Школа. Никому не говори. Том 1. - Руфия Липа

лучше заяви, что это была не ты. Мол, тётка обгляделась… Тебя врать научить?

– Нет, не надо. Во вранье, знаешь ли, можно и запутаться!

– Ну как знаешь! Давай состыкуемся через неделю, чтобы убедиться в моей правоте: тётке на велике ты в полумраке сто лет не сдалась.

Тихоня улыбнулась. Сэро одобрительно хмыкнул и заговорщицки ей подмигнул.

Повеса довёл ровесницу до ближайшего перекрёстка возле переулка, попрощался и пошёл к себе домой, довольный собой и прошедшим днём.

Глава 10.

Люба Поспелова обожала Дашу Бутенко, свою официальную соседку по парте.

Бутенко пришла в «А» в середине девятого класса и спелась с Илютиной сразу. Возможно, потому что девочки были уже знакомы и пересекались через общих товарищей.

Подруги не разлей вода, Варвара и Дарья не расставались нигде: ни в школе, ни на дискотеках. При этом Даша без Вари оставалась сама собой, а блондинка же без товарки лезла на стену от скуки.

Люба искренне не понимала, что одноклассниц настолько крепко сближало.

Варвара – девочка взбалмошная, беспечная, скандальная и жестокая, болтливая и заносчивая, не знавшая меры в словах и выходках. Ляпнуть физруку, мужику лет тридцати, что после пробежки она матку с яичниками через рот вытошнит, или отвесить, смеясь, молодой математичке, что у той сиськи в неудачном лифчике, для Варвары было делом плёвым. Об отношении к сверстникам, позволившим одёрнуть Илютину или (не дай Бог!) перечить ей, и говорить не стоило – уж здесь тормоза у Варвары отлетали напрочь.

С Дашей Поспелова мечтала дружить. Люба не видела в соседке ни жестокости и самохвальства Варвары, ни чрезмерной кокетливости Рашель, ни кичливости Виноградовой, ни эгоизма и удобной отстранённости командирской троицы.

Дарью в 10 «А» уважали. Чувствовалось в ней нечто крепкое, опорное, заставлявшее считаться и не сомневаться в её авторитете.

Когда новенькая села с лёгкой руки Бортник за одну парту с тихоней, последняя приготовилась к гадостям и травле. Но Даша оказалась приветливой соседкой и не подумала отстраниться от замкнутой девочки. Наоборот, была весьма мила, общалась с ровесницей на уроках, обсуждала темы или решения упражнений. Дарья могла бы использовать Поспелову и её хорошее отношение для списывания, но почему-то так не поступала, хотя стоило лишь намекнуть. Люба бы не отказала.

На уроках с дисциплиной послабее Бутенко пересаживалась к закадычной подружке Илютиной. Парочка сплетничала, смеялась, миловалась, просто болтала – а прикипевшая к соседке Поспелова ревновала: «Несправедливо! Почему мне не везёт? Чем я не заслужила такую подругу?»

До соседства с Дашей тихоня полтора года по решению классрука делила парту с Тимофеем, и это были худшие времена в её школьной жизни. Тим постоянно её дёргал, приставал, обзывался, придумывал клички, портил вещи и (паразит такой!) никогда не отсаживался.

Люба пыталась поговорить с Валентиной Борисовной, чтобы та отсадила её от Степанченко – и оба разговора окончились для девочки неприятно.

Разъярённый Тимон после первой просьбы вместе со Жваником и Сысоевым затащил Поспелову в тёмный пустой коридор и крепко побил, пообещав в следующий раз расправу похлеще за попытку пересесть.

Вторую робкую мольбу Любы, что долго после побоев не решалась попросить пересадку, Бортник услышала. И с того момента жизнь тихони в 10 «А» стала окончательно невыносимой.

Тимон, почитаемый и обожаемый коллективом, мстил пакостными россказнями, сплетнями да надуманными обвинениями. То от Любы воняло псиной, то он брезговал находиться рядом. Не такая одежда, некрасивые ноги, уродливые губы, не сиськи, а сплошное недоразумение. Гадостям не было ни конца ни края.

О сероглазом Тимофее как в открытую, так и украдкой вздыхали практически все одноклассницы. Школьницы бредили стать заметными в его глазах, слышать от красавца комплименты, встречаться с жизнерадостным шатеном или хотя бы дружить. Этой чести в 10 «А» удостаивались немногие, и с легкой руки неформального лидера за избранной тут же начинали волочиться остальные мальчики.

Когда харизматичный Степанченко провозгласил Поспелову самой низкосортной, худшей девкой в классе, парни его дружно поддержали, а остальные девушки обрадовались, что место страшилы досталось не им. Каждая в 10 «А» желала сидеть с Тимом, а Люба незаслуженно занимала это место полтора года. Ещё и сама отсесть попросилась. Неслыханно!

Авторитету Тимофея никто не перечил. Кто-то поддакивал, а кто-то отмалчивался. Люба же, став изгоем, покорно терпела: не давала сдачи, не спорила, не дралась, не обзывалась в ответ и не жаловалась. Что бы ни исполнил шатен, родители Поспеловой и её старший брат с разбирательствами в школу ни разу не явились.

Одноклассники чувствовали себя безнаказанными. Они нападали – тихоня не защищалась, не пыталась помириться, льстить, подстроиться, найти общий язык. Только всё больше замыкалась и становилась пугливее, осторожнее, недоверчивее.

Бутенко не участвовала в гноблении Любы. Она улыбалась с некоторых шуток, иногда смеялась, но сама соседку не трогала. Не поддерживала настрой Варвары и Тимофея, хоть и была в прекрасных отношениях с обоими. За это Поспелова была ровеснице очень признательна.

***

Октябрь оказался не менее жарким, чем сентябрь. Морозная свежесть утра сменялась весьма тёплым, избыточно солнечным днём, переходящим в приятно прохладный вечер.

В школе назначили субботник. Старшее и среднее звенья освободили от уроков на один день, велели прийти в домашней одежде и с хозяйственным инвентарём.

Десятые классы по приказу администрации отправились облагораживать территорию автовокзала.

10 «А» досталась побелка деревьев и бордюров. Подъехал огромный грузовик с гашеной известью – её разлили в вёдра, принесённые школьниками из домов вместе с кисточками, и ребята пошли трудиться.

Люба не боялась работы и белила с удовольствием. Тихоня представляла, что теперь каждый ствол благодаря ей защищён от личинок и вредоносных жуков. 10 «Д» выпал из поля зрения – они пропалывали клумбы возле третьего съезда.

Утренняя прохлада ушла, и от распекающего осеннего светила всем стало жарко. Станица купалась в искристых солнечных лучах. Вспотевшие старшеклассники начали снимать верхнюю одежду, несмотря на неожиданные и резкие порывы холодного северного ветра.

Возле Любы учащиеся 10 «Б» собирали граблями опавшие листья в кучки. Аромат жухлой травы, осенней ностальгии, печальной свежести стоял вокруг. От бодрящего воздуха и ласкового солнца девушка затосковала по искреннему человеческому теплу и любви. Потому что объелась с лихвой злобы и грусти, которые заполонили большую часть её короткой жизни.

Поспелова отвлеклась от побелки, услышав голос Дарьи. Та шла с Варей по дороге, покачивая вёдрами с жидкой известкой да малярными кистями.

– У тебя, Илютина, миллион одёжек по хате болтается! Кофт, штанов и юбок – хоть жопой жуй! Можешь позволить себе преспокойно пачкаться в известке да траве!

– Ой,