Сладкий - Маша Ловыгина

голову и посмотрела на высокую трубу, из которой вверх уходил черный дым.

– Нет, пойдемте на остров, Слава. Мне отдохнуть надо с дороги.

– Так вы когда теперь зайдете? Завтра, что ли? – окликнул ее службист. – У нас тут такие истории жуткие есть! Я вам все-все...

– Я подумаю! – шарахнулась от него Варвара и полезла в грузовик. – Спасибо!

Гадалки не врут?

– Эй, Егор! – Слава на ходу выглянул в приоткрытую дверь. – Садись! Скажу чего! Насчет собаки!

Кабину моментально заволокло морозным туманом. Варя не видела Столетова за спиной водителя, но уже представила, как тот зыркнул на него своими невозможными глазами и пробубнил какое-нибудь ругательство...

Но грузовичок притормозил.

«Неужели сядет?» – изумилась она, пытаясь понять, а куда, собственно, такой здоровый бугай влезет.

– Туточки буквально пять минут! Уж потерпим, да ведь, кудрявая? Двигай ко мне поближе! – Слава сгреб лежавшие между ними какие-то тряпки и провода, и Варя, приподняв меховые полы шубки, нехотя пододвинулась левее.

Дверь открылась, и Варвару тут же снова окутало ледяным воздухом. Столетов замер, разглядывая ее коленки, и Варя судорожно натянула на них шубку.

– Ты только не быкуй, товарищ Столетов! – предупредил его Слава. – Я вас сейчас к бабке Любе отвезу. Она тебе и от псовой хвори, и от дурного норова травок даст! – он хихикнул в кулак, но тут же сделал серьезное лицо. – А то вдруг твой пес бешеный?

– Сами вы бешеные, – качнул головой Столетов и одним рывком влез в кабину. Он навис над Варей, и лицо его оказалось так близко, что она успела разглядеть, что зрачки у него серо-синие, как предгрозовое летнее небо. – Не раздавлю?

Варвара вспыхнула и уселась чуть бочком. Столетов положил руку на спинку кресла, и она будто оказалась в его плену, прижимаясь бедром к мужскому бедру. Дыхание ее стало коротким, отрывистым и частым. Варвара сжала кулачки и выпрямила спину.

– Скоро мы уже приедем? – нервно спросила она. – Сил уже никаких нет!

Грузовик тряхнуло, и Варвара ткнулась плечом в твердую грудь Столетова.

– Действительно... скорее бы уже... – на выдохе глухо произнес Егор.

У нее все поплыло перед глазами, когда на нее пахнуло мужским запахом. Не одеколоном и не гелем, а именно настоящим запахом мужчины с примесью грубой шерсти, еловых веток, смолы и еще чего-то такого, о чем она не даже не догадывалась, но что будоражило нервные окончания похлеще комплиментов, подарков или интимных прикосновений.

– Жарко... – прошептала Варвара и расправила ворот.

– Да ты что! – удивился Слава. – Я и печку-то выключил уже.

Мост закончился. Грузовичок снова въехал на Сладкий. Опустив глаза, Варвара искоса разглядывала Столетова, но, кроме куртки и теплых лыжных штанов, ничего другого увидеть не могла. Ей же, конечно, хотелось еще хорошенько рассмотреть его лицо, потому что было в нем что-то очень притягательное. Возможно, прямой нос, или тонкие морщинки в уголках глаз, которые появляются от улыбок и смеха. Однако представить Столетова смеющимся у нее никак не получалось. А уж хохочущим, тем более.

Грузовичок встал с краю дороги, словно для того, чтобы не мешать другим машинам. Но дорогу уже изрядно замело, что говорило о том, что транспорт здесь появляется редко.

– Ну, чё расселись? Вылазьте! – скомандовал Слава и выскочил из кабины.

Столетов ухватился за ручку двери, и Варвара заметила обручальное кольцо на его пальце. Оно не выглядело новым – царапинки отчетливо виднелись на тусклом ободке. Вот и службист упомянул о том, что Столетов женат, а это значит...

«Это ровным счетом ничего не значит, – подумала она и поджала губы. – Ничего эдакого я не хотела. Ну мужчина, подумаешь! Хамло он редкостное, даром, что симпатичный. Мало, что ли, симпатичных? Вот Олег, например...» – от мысли об Олеге ее самым натуральным образом сплющило. И вероятно, лицо ее в этот момент выдало такую гамму чувств, что Егор вдруг язвительно рявкнул:

– Все, уже выхожу! Прошу великодушно простить за неприятное соседство!

Он спрыгнул с подножки и отошел на несколько шагов. Слава стоял у низкого забора и быстро смолил что-то навроде самокрутки – искры разлетались в воздухе, будто миниатюрный фейерверк.

Варвара ошалело посмотрела вслед Столетову: это сейчас кто кого обидел?

Егор обернулся.

Варвара приподняла полы шубки и вытянула ногу, нащупывая подножку и продолжая смотреть на него. Это было похоже на какой-то гипноз, объяснения которому она просто не находила. Каблук соскользнул, и вот она, вскинув руки, уже летит навстречу сугробу...

Егор успел подхватить ее за воротник, и теперь Варвара, барахтаясь руками в воздухе, висела в полуметре от земли, с ужасом прислушиваясь к тому, как трещат шубные крючки.

– С-спасибо... О-отпустите меня, пожалуйста...

– Ну что же ты, Варвара! А говоришь, летать привыкла! – хохотнул Слава и отбросил окурок. – Сейчас к бабке Любе заскочим. Отогреешься у нее, а я печку истоплю во-он в том доме, – он указал на домишко ниже по дороге. – Там тебя и поселим.

– А кто хозяева? – Она стала судорожно отряхиваться, стараясь не смотреть на Столетова. Впрочем, он тут же отошел от нее, словно ему было неприятно даже стоять рядом.

– Так нет хозяев! Уехали год назад, как на пенсию вышли. Сертификат по выслуге получили и адьё – на материк. Так что, там и кровать, и утварь кой-какая осталась. Чего старье с собой везти? Ладно, заходь!

Слава протопал за забор и забарабанил по обитой дерматином двери:

– Люб, а, Люб! Принимай гостей!

Не дожидаясь ответа, он дернул дверь на себя и подмигнул Варваре и Егору:

– Если правда, что она все видит, так, должно быть, уже в курсах, что мы к ней приперлись! Эх, кажись, блинцами пахнет!

Потолок в сенях был кривой на одну сторону, и казалось, что и пол немного уводит набок. Во всяком случае, Варвару качнуло, отчего она опять уперлась плечом в Столетова.

– Извините, – шепнула она, – оступилась в потемках.

Громко потопав ногами и стряхнув с одежды снег, Слава вошел внутрь избы:

– Эгей! Кто дома?

– Чего разорался? Чай, не у себя дома орать-то! – донеслось в ответ, и перед ними оказалась укутанная в шаль женщина неопределенного возраста, ростом, как показалось, Варе, едва ли выше полутора метров.

Оглядев гостей, она сделала жест рукой – мол, проходите.

–