цвета красного дерева и доставали мне до середины ягодиц. Высохнут, и опять станут лисьего цвета… Рука сама потянулась за папиной бритвой. Он всегда пользовался опасной. Острая.

Капля крови упала на белый кафельный пол, и я поморщилась от боли. Сполоснув лезвие под проточной водой, я еще раз провела бритвой по голове. Получилось неровно и не гладко, зато непривычно легко, словно я освободилась не просто от тяжести волос, но и от груза ошибки. Хотя это лишь временно.

— Алиса! Алиса, немедленно сюда! — послышался из коридора раздраженный мамин голос. — Я была у Людмилы Николаевны. Что за допрос ты ей устроила утром?

Я накинула халат, переступила босыми ногами через сбритые волосы, кучкой лежащие на полу, и вышла к маме. Стоило ей меня увидеть, как недовольство на ее лице сменилось непонятной гримасой ужаса и отвращения.

— Алиса, что ты наделала? Твои волосы? Боже! Дочь?! — она замерла на пороге, не решаясь подойти, словно я прокаженная.

— Прости. Я больше не могла, — виновато сказала я, почувствовав наконец что-то кроме боли — вину перед матерью.

— Милая, что с тобой? Алисонька, давай обратимся к врачу! — отойдя от шока и пересилив себя, мама все же подошла и заключила меня в объятья.

— Не надо, мам. Обещаю, что все будет хорошо. Теперь все будет хорошо, — я уткнулась лицом ей в грудь и крепко обняла. — Я закончу школу на отлично. И поступлю в МГУ на юридический. И буду работать в твоей конторе. Я сделаю все-все, что ты скажешь, обещаю. Я тебя никогда не ослушаюсь. Теперь.

— Милая моя, — она подняла мое заплаканное лицо и поцеловала в лоб.

— Мамочка, я обещаю, что все сделаю. Обещаю. Только не спрашивай у меня ничего, хорошо?

— Хорошо, дорогая, — неуверенно ответила она, и у самой на глазах заблестели слезы. Мама никогда раньше не плакала.

— И еще…

— Что?

— Я никогда больше не возьму в руки скрипку.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Часть II. Знакомый

Глава 17. Семейный праздник

Это лето не радовало москвичей хорошей погодой. Июнь подходил к концу, а теплых солнечных дней можно было пересчитать по пальцам. Градусник показывал совсем не летние плюс семнадцать, моросил мелкий дождь, и совершенно не хотелось выбираться из теплой постельки, особенно если учесть, что забралась в нее совсем недавно.

— Алиса! Дочь, ты встала? — мама по привычке без стука вошла в мою комнату и недовольно посмотрела на меня. — Поднимайся! Если не встанешь сейчас, проспишь до обеда и не успеешь привести себя в порядок к вечеру.

— Мам, если я сейчас встану, то до вечера не доживу. Голова раскалывается, — проворчала я и перевернулась на живот, пряча лицо в подушку.

— Сама виновата! Только потому, что у тебя праздник, я ничего не сказала по поводу возвращения утром.

— Я была готова к твоим нотациям, так что, если очень хочешь, можешь оторваться. Настроение мне не испортишь, оно слишком хорошее, — ехидно улыбнулась я, рассматривая вполоборота, как меняется мамино лицо. Иногда меня забавляло ее злить. Мама уже давно не имела такого влияния, как в детстве, но продолжала упорно вмешиваться в мою жизнь.

— Милая, я не собираюсь читать тебе нотации, но мне совсем не понравилось, что ты явилась утром, к тому же нетрезвая. Я просто за тебя беспокоюсь и не хочу, чтобы ты пошла по наклонной, — она села на край кровати и стала гладить через одеяло мою ногу.

— Нетрезвая, — усмехнулась я и снова перевернулась на спину, — мам, да я почти не пила.

— Перегар даже в комнате чувствуется! — возмутилась она.

— Конечно, от четырех бокалов вина в моей спальне дикий смрад! — я потянулась за пачкой «Винстона» и с грустью отметила, что осталось только две сигареты.

— Алиса, я не собираюсь с тобой спорить, — мама поднялась, расправила юбку и строго посмотрела на меня. — Костя отвратительно на тебя влияет!

— Тебе пора на работу, — напомнила я ей, кивнув на часы.

— С понедельника тебе тоже. Причем каждый день!

— Но сегодня, к счастью, еще пятница.

— Ладно, дочь. Мне действительно пора. До вечера. Ты же заберешь отца?

— Конечно.

Мама поцеловала меня в лоб, еще раз вздохнула, что в комнате пахнет перегаром, и все-таки ушла. Несмотря на то, что я спала всего два часа, чувствовала себя на удивление бодрой, если забыть про мигрень. Видимо, четыре банки энергетика, выпитых накануне, до сих пор действовали. А вчерашний день был сумасшедшим.

Сварив большую кружку кофе, укутавшись в одеяло, я вышла на любимый балкон. Каждое утро, если я ночевала у себя, это был мой традиционный ритуал: кофе, сигарета и думы о насущном. Но сегодня в голове крутились только воспоминания о том, что было вчера. Двадцать второе июня, тот самый день, которого мои родители ждали с трепетом и волнением. Я официально стала выпускницей МГУ.

Потратив шесть лет своей жизни, защитив диплом бакалавра и магистерскую диссертацию по семейному праву, я получила заветную темно-красную корочку. Для окончивших магистратуру с отличием по традиции проводили отдельную торжественную часть, которая ближе к вечеру, уже вне стен университета, превращалась в безбашенную вечеринку. Мы веселились до упаду, и домой я приехала только в шесть утра.

Чертыхнувшись на себя за то, что договорилась о семейном праздновании на сегодня, а не завтра, я прикурила сигарету и с наслаждением затянулась. Курить я начала несколько лет назад. Сначала мною двигало чистое любопытство, но горький дым не оправдал ожидания, и после первой сигареты мне стало дурно. Тем не менее, на следующий день снова захотелось попробовать. Мне нравилось чувствовать себя взрослой, глядя на свое отражение с сигаретой в руках. Я долго крутилась у зеркала, вдыхая табачный дым, не затягиваясь, и томно выпуская его наружу, словно женщина-вамп двадцатых годов. Поначалу я могла легко бросить, но не чувствовала нужды отказываться от табака и со временем прочно закрепила в себе эту привычку.

Докурив почти до фильтра, я выбросила бычок в пепельницу и уже хотела уйти с балкона, как