Отец на час. Работает спецназ (СИ) - Коваль Лина

Джес у нас «супермини». Мамина маленькая девочка с блестящей шерстью шоколадного окраса и умными глазками.

Умиляюсь, глядя на нее.

Терпеть не могу больших собак.

— Чуть больше вашей, — Отец задумывается, откашливается и машет ладонью.

Как сказала бы моя младшая дочь — лепит правой рукой «фонарик».

— Ну вот, — улыбаюсь. — Конечно, я хочу быть спокойна за свое имущество. Обещаю, если что-то пойдет не так, я вычту из вашего штрафа амортизацию, Влад. Как вы понимаете, с тремя детьми в моем доме из нового только антидепрессанты. И те долго не задерживаются.

Смеется.

— Окей. Так… Вы… — морщится, тужится, но по имени не называет. — Прямо потрудились здесь… С юристами…

Небрежно трясет бумагами.

— Люблю порядок в документах, — довольно соглашаюсь.

— Травмы детей — сто тысяч!..

— Дети — это самое дорогое для меня.

— Как две сигареты выкурить, — ворчит. — Не больно-то вы их цените. А последний пункт?.. Что там… Су…

— Су-бор-ди-на-ци-я, — пропеваю как по нотам. — Наши с вами отношения — строго отношения руководителя и подчиненного. Любые шуточки, которыми вы так любите сыпать как из рога изобилия, а также подколы или грубость — все это будет расцениваться как несоблюдение субординации.

— Так. И сколько нынче оскорбить начальство? Десять тысяч?..

— Совсем немного. Кстати, нецензурная брань — туда же.

— Пиз… — грустнеет и морщится.

— Что?

— Неважно, — вздыхает, потирая затылок.

Удовлетворенно киваю.

— Что ж, отлично. Если мы утрясли все вопросы, предлагаю подписать. Дети скоро вернутся из школы и детского сада. Обычно их забирает водитель, но с завтрашнего дня это будет входить в ваши обязанности.

— Давайте ручку, — ворчит.

Наши пальцы как-то неловко сталкиваются. Я поспешно отдергиваю ладонь и прячу ее под столом. Владислав размашистым почерком подписывает каждый лист и передает стопку мне.

Ставлю ровную, аккуратную подпись и один экземпляр убираю в файл.

— Оставьте себе.

— Это ваш документ, — настаиваю.

— Мне он не нужен, я же сказал: не привык к такому. Штрафы я запомнил, с памятью у меня все прекрасно.

— Хорошо, — прячу документы в сейфе.

— Серьезно?.. — смеется он сзади.

Оборачиваюсь.

— Что?

— Пароль —день вашего рождения?

— Как вы… — смотрю то на стену, то на него.

— Запомнил, когда договор подписывал. Лучше поменяйте, — вздыхает и поднимается со стула. Снимает куртку. — Женщины… И как вы вообще выживаете?.. Еще бы «123456» поставили и двери нараспашку…

— Владислав… — вызверяюсь.

— Ладно, — не обращает внимания. — Зарплату вы назвали большую. Я бы и меньше чем за пятьсот согласился.

— Уже четыреста девяносто...

— С чего это баня... — осекается.

— Сняла десять тысяч за субординацию и женоненавистничество, — перебиваю, слыша голоса детей в прихожей.

Глава 6. Влад

Поморщившись, пытаюсь воспринимать детские крики, доносящиеся из прихожей, как часть своей стандартной работы. Как-то с пацанами целую неделю одного коммерса на охоте пасли. Там утки примерно так же беспрестанно горланили.

Ничего — пережил.

И здесь вытяну…

— Мама!!! — кого-то там явно режут.

— Что у вас там? — обеспокоенным голосом откликается мой строгий работодатель без лифчика.

Извинившись, протискивается между мной и стеной, в плане легкого соприкосновения отдавая предпочтение последней. Не очень-то я ей приятен.

Может, и хорошо?..

Служебных романов у меня, если не считать лучшего друга Серегу, никогда не было. И начинать не стоит.

— Что у вас случилось?

В светлой прихожей стоят трое абсолютно непохожих друг на друга детей.

— Он плюнул на мою пентаграмму! — визжит черное пятно черными губами. — Я его ненавижу. Я его прокляну!

— Леон… Зачем ты…

Истерика продолжается уже с редкими всхлипами.

— Он ее… перекрестил! — хнык. — Мама! — еще один. — Перекрестил мою пентаграмму дьявола!.. Это неуважение, — хнык-хнык.

— К дьяволу? — спрашиваю хмуро.

— Ко мне!

Привалившись плечом к стене, засовываю ладони в карманы джинсов и молча изучаю объекты будущей охраны. Назову их просто: «А», «В» и «С». Чтоб не заморачиваться.

— Леон, ты правда это сделал? — растерянно произносит моя начальница.

Объект «А» — долговязый худой паренек с длинной русой челкой — хмыкает и скидывает рюкзак с курткой прямо на пол.

Владычица подольских складов тут же бросается все убирать.

— Через десять минут встречаемся на кухне. Будем ужинать, — сообщает своим отпрыскам.

— Я спать, — произносит парень, не обращая на меня никакого внимания.

— Ты не уснешь. Сатана за тобой уже выехал! — орет на него объект «В» — девчонка-подросток, которой он что-то там испортил.

— Удачи ему. Не скопытиться в пробках, — шлепает по лестнице.

— Ненавижу тебя!.. Дурак.

М-да.

Видок у Бэшки — атас.

Все черное: плотные колготки, короткая юбка, водолазка, на которой болтается блестящий сатанинский крест. Длинные окрашенные волосы. Пялюсь на лицо. Глаза, как и губы, подведены угольно-черным, а на голове кепка.

Сдерживаю смех, когда читаю надпись на ней.

«Я ГОТ».

Это, видимо, для совсем тупоголовых, кто так и не понял.

— Мама, это несправедливо!.. Я эту пентаграмму всю математику рисовала. Идеальная пятиконечная звезда. Не отрывая карандаша от бумаги сделала.

— Эльза. Мы ведь договаривались, что твои увлечения не будут влиять на учебу!

— Они и не влияют, — фыркает Бэшка, отправляя ботинки в стену. — Я что с Сатаной, что без Сатаны математику не понимаю.

Пока они продолжают препираться уже в гостиной, замечаю у порога объект «С», который завороженно на меня смотрит.

В глазах рябит от обилия розового — кружевная шапка с брошкой, стеганое пальто и лакированные ботинки. Под шапкой — светлые кудри.

— Пльивет, а ты пльинц? — спрашивает она, игриво склонив голову.

— А похож? — намеренно строго хмурюсь.

Внимательнее изучаю личико размером с мою ладонь.

По факту — полную копию матери. Будто в масштабе один к пяти уменьшили и веселую улыбку вместо вечно поджатых губ прикрутили. У них обеих узкий лоб, янтарного цвета глаза, обрамленные загнутыми ресницами, и румяные щеки. Еще носы… Кнопкой.

Цешка прикрывает рот ладошкой.

— Нет, не похож, — выносит вердикт.

— А на кого похож?.. — щурюсь.

— На папу пльинца.

Вздыхаю.

Возраст.

Что поделать?..

Семейство Побединских плавно перемещается на кухню, я следую за ними. Каждому выделяется по тарелке со странным зеленым пирогом и по стакану молока.

Останавливаюсь у окна и изучаю просторный сад. Услышав голоса, оборачиваюсь.

— Опять шпинат? — уныло тянет парень. Уличную одежду он сменил на огромные шорты и футболку. — А можно пиццу заказать?..

— Нельзя, — взяв его за плечи, улыбается итальянка.

— Давайте шпинат скормим Элькиному Сатане, чтоб ему поплохело.

Сам пошутил — сам смеется, а мелкая подхватывает, потом, правда, замолкает и, стрельнув в меня роковым четырехлетним взглядом, смущенно отводит глаза.

Типа заигрывает, коза.

«Я ГОТ» пыхтит, но ест свою порцию пирога.

— Дети, — голос матери становится похожим на дикторский. — Хочу познакомить вас с Владиславом Алексеевичем. С завтрашнего дня он будет с вами работать…

— … охранником, — киваю.

— Нянем, — она издевательски улыбается, поправляя свое ровное блондинистое каре.

— Телохранителем.

Хотя бы!

Дети переводят взгляд с меня на мать и обратно. Будто в пинг-понг играют.

— Отцом на час!.. — придумываю сам.

Есть такая услуга «водитель на час», «жена на час», «муж…», в конце концов. Пусть будет и с отцом такая же история. Звучит лучше, чем нянь.

— Нам никто не нужен, мам, — заключает старший, полностью меня игнорируя, и поднимается со стула.