Дело смерти (ЛП) - Халле Карина

— Я тоже, — говорит Лорен.

— И я, — добавляет Джанет.

Так мы все стоим на причале и наблюдаем, как горят лаборатория и северное общежитие. Вскоре огонь распространяется на главный корпус, затем на столовую. Чудо, но все окружающие деревья выживают — их пропитанные водой стволы и густая листва не могут загореться, в то время как древесина зданий вспыхивает.

Возможно, поселение всегда этого хотело.

Я всегда думала, что оно похоже на разумного хищника, ждущего момента для прыжка.

Но, может быть, поселение никогда не пыталось причинить нам вред.

Может быть, единственное, чего оно хотело — это обрести свободу.

ГЛАВА 33

— Доброе утро, солнышко.

Я моргаю, просыпаясь от солнечных лучей, которые струятся через окно люка.

— Как светит, — хриплю я, прикрывая глаза. — Боже правый.

Прошла неделя с тех пор, как мы отплыли от «Мадроны», и за все время пути от полуострова Брукс до Тофино не было ни одного солнечного дня. Сказать, что солнце сейчас кажется мне божественным светом, — это ничего не сказать.

Путешествие вдоль западного побережья заняло всего несколько дней. Уэс управлял лодкой днем и ночью, сменяясь с Джанет, у которой был опыт в парусном спорте, пока остальные из нас боролись с бурным морем. Было тесно: четырнадцать человек на пятидесятифутовой яхте, все спали на любой доступной поверхности. Но, в конце концов, мы добрались до серф-города Тофино — крупнейшего поселения на побережье — и целовали землю, едва ступив на берег.

После этого у нас было день-два, чтобы прийти в себя и насладиться цивилизацией. Студенты посещали кофейни, бары, книжные магазины, фургоны с тако, общались с местными жителями и туристами, которые не имели никакого отношения к «Мадроне». Уэс щедро разместил всех в местных отелях. Я предпочла остаться с ним на лодке, используя время — и тишину — не только чтобы собрать воедино недостающие фрагменты, но и чтобы узнать друг друга совершенно по-новому.

Мне нужно было лучше узнать себя.

Примириться с тем, кем я была и кем стала.

Подумать о смерти.

Однажды ночью Уэс спросил меня, помню ли я, каково это — умирать.

Жаль, что нет.

Я была мертва несколько месяцев, но не помню ничего из этого. Это не делает меня более или менее боящейся смерти. Я все еще верю в загробную жизнь — это глубоко укоренилось во мне благодаря бабушке — просто не помню, была ли я там.

Думаю, некоторые вещи предназначены для того, чтобы их забыть.

По крайней мере, думаю, что моя смерть связала меня с Фаридой. Я могла видеть ее как призрака, и она могла видеть меня, потому что я уже побывала по ту сторону и вернулась. Думаю, сначала она пыталась напугать меня, отомстить за то, что я сделала, но потом пыталась показать мне, кем я стала, правду о том, кем я стала.

По крайней мере, я себя в этом убеждаю.

Через несколько дней пришло время всем нам собраться вместе и решить, что делать дальше. Пожар в поселении все еще не попал в новости, и мы ни от кого не получали вестей. Мы не знаем, что случилось с Эверли, только то, что она, вероятно, жива. Майкл точно мертв — его застрелил Уэс. Дэвид, скорее всего, тоже мертв, возможно, тоже застрелен. Я пытаюсь почувствовать хоть каплю раскаяния по этому поводу, но не могу вызвать его в себе.

Уэс, конечно, тяжело это переживает, но по-своему, стоически. Иногда по ночам я ловлю его, глядящего на воду с выражением ужаса на лице. Я знаю, что он думает о том, как они умерли. Знаю, что винит себя. Но потом я ловлю его взгляд на себе, и вижу, как радость и облегчение возвращаются на его лицо, и понимаю, что он говорит себе, что это того стоило.

Некоторые из группы — Джанет, Эрнандес и несколько других студентов, Наташа, Патрик и Рав — хотели привлечь «Мадрону» к ответственности. Остальные студенты просто хотели забыть обо всем и вернуться домой. Я не могла их за это винить. На их месте я бы поступила так же.

Что касается нас с Уэсом… Я определенно хотела бы привлечь Эверли и «Мадрону» к суду. Правда, я не уверена, как это сделать, поскольку есть вещи, которые не должны стать достоянием общественности. Например, никто из нас никогда не сможет рассказать правду о том, что со мной произошло. Мир не готов к тому, чтобы человек воскресал снова и снова. Если кто-нибудь узнает правду обо мне, я буду подопытным кроликом всю оставшуюся жизнь.

Конечно, мы не заставляли никого подписывать договор о неразглашении. Если кто-то захочет однажды проболтаться, он сможет это сделать. Но им все равно никто не поверит.

Однако мы можем привлечь Эверли к суду за незаконные и неэтичные эксперименты над местной дикой природой. Эти бедные существа все еще там, в лесу. Они — наше доказательство. Я уверена, что мы сможем привлечь к этому делу и местных жителей, поскольку это произошло на их земле; то же самое касается и правительства провинции.

Единственная проблема — договор о неразглашении. Но если мы найдем хорошего адвоката, сможем доказать хоть что-то.

Уэс также оплатил всем билеты на самолет, когда мы добрались до Тофино, потратив свои сбережения с зарплаты в «Мадроне». Все согласились поддерживать связь, особенно в отношении любых судебных исков. Особенно тяжело было прощаться с Лорен, Мунаваром и Джанет, но, по крайней мере, Лорен живет в Виктории, которая не так уж далеко отсюда, а Мунавар — в Ванкувере. Я скоро смогу увидеть их обоих.

Что касается Джанет, хотя она и улетела в Торонто, я думаю, что для нас лучше не видеться часто. Она была моей подругой, но она представляла «Мадрону». Сейчас единственная связь, которую я хочу поддерживать с этим местом, — Уэс, и то потому, что мы настолько глубоко связаны друг с другом, что Мадрона даже не в счет. Когда я вспоминаю нас с Уэсом вместе, я вспоминаю его, а не поселение.

Что касается моей собственной памяти, некоторые вещи все еще возвращаются медленно. Чем труднее смириться с ними, тем больше вероятность, что воспоминания останутся на периферии. Не хочу знать, каким ужасным человеком я была, хотя, полагаю, справедливо, что мне следует это помнить. Если не вспомню, как я узнаю, что история не повторится?

Однако, я знаю, что в последний момент мои моральные принципы все же взяли вверх, хотя они и привели к моей смерти.

Два события произошли одно за другим. Сначала я поняла, что происходит с коренным населением. Я была под впечатлением, что они получали процент от опционов на акции «Мадроны», а также получали прямую оплату. Я узнала, что их обманывают, когда пошла на их землю собирать эксандеско. Человек, которого я видела в лесу, Самсон, открыл мне правду, предположив, что я знаю больше, чем есть на самом деле.

Затем я обнаружила тело студентки в лаборатории, девушки по имени Ким, которую хорошо знала. Я знала, что она не была склонна к самоубийству; знала, что она не принимала наркотики. Но они представили все так, будто у нее была передозировка. Именно тогда я поняла, что Эверли и Майкл убили ее и спровоцировали еще одно самоубийство до этого — парня по имени Джек.

После этого я была настолько разъярена и напугана, что наорала на Эверли. Я сказала, что посажу ее задницу в тюрьму. Она ничего не подтвердила и не опровергла, но снова упомянула этот чертов договор о неразглашении. После этого я пошла к Уэсу, думая, что он как-то причастен к этому, или, по крайней мере, что он знал и не сказал мне. Эверли создала такое впечатление.

Мы начали ссориться — не только из-за убийств и обмана коренных жителей, но и из-за причины нашего разрыва, из-за манипуляций Эверли со мной.

Это была ужасная ссора.

Дошло до физического насилия.

Я дала ему пощечину.

Сильно толкнула Уэса.

Я хотела толкнуть его снова, но он увернулся.

Я начала падать вперед. Попыталась исправить положение, поскользнулась на ковре и начала падать назад.

Уэс протянул руку, чтобы поймать меня.

Но не успел схватить вовремя.

Я ударилась головой об угол стола — как раз в нужном… или неправильном месте.