На горизонте – твоя любовь - Нетта Хайд

под столом, и по очень интересному стечению обстоятельств он тоже оказывается открытым. Как будто кто-то специально это сделал. Отлично.

Смотрю на код, который кто-то ввел до меня, и слегка удивляюсь выбранным цифрам. Два, шесть, ноль, пять. День, когда я познакомился со своей мамой. День, когда я стал заключенным.

Я достаю грамотно оформленные документы на имя Джеймса Каттанео, связанные с компанией, которая теперь ему не принадлежит. Следующий файл – право на торговлю алкоголем на различных территориях. Дальше – договоры на перевозку наркотических веществ.

Все это выглядит так, словно кто-то специально собрал целый пакет на моего отца в преступной деятельности. Я листаю дальше, но не нахожу самого главного. Его отношение к торговле детьми. Его отношение к Тее.

Мое внимание привлекает шум, и я быстрым шагом направляюсь туда, откуда исходят звуки. На телевизоре воспроизводится видео. Мужчина во всем белом, символизирующий какую-то искаженную чистоту, стоит прямо перед камерой.

Он внимательно проверяет, ведется ли запись, а затем неожиданно улыбается, его улыбка кажется слишком широкой, почти зловещей. Я вижу, как он поправляет камеру, чтобы она запечатлела каждый детальный момент, и с этим движением усиливается ощущение, что что-то не так.

Я отшатываюсь, пораженный тем, что я вижу. На полу, в углу этой комнаты, сидят две маленькие девочки. Одна из них – с темными волосами, обхватывает себя руками, как будто старается укрыться от происходящего. Она всхлипывает, ее тело дрожит; она покачивается из стороны в сторону, и это движение кажется немым криком о помощи.

Мой взгляд падает на вторую девочку… Это… длинные кудрявые волосы неестественно-белого оттенка… Она спокойна. Она сидит прямо, неподвижно, с усталым, но в тоже время ясным взглядом, устремленным в пустоту. В ее глазах нет детской беззащитности – там есть нечто большее.

Моя челюсть сжимается вместе с кулаками. Мне становится тошно от самого себя. За то, что я ей наговорил. За то, что я сделал с ней. За то, через что она прошла. За то, что я не выслушал ее. За все…

– Ну что, принцесса, поиграем? – внезапно звучит его голос с соблазнительной манерой, которая заставляет меня ощутить прилив гнева и страха от осознания того, что произойдет дальше.

Он подходит ко второй девочке, схватив ее за роскошные белые волосы, с силой тянет в центр комнаты. Он бьет ее, заставляя встать на колени перед собой, задирает ее платье, испачканное кровью, а с себя снимает штаны.

– Эй, я надеюсь, ты подсунул мне хороший товар. – Он поворачивается к камере, словно смотрит прямо на меня. А дальше он делает с ней то, на что невозможно смотреть, но я смотрю.

Я не могу отвести взгляд, хотя все внутри кричит о том, что это зрелище слишком ужасающее. Но я смотрю, не позволяя себе оторваться.

Я изучаю каждый кадр, каждое движение маленькой девочки Я вникаю в детали, ловлю мельчайшие нюансы в ее взгляде. Я не моргаю.

Я смотрю видео до конца… Первое… Третье… Седьмое… Десятое… Пятнадцатое… Двадцать шестое…

Я вижу то, что этот ублюдок снимал для моего отца. Я смотрю на то, как он насиловал Тею и зверски резал ее спину. Я смотрю на то, как разрушалась ее жизнь.

Мне становится невыносимо, но это не сравнится с тем, через что прошла она, поэтому я продолжаю смотреть до самого конца.

Я чувствую боль Теи, хоть она и не показывает ее этому ублюдку. Я чувствую, ее страх, который она очень хорошо научилась прятать. Я слышу ее стоны, которые будут еще очень долго звучать в моей голове, – от такого невозможно избавиться, такое нельзя забыть. То, через что прошла эта маленькая девочка, не сможет пройти взрослый человек.

С каждой секундой, с нарастающим напором, ненависть к моему отцу, которая до этого достигала предела, сейчас выходит за грань. Я знал, что он умственно болен, раз решился делать такое со своим сыном, но то, что он делает подобное, кажется перебором, выходом за все допустимое.

Власть, деньги, молодая кровь, ненависть к женщинам, насилие, торговля детьми… Если бы я тогда открыл те файлы, которые нашел…

Я слышу шум за своей спиной. Шаги…

– Я думал, придет отец.

– Прости, но это всего лишь я, – раздается голос позади меня.

Но я не успеваю повернуться, чувствую оглушающий удар по голове. Затем слышу лишь отголоски:

– Я же говорил, что ты ответишь за все, что сделал.

Снова удар, и я отключаюсь.

Глава 21

ХАНТЕР

Удар по лицу. Удар по ногам. Удар в живот.

Я начинаю кашлять, но не могу полноценно это сделать, так как, что-то не позволяет. Я открываю глаза, щурясь; мир вокруг кажется размытым. Шум воды. Ветер. Холод.

– Привет, тебе лучше? – спрашивает он, наклонившись надо мной. И словно сквозь туман я наконец-то вижу его. – Ой, что это я, сейчас, – говорит он, резко срывая скотч с моих губ. – Больно? Прости, я не специально.

Он кладет ладонь на мое плечо, в его словах слышится сарказм, а его смех заполняет мой разум. Это не радостный смех, а истерический, словно он на краю безумия.

– Конечно же, я делаю все это специально, – уже спокойно говорит он, а затем плавно поворачивается в сторону, и я повторяю то же самое, следя за его взглядом.

Там стоят несколько человек в смокингах; их силуэты резко контрастируют с серым фоном заброшенного корабля и бушующим океаном вокруг. Один из людей, высокий и полный, делает шаг в сторону. Его губы изгибаются в тонкой ухмылке, когда он наклоняется к своему партнеру, шепча ему что-то на ухо.

Я медленно обвожу взглядом обстановку: плюющийся океан, скрежещущие доски палубы, тяжелые цепи, свисающие с ржавых конструкций. Неподалеку стоят несколько открытых старых ящиков, полных клубков старой канатики и сломанных предметов, которые когда-то принадлежали этому судну.

– Кто ты такой? – спрашиваю я, ощущая сухость в горле.

– Я? Оу, сильно приложился по голове, да? Уже забыл меня? – Он машет ладонью перед моим лицом, как будто проверяя, все ли со мной в порядке. – Я – Дерек О’Нил. Мне двадцать семь лет, и я… – он прерывается, словно ему скучно обсуждать это. – Может, к черту эту интригу, а? Братик.

– Что, черт возьми, ты несешь?! – интересуюсь я, концентрируясь на его лице.

«Кажется, тут два варианта: или у меня после удара произошел какой-то сдвиг в голове, из-за чего я теперь слышу какую-то херню, или же он явно бредит. А, может, это