Тяжесть слова - Екатерина Ивановна Гичко

– Лови меня!

Я забралась на подоконник и, уцепившись за его край, разжала руки. И едва оказавшись в объятиях мужа, крепко-крепко обняла его.

– Я скучал, – тихо-тихо прошептал Арш, касаясь холодными губами моей шеи. – Спать не мог… А тут этот дождь. Смотрю на свечу, а её пламя на тебя похоже. И так одиноко… Представляю, как тебе здесь весело, как ты смеёшься с новыми подругами, как радуешься без меня… И душе тесно становится. И запах, запах, запах! Везде твой запах!

– Я не смеялась и не радовалась, – торопливо ответила я, проводя руками по волосам мужа, по его плечам. Боги, да он насквозь мокрый! Словно бы в озере искупался и только что вылез из воды. – Я… я… рисовала тебя.

– Меня? – хрипло переспросил Аршавеше, отстраняясь от моей шеи.

Наши губы столкнулись, я с жадностью подалась навстречу мужу. Дождевая вода попадала в рот, стекала за шиворот и холодила кожу, платье стремительно намокало, но в груди пылало пламя. Пламя радости от встречи, пламя благодарности за то, что пришёл, пламя желания. Оторвавшись от губ Арша, я глубоко вздохнула и, порывисто притянув его голову, начала целовать всё: глаза, лоб, щёки, уши, подбородок… Уткнувшись мужу в шею, я так крепко сжала его, что заныли руки, и глубоко вдохнула его запах. Да, совсем-совсем не пахнет графитом.

– Нацеловались? – недовольно поинтересовались откуда-то из-за спины.

Я даже не вздрогнула, только сцепила руки, предчувствуя, что меня сейчас оторвут от Арша и отправят мокрую и одинокую спать.

– Арш, вот тебе очень повезло, что ты не только мой внук и любимец бабушки Тавриды, но ещё и муж конкретно этой ученицы, – пробасил наагалей Вааш. – Иначе я бы тебе точно хвост в пяти местах сломал.

– И бабушка бы тебя съела, – с видимым удовольствием отозвался Аршавеше.

– Вот поэтому до сих пор цел. И как только умудрился пролезть? – В голосе наагалея звучала искренняя досада. – Здесь же лучшие из лучших. С железными нервами и каменными сердцами, которые не разжалобит и ядрёная отцовская слеза! Самые отборные мужики!

– Да, мужики, – ехидно отозвался Аршавеше. – Но, дед, со слезами у меня туго, всё на яд уходит. Пришлось брать штурмом.

– Мозги мне пылью не посыпай, ужонок. Поползи ты напролом, уже бы землю жрал.

– Я позвал с собой дядюшку Ссадаши, – мило пропел Арш. – Ему же по душе такие развлечения. И твои мужики-мужики очень и очень были рады его видеть.

– Вот гадина белобрысая, – кисло протянул наагалей. – Какой век молю богов, чтоб уродился некто ему подобный, чтоб сволоту эту дурную прищучить и мозги ему прополоскать. Ты его там, что ли, бросил? Дурно так с дядей поступать. Они ж его сомнут и отомстят за все грехи.

– Так он же не один. – Арш блаженствовал. – Ты знаешь, а Гайраш, оказывается, совершенно нормальный. Его так возмутило это варварство! Отрывать юную жену, совсем ещё ребёнка, от её единственной опоры и поддержки… от меня…

Господин Вааш оборвал его одним рыком.

– Да и он взял-то с собой всего пару подчинённых, – «успокоил» его внук. – И мы позвали наагалея Эо́ша. Точнее, дядя подбросил ему записку, но наагалей уже там. Я слышал, как он зовёт дядю. Так и орал: «Где ты, чучело?!»

– И скольких вы отравили? – Наагалей тяжело вздохнул.

– Не знаю, – безмятежно отозвался Арш, а я взволнованно вскинулась.

– Отравили?

– Самую малость, – пропел Арш и с сожалением добавил: – Они будут жить. Я просто очень сильно хотел тебя увидеть.

– Увидел? – мрачно вопросил господин Вааш. – Возвращай девочку и на выход тем же путём, что и приполз. – И мстительно добавил: – Через Эоша.

– Нет! – Испугавшись, что у меня сейчас отберут мужа, я с возмущением посмотрела на наагалея. – Неужели вы отправите его обратно под дождём? Он же промок. Он заболеет и умрёт!

– Кто? – Господин Вааш в искреннем недоумении осмотрел Аршавеше, словно подозревая, что он принёс кого-то с собой. – Его голышом отправь ползать по снегу, и он даже насморк не подхватит.

Арш несколько наигранно чихнул.

– Ты эти фокусы со своей бабкой проворачивай. Давай, хвост спиралью и дуй отсюда!

В этот момент сверху раздались шум открываемого окна и весёлые женские голоса.

– Сюда! – сдавленно просипел наагалей, и Арш метнулся к двери, у которой тот стоял. – Дисциплину мне расшатаете!

На Аршавеше упал скудный свет, но его было достаточно, чтобы рассмотреть бледное лицо, лихорадочно блестящие глаза, до трясучки крепко сжатые руки и воду, уже ручьём стекающую по мокрой одежде наагасаха. В глазах наагалея мелькнуло что-то эдакое, и, похоже, «железные нервы» и «каменное сердце» дали слабину.

– Ладно, – неохотно проворчал господин Вааш. – Принимая во внимание твою молодость, инстинкты и избалованность, дам тебе послабление. Да и девочке тяжело. Но это только в первый месяц! Потом пообвыкнешь. А теперь за мной, только тихо, чтобы никто не видел! Правила для всех одинаковы: никаких мужиков ночью!

Наагалей поманил нас, и Аршавеше покорно пополз следом. Мы миновали тёмный коридорчик, торопливо пересекли хорошо освещённую общую гостиную, опять нырнули в переплетение коридоров и через пять минут оказались перед задвижной дверью.

– Я тут сплю иногда. Заползайте. Вон там сундук со сменной одеждой, разберётесь. До утра чтоб носа отсюда не казали!

Задвинув за нами дверь и закрыв её на ключ, наагалей уполз, и мы остались в тёмной комнате одни. За окном всё так же шелестел дождь, но я была бессовестно счастлива. Осмотревшись, я увидела широкую постель.

– Опусти меня, – потребовала я. – Раздевайся и ложись, а я найду сухую одежду. Только волосы выжми!

Улыбающийся Арш беспрекословно сбросил с себя всё, отжал косу и лёг у стеночки. Я отыскала в сундуке два широченных тёплых одеяния и, раздевшись, подкатилась под бок мужа, заботливо укрывая его мокрое и холодное тело.

– Как хорошо! – Муж блаженно прижал меня к себе. – Я думал, что сегодня не усну.

– Я тоже.

Ночь, ранее кажущаяся печальной и тоскливой, стала тёплой, уютной и очень романтичной. Ну что может быть волнительнее? Я прячусь с мужем в тёмной комнате в школе, прислушиваюсь к дождю и с удовольствием, без стыда глажу Арша по плечам и животу. Прелесть ночи лишь немного развеивали разъярённый ор и несколько ответных криков. Мне даже вроде послышались взволнованные девичьи голоса.

– Дядя укрылся в парке, и теперь его оттуда вытравить пытаются, – со смехом перевёл Арш. – Развлекаются!

Глава 25

Истинное лицо наагалея Ссадаши

Несмотря на то что солнце едва встало, почти никто не спал. От земли после длительного ночного дождя поднималась дымка тумана, пронизанная розовыми и золотистыми