Дело смерти (ЛП) - Халле Карина

— Чем могу помочь? — шучу я с деревенским акцентом.

— Просто хотела узнать, как ты себя чувствуешь, — говорит она. — Как твои руки? Есть побочные эффекты от вакцины?

Мне пришлось сделать еще две прививки от бешенства после первой, в разные руки.

— Обе болят.

Она кивает.

— Мы почти закончили, — ее взгляд скользит по моему телу и лицу, оценивая. — А как ты себя чувствуешь на душе? Я должна спросить.

— Ты не доверяешь, если Кинкейд это делает?

В ответ ее улыбка становится натянутой.

— Уэс здесь не в роли друга. А я — да. Я беспокоюсь о тебе, Сид, моя лучшая ученица, — она протягивает руку и ерошит мне макушку, как собаке.

Я неловко смеюсь, уворачиваясь от ее руки. Приглаживаю волосы, стараясь не показать раздражение.

— Да ладно, лучшая ученица. Мы же еще даже никаких тестов не проходили.

— Ты же знаешь, что здесь мы никого не тестируем. Если ты добралась до этого момента — значит, прошла. Все это время нужно посвятить работе над твоим дипломным проектом, — при упоминании диплома у меня сводит живот. Она смотрит на меня с сочувствием.

— Но конечно, тебе больше не нужно его делать, да? Так расскажи мне, Сид, какие у тебя планы? Я разрешила тебе остаться, но тебе все равно нужна цель, задача. Ты должна внести свой вклад в Мадрону.

— Моего присутствия недостаточно? — шучу я.

— Можно было бы так подумать, — сухо отвечает она. — Нет, ты слишком талантлива, чтобы что-то от нас скрывать.

Мне очень хочется, чтобы она перестала так говорить, потому что я знаю, что это неправда. Я скрещиваю руки на груди.

— Могу я быть с тобой откровенной?

— А ты когда-нибудь бываешь нечестной? — шутит она.

— Если я такая талантливая, если все здесь талантливы, тогда почему мы занимаемся простой рутинной работой в лаборатории? Почему бы не включить нас в реальную работу и не показать, как на самом деле работает Мадрона? Вы заставили нас подписать договор о неразглашении. Если вы беспокоитесь, что мы можем увидеть что-то, чего не должны…

— Например? — перебивает она.

— Не знаю. Понятия не имею. Вы постоянно рассказываете об исследованиях, испытаниях и удивительных свойствах вашего гриба, но мы этого не видим.

— На все нужно время, — спокойно отвечает она. — Сначала я предпочитаю заложить фундамент.

— Значит, я права. Это не настоящая лаборатория.

Она оглядывается по сторонам.

— О, здесь мы и правда работаем, — говорит она, прежде чем снова посмотреть на меня с хитрым выражением в зеленых глазах. — Но ты права. Это не главная лаборатория. Они находятся внизу.

— Тут есть подвал? — удивляюсь я. — Их несколько?

— Хочешь посмотреть?

— Конечно, хочу.

— Пойдем, — говорит она, направляясь в другой конец комнаты к той самой двери. — Но пообещай, что никому не расскажешь. Я не хочу, чтобы другие студенты думали, будто ты получаешь особое отношение.

— Обещаю, — говорю я, жестикулируя возле сердца. Я знаю, что моя бабушка-католичка внимательно следит за мной, чтобы убедиться, что я не нарушу клятву.

Она достает ключ-карту с бейджа и проводит ею по двери. Та со щелчком открывается, и она распахивает ее, открывая темную лестницу. Она входит внутрь, и включаются датчики движения, зажигая свет.

Я следую за ней вниз по узкой лестнице, мой пульс зашкаливает от волнения. Наконец-то я увижу, где происходит настоящее волшебство.

Внизу лестницы — две двери напротив друг друга. Я пытаюсь представить себе план здания, сопоставляя его с формой и размером здания наверху, и понимаю, что обе комнаты, должно быть, продолжаются под землей за фундаментом учебной лаборатории. Интересно, существует ли здесь система туннелей?

Она проводит картой по правой двери и заходит внутрь, включая свет. Эта лаборатория вдвое больше той, что наверху, наполнена гулом машин, многие из которых я никогда раньше не видела.

— Я думала, лаборатория работает все время, — говорю я, удивляясь тому, что она пуста.

— Так и есть, — отвечает она. — Техники сейчас в испытательной лаборатории через холл. Я бы отвела тебя туда, но их нельзя беспокоить.

— Техники, — медленно произношу я. — Как доктор Карвальо?

— Да.

— А кто еще из техников? — спрашиваю я, потому что еще не видела на территории никого незнакомого. — Доктор Ву?

— Работники на неполный рабочий день, — говорит она. — Они проводят большую часть времени в лаборатории и живут в западном домике. Наверное, поэтому ты их не видела, — добавляет она, словно читая мои мысли.

— А, — говорю я, снова оглядывая лабораторию.

— Ты можешь представить себя работающей здесь? — небрежно спрашивает она.

Несколько недель назад я бы ответила «да» без колебаний. Теперь мне нужно подумать.

— Думаю, это зависит от того, чем бы я занималась.

— Чем бы ты ни захотела, — говорит она. — Если правильно разыграть карты, в конце может появиться работа для тебя. Представь, как это решит все твои проблемы. Ты бы жила здесь, получала бы хорошую зарплату и участвовала в революционных исследованиях. Ты оставила бы след в истории на поколения вперед.

Да. Все эти исследования, о которых мы до сих пор мало что знаем.

— Насколько вы близки к тому, чтобы найти лекарство от болезни Альцгеймера? — спрашиваю я ее.

Ее брови поднимаются.

— Очень близки. Мы практически нашли лекарство. Нужно только довести его до совершенства, прежде чем начинать испытания.

— Но я думала, вы уже проводите клинические испытания.

— Закрытые клинические испытания, — говорит она. — Мы тестировали на животных.

Я морщусь.

— Но Кинкейд говорил…

Ее осанка напрягается.

— Что сказал Уэс? — спрашивает она отрывисто.

— Что он был вашим нейрохирургом.

Ее глаза на секунду сужаются, прежде чем выражение лица смягчается.

— Так и было. Он им и остается, хотя Майкл взял на себя его роль. Уэс очень заботится о спасении людей любым способом.

Ах, значит, Майкл тоже нейрохирург. Я бы не позволила этому человеку приближаться к моему мозгу.

— Значит, исследования проводились только на животных?

— Не совсем, — говорит она.

Ее скрытность начинает действовать мне на нервы.

— Знаешь, я хотела учиться здесь именно из-за того, что обещали из ваших интервью и пресс-релизов. Болезнь Альцгеймера близка моему сердцу — именно поэтому я здесь. Моя бабушка умерла от нее.

— Я знаю, — она кивает, ее взгляд смягчается. — Иногда я забываю, что ты…

Она замолкает.

— Забываешь что?

— Забываю, через что ты прошла, — она вздыхает, сочувственно качая головой. — Слишком много. Это слишком много для одного человека, Сид.

Ее внимание заставляет меня нервничать.

— Я справилась, — подшучиваю я.

Но она не смеется. Ее глаза сужаются, когда она смотрит на меня.

— Я бы так не сказала.

Я ощетиниваюсь.

— Я нормально справилась, — уточняю.

Ее губы сжимаются, пока она обдумывает это, ее поведение меняется.

— Да. Ты нормально справилась. Учитывая, знаешь, все. Но ты могла бы стать лучше, — она протягивает руку с ногтями бежевого цвета и убирает прядь волос с моего лица. — Может быть, тебе просто нужно больше времени. Нужно повзрослеть. Выучиться. Я забываю, что ты все еще просто аспирантка.

Просто аспирантка?

— Технически, уже нет, — бормочу я.

— Конечно. Вот что я скажу, — говорит она через мгновение. — Продолжай хорошо себя показывать и доказывать свою ценность, и тогда я впущу тебя в самый центр. Найди свое предназначение в Мадроне. Найди то, что тебя вдохновляет. Выясни, как быть полезной. Используй свою гиперконцентрацию и сосредоточься на чем-то стоящем. Удиви меня.

Гиперконцентрация. Это напоминает мне, что я не принимала Аддерал уже как минимум десять дней.

— Если я докажу свою ценность, тогда ты впустишь меня, правда позволишь увидеть, что здесь происходит?

— Обещаю, — говорит она, затем наклоняется и выключает свет, погружая нас в темноту, за исключением зеленых и синих светящихся огней различных машин.