Земля воров (ЛП) - Халле Карина

— Я пережила ужин, полный колкостей от твоего отца, твоего дяди и даже от Видара, — говорит Бринла. — Я бы предпочла избежать повторения этого при возможности.

— Я знаю. Прости, — говорю я. — Один бокал, и я выведу тебя под каким-нибудь предлогом.

— А как же я? — спрашивает Штайнер.

— Ты сам по себе, брат, — говорю я. Затем протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев спины желтого платья Бринлы. Это платье наша швея сшила для нее на заказ, вместе с доспехами и другими вещами. Вырез сзади и спереди низкий, а ткань тонкая и мягкая, настолько, что я чувствую тепло ее тела через ткань.

Было бы так легко сорвать с нее это платье, думаю я.

Затем меня охватывает такая острая и сильная волна желания, что я чувствую, как мои ногти слегка впиваются в нее, и она пытается отойти в сторону.

Я громко сглатываю и снова прижимаю к ней руку.

— Пойдем, — говорю я, чувствуя, как жар разгорается в моем члене, возбуждаясь без всякой причины. Она оглядывается на меня через плечо с недоуменным выражением лица, как будто ощущает перемену.

Она позволяет мне вывести ее в коридор, прежде чем я наконец опускаю руку, мое сердце бешено колотится о ребра.

— Да, кстати, — шепчу я, когда мы проходим мимо кухни. Именно в этот момент Леми высовывает голову. Он стал проводить много времени с поваром до и после ужина и остается на кухне, не проявляя ни малейшего желания присоединиться к нам. — Если мой отец заговорит о планах следующего рейда, не упоминай свою тетю.

Она удивленно оглядывается на меня.

— Почему?

— Он не знает.

Глава 14

Бринла

Я смотрю на Андора, когда мы идем к большому залу. Хотя его пальцы больше не прижимаются к моей пояснице, я все еще чувствую их там.

Я возвращаюсь к более важному вопросу.

— Что ты имеешь в виду, говоря, что твой отец не знает? — шепчу я, потрясенная тем, что сказал мне Андор.

Он открывает рот, собираясь ответить мне, и я уверена, его слова вызовут у меня еще большее раздражение.

Но прежде чем он успевает что-то произнести, в зале раздается голос Торстена.

— Вот ты где, — говорит он, поднимая бокал с алкоголем, и указывает на дверь большого зала. — Я думал, ты меня избегаешь.

— Тебя трудно избегать, — говорит Андор, и в его голосе слышится недовольство.

Я мимолетно улыбаюсь Торстену, когда мы входим в зал, достаточно, чтобы он понял, что не собираюсь создавать проблем, но не настолько, чтобы он подумал, что я человек, которым он может воспользоваться — хотя, удерживая меня в плену, он именно это и делает.

Просто потерпи еще несколько недель, напоминаю я себе. Тогда у тебя появится шанс сбежать. И уже не будет иметь значения, что Торстен знает или не знает о плане Андора похитить Эллестру — я буду далеко, а он вернется домой с пустыми руками, разве что с несколькими яйцами дракона. А это все, чего они на самом деле хотят, не так ли?

В большом зале находится общий камин с обеденным залом круглой формы, которая позволяет заглянуть в другое помещение через языки пламени. Но в отличие от роскоши и величия обеденного зала, большой зал уютный и небольшой. Здесь лежат толстые ковры, как тканные с кисточками, так и сделанные из шкур животных, несколько кресел и диванов стоят полукругом перед камином, и остальные члены семьи расположились в них рядом со столиками, сделанными из мощных стволов умбервуда.

Однако внимание притягивает не сам камин, а то, что висит над ним — череп дракона, достаточно большой, чтобы принадлежать древнедрагу. Я вдруг вспоминаю свою последнюю встречу с одним из них, драконом, который, как я думала, убил Леми. То, как я смотрела ему в глаза, так близко, что могла разглядеть яркие узоры вокруг зрачка, то, как этот зрачок, казалось, видел и знал меня.

Но именно стрела Андора спасла мне жизнь. Иначе я либо сгорела бы в пламени, либо была разорвана на куски — а может и то, и другое сразу.

— Впечатляет, не правда ли? — говорит Торстен, подходя ко мне и с почтением глядя на череп. — Его убил мой отец. В то время он был молодым парнем, моложе Штайнера. В первый же день, когда он отправился в Мидланд, ему удалось убить древнедрага. Вместо того, чтобы просто забрать яйца, он и его команда перетащили его на лодку. Черт, лодка чуть не затонула, но что это было за зрелище — его корабль, входящий в Врата Богинь с мертвым драконом на палубе. Колбеки всегда были семьей, которую боялись, но в тот момент мы стали Домом, который уважают.

Он покрутил жидкость в стакане.

— Как изменились времена, — добавил он, и в его низком голосе слышалось презрение. У меня такое ощущение, что большая часть этого презрения предназначалась Андору.

— Ваш отец, похоже, был настоящим мужчиной, — вежливо говорю я.

Он презрительно фыркает.

— К сожалению, он все еще жив.

Я смотрю на Андора, ожидая указаний, и он кивает на изумрудный бархатный диван напротив Соллы и Видара. Я замечаю, что Кьелла здесь нет, и вздыхаю с облегчением.

Я сажусь рядом с Андором, диван маленький для его крупной фигуры, и мое бедро прижимается к его. Я пытаюсь отодвинуться как можно дальше, но он не делает никаких попыток увеличить между нами расстояние и остается на месте. Я готова поклясться, что он специально прижимается ко мне.

Я бросаю на него гневный взгляд, но он просто смотрит на меня с непристойным блеском в глазах, а губы складываются в самодовольную улыбку. Он наслаждается этим. Какой-то небольшой, игнорируемой части меня, тоже нравится эта близость.

Тем временем Торстен подходит ко мне с бокалом алкоголя, его движения так же точны, как у Видара.

— Вот, — говорит он неохотно. — Будет плохой приметой, если ты окажешься единственной, кто не поднимет тост за Дом Колбек.

Я беру бокал и пристально наблюдаю за Торстеном. Он из тех мужчин, от которых не стоит отводить взгляд. Когда сталкиваешься с хищником, нужно внимательно следить за ним, чтобы быть готовой к нападению.

Тем временем Андор начинает нервно теребить на шее драконий зуб.

— За Дом Колбек, — говорит Торстен, поднимая бокал в честь своей семьи, а затем салютует черепу дракона. — И за наших врагов, потому что они только делают нас сильнее.

— Будем, будем, — говорят все, кроме меня, хотя Андор бормочет это под нос.

Я делаю глоток напитка, от его крепости обжигает горло, хотя, должна сказать, послевкусие мягкое и дымное. На вкус он дорогой, совсем не похож на то, что продается на рынках Темного города.

Торстен внимательно наблюдает за мной, когда я делаю глоток.

— Ну как? — спрашивает он меня. — Ты раньше пробовал торфяной алкоголь?

— Я даже не знаю, что такое торф, — говорю я, на что Солла смеется. Думаю, она смеется надо мной, но с ней трудно сказать наверняка.

Торстен улыбается мне, но его глаза остаются серьезными.

— Конечно, нет. Полагаю, в твоем королевстве нет торфа. Но, с другой стороны, я уверен, что в Эсланде выращивают и употребляют то, что мы даже представить себе не можем.

Я не знаю, снисходителен он или нет, но это не имеет значения.

— Есть кое-что, например, алкоголь из кактуса, растущего за пределами монастыря, и орехов, собираемых с определенных кустарников, но на Земле изгнанников не растет ничего из этого, потому что свогеры контролируют нашу воду, — говорю я.

— Ах, — говорит Торстен. — Ваше наказание за то, что вы верите в неправильных богов.

— Наше наказание за то, что мы сомневаемся во власти, — говорю я. — Что, полагаю, одно и то же.

— Мммм. Ты знаешь, что Колбеки были одной из первых семей, которая покинула Сорланд после того, как драконы оказались изолированы? — спрашивает Торстен, не отрывая от меня своего тяжелого золотистого взгляда.